– У нас есть лишь признание сбежавшей свидетельницы. Если будет возбуждено дело о преднамеренном убийстве, ты уверена, что в нем не обвинят меня? А если я стану упорствовать, утверждая, что Эрик был сражен случайным выстрелом, меня могут осудить за убийство по неосторожности. – Он помолчал, мысленно перебирая варианты, тотчас отбрасывая одни и выдумывая другие. – Полагаю, нам следует дождаться возвращения Маккензи.

– Кто-то застрелил твоего брата, Патрик. И убийца был здесь, в Соммерсби, на том самом ноябрьском празднестве! И он присутствовал на похоронах твоего отца! Ведь он может снова кого-нибудь убить… – Голос ее сорвался. – Он может убить тебя!

– Если кто-то на самом деле убил Эрика, это вовсе не значит, что он станет покушаться на меня. У Эрика в Лондоне было великое множество друзей и просто знакомых. Наверняка он нажил себе и врагов, особенно в последние месяцы своей жизни. Брат погряз в долгах и приехал тогда домой, чтобы попросить отца ссудить его деньгами. Возможно, кто-то из кредиторов просто-напросто устал ждать…

– Это лишь одно из возможных объяснений, – упрямо мотнула рыжей растрепанной головой Джулиана. – Но лишь одно! И далеко не единственное.

Патрик колебался. Он не просто хотел поверить Джулиане. Ему во что бы то ни стало было нужно ей верить, и это его пугало.

– Ты на самом деле боишься за меня? – спросил он уже куда нежней.

– Как я могу не бояться? Пусть мне порой хочется треснуть тебя по голове за твой идиотизм, но я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…

Совершенно позабыв о прискорбном состоянии ее наряда, Патрик нежно привлек к себе жену.

– Ты имеешь в виду что-то посерьезней синяков на голени, да?

Джулиана тяжело дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, и Патрик чувствовал тепло ее дыхания сквозь тонкую ткань рубашки.

– В следующий раз я прицелюсь существенно повыше, – глухо проговорила она.

– Что-то не припоминаю, чтобы в брачной клятве упоминалось членовредительство. – Патрик погладил Джулиану по голове, лихорадочно обдумывая план возможных действий.

В любом случае необходимо переговорить с мисс Смит, где бы она ни была. Патрик силился, но не мог припомнить ее лица, хотя наверняка видел Пруденс в имении. Или не видел. В конце концов, он почти все время проводил тогда на конюшне.

– Ох, не нужно, Патрик! – Джулиана передернула плечами и отстранилась. – Как ты можешь обнимать меня сейчас? Я… я плохо пахну!

– Ага. Ты воняешь.

Джулиана словно окаменела. Ее близость помогала Патрику взять себя в руки, хотя запах, исходящий сейчас от жены, был поистине ужасен. Но ему было не привыкать: в Мореге он не раз приходил домой приблизительно в таком же виде. Патрик лишь крепче обнял жену.

– Ты разве забыла? Кузнец заставил меня пообещать, что я буду почитать тебя, как бы ты ни смердела…

– Ничего подобного он не говорил! – запротестовала Джулиана.

– Тебе повезло, что я по натуре не брезглив.

Теперь, когда он с облегчением уверился, что жена не предавала его, Патрик начал понимать, во что она ввязалась. И все это ради него… Не будет ничего удивительного, если выяснится, что испытания этого дня оставили неизгладимый отпечаток на психике его чистюли жены. Одно то, что Джулиана явилась поговорить с ним, отложив принятие ванны, говорило о ее душевном состоянии больше, чем любые клятвы и признания.

Чтобы не смущать Джулиану, Патрик удержался от того, чтобы поцеловать ее в макушку: волосы жены отчаянно нуждались в доброй порции горячей воды и мыла. Вместо этого он шепнул ей на ушко:

– Наверное, ты не ожидаешь услышать этого от меня, однако… тебе необходимо срочно вымыться.

Плечи Джулианы вдруг затряслись, словно от сдерживаемого смеха, и она отстранилась от мужа. На Патрика устремились покрасневшие глаза:

– Полагаю, дожидаться возвращения Маккензи – отменная глупость. Надо поговорить с судьей! Человек, облеченный такой властью, сможет нам помочь. В конце концов, сопоставлять факты и делать выводы – это его работа!

С минуту Патрик размышлял. Можно ли поручиться, что Джулиана бестрепетно выдержит разговор с мистером Фармингтоном, заслуженным мировым судьей Чиппингтона? А главное – сможет ли Патрик простить жену, если она не найдет в себе на это сил?

Мистер Чаннинг уже успел прекрасно изучить ее тело, знал, как она умна и сколь остер бывает ее язычок… Но речи Джулианы чересчур походили на ее же непослушные рыжие кудри. Патрик не мог даже предположить, что она может наговорить, оказавшись на заседании суда, как не мог представить, в какую сторону в следующее мгновение завьется ее рыжий локон. Маккензи был непоколебим: жену нельзя принудить свидетельствовать против супруга, но теперь, когда Джулиана взяла дело в свои руки, пусть даже это произошло случайно, положение существенно осложнялось…

– Еще слишком рано, Джулиана, – отрицательно покачал он головой. – Но прошу, не сочти мое нежелание спешить за бездействие. У нас есть как минимум два дела, которые мы должны закончить до приезда Маккензи.

– У нас? – настороженно переспросила Джулиана.

Он медленно кивнул. Словно это могло ее удержать…

Разве она в очередной раз не доказала с блеском, что ее ни на минуту нельзя оставить одну? Мысль о том, что Джулиана все еще способна погубить его на заседании суда, по-прежнему гнездилась где-то в глубине его сознания. И это заставляло Патрика чувствовать себя негодяем. Злая ирония судьбы! Ведь когда она стремглав ворвалась в кабинет и объявила, что виделась с Пруденс, он тотчас же подумал о самом худшем и мысленно оговорил жену… Вот так держать ее в объятиях, зная, о чем она думает, что делает, было куда спокойней. К тому же это помогало ему вернуть потерянное самообладание. И невзирая на горячее желание посадить Джулиану под замок в их супружеской спальне, ради ее же безопасности, Патрик решил, что они будут действовать вместе.

– Перво-наперво мы должны отыскать эту Пруденс, выяснить, что на самом деле ей известно, и убедить ее добровольно явиться к судье. Тогда это будет выглядеть как чистосердечное признание бедной горничной.

Джулиана кивнула.

– А какое еще у нас есть дело?

– Нам предстоит понять, кто мог желать смерти моего брата.

Глава 20

Джулиана глядела на толпу гостей, собравшихся к обеду, и гадала – кто из них может быть тем самым убийцей?

Гости были молчаливы, что вполне приличествовало семейным обстоятельствам, однако это вовсе не означало, что собравшиеся скучали. Гостиная была полна народу – и родственники, и друзья семьи в ожидании приглашения к столу приносили семейству дежурные соболезнования. Невзирая на преобладание черных одежд – за исключением, увы, наряда Джулианы, – в помещении царил дух предвкушения удовольствия, а над головами собравшихся ярко горели восковые свечи, отчего впечатление всеобщей печали несколько сглаживалось…

Джулиана сожалела, что рядом с нею нет Патрика. Супруг весь день провел на конюшне, и когда появился, она поглядела на него столь красноречиво, что бедняга тотчас отправился наверх, к себе в комнату. И немудрено – он отчаянно нуждался в услугах камердинера и цирюльника. Джулиана дожидалась Патрика, от души надеясь, что он появится перед гостями в более презентабельном виде. А покуда прохаживалась среди приглашенных, кому-то улыбаясь, а к чьим-то разговорам внимательно прислушиваясь.

Мистер Фармингтон, почтенный седовласый судья, который с пристрастием допрашивал ее тотчас после гибели Эрика, безотлучно находился возле ее отца. А рядом с ними отиралась тетя Маргарет, кивая речам судьи. Пожилая леди так и не пожелала покинуть Соммерсби, всеми силами цепляясь за свою привилегию, но по крайней мере нынче вечером выражение ее лица было не столь кислым, как обыкновенно, – ведь в имение пожаловал ее обожаемый сын.

Колючие глаза Фармингтона неотрывно следили за Джулианой. Тогда, в том страшном ноябре, он показался ей сердечным человеком – судья даже предложил мисс Бакстер свой носовой платок, чтобы утереть градом катившиеся по ее лицу слезы. Однако сегодня он выглядел суровым. Поэтому Джулиана, произнеся дежурные слова приветствия, отправилась дальше.

Патрик ей доверился, сделал своей единомышленницей и даже обсудил с нею как с равной план действий – словно уверовал в разумность ее намерений. От этого восхитительного ощущения в груди Джулианы будто распустился яркий цветок счастья. Нет, она не обманет этого драгоценного доверия человека, у которого к ней явно больше вопросов, нежели ответов!

Вокруг Джулианы фланировало по крайней мере две дюжины гостей, и она придирчиво оценивала каждого. Группу местных дворян, окруживших вдовствующую графиню, Джулиана отмела сразу же. Она помнила их на похоронах графа, но была уверена – никого из них не было в имении во время того злосчастного ноябрьского праздника.

И она всецело сосредоточилась на тех из гостей, кто присутствовал и на празднике, и на похоронах. Одной из подходящих на роль убийцы кандидатур был темноволосый симпатичный доктор Меррилл – сейчас он стоял у окошка и вежливо слушал Джорджа Уиллоуби. Джулиана подумала было, что не следует исключать из списка подозреваемых и самого мистера Уиллоуби, но, вспомнив его искреннее к ней отношение, тотчас устыдилась…

А вот о докторе Меррилле, домашнем враче графской семьи, она почти ничего не знала… и все же склонялась к мысли о его непричастности к убийству. И дело тут было не в том, что мистер Меррилл молод и обладает тем типом внешности, что завораживает женщин. Именно доктор Меррилл находился при покойном графе в течение последних часов его жизни и делал все возможное для спасения. Об этом Джулиана прослышала от своей горничной, которая завершила повествование тяжелым и мечтательным вздохом. Впрочем, Джулиана ничуть не осуждала служанку. Прежде она сама бы вот так же вздохнула при виде красивого молодого врача…

Мистер Блайт, который также был участником обоих памятных событий, стоял в одиночестве у камина и, подобно самой Джулиане, задумчиво озирал толпу. Это обстоятельство заставило Джулиану внимательней к нему приглядеться. Кто он? Не слишком желанный гость? Или хладнокровный убийца, выискивающий новую жертву?