– Он не захотел даже слушать, он решил, что мне нужны были только его деньги. Да, я сняла его деньги и открыла на них бизнес, но я больше не могла жить той жизнью, я больше не могла его ждать 4 года, это так много, а теперь жизнь замерла вокруг, чтобы забиться внутри меня. Только его рот у моего виска, – она закрыла глаза, подавила слезы, глотнула, всхлипнула и продолжила. – Не было ни его пальцев на горле, ни требований, просто предъявление вины, понимаешь, но он был так близко, из плоти и крови, что сегодня я поняла – я дышу голодом. Я впервые почувствовала его и поняла: этот голод нарастал годами и сейчас он сильнее меня самой… -она вновь расплакалась, так четко ощущая и передавая боль, которая металась внутри.

– Этот голод по нему, он сильнее всего, что я когда-либо чувствовала. Это страшно. Потому что я могу бросить себя к его ногам, что будет сравнимо с моей ментальной смертью. Сейчас самое его большое желание – уничтожить меня и он сделает это, ведь он столько раз это делал. А я… Я беспомощна в своей влюбленности к этому человеку, и все эти слезы, это не боль, это моя любовь, о которую вытирают ноги.

– Ты что, перестань, ты смотришь на мир не с той стороны, дай ему отпор! – Белла видела, что каждое слово, которое она говорила, было правдой и это были не слова, а слезы души, которые она сейчас теряла. Они таяли и вместе с ними таял лед тех лет, боль того времени, девушка понимала, что сейчас ей нужно выслушать все, что бы Сондрин не говорила, и каким бы абсурдом ей это не казалось. Но мало того, она видела как та просто опускала руки, но ведь Белла знала на сколько Сондрин может быть разумной, сильной, упрямой.

– Сколько времени нужно, чтобы забыть? Говорят, время лечит, стирает память, притупляет боль. Нет, время не лечит, оно просто бежит вперед, а ты остаешься в прошлом. Какая-то часть сердца и души остается там навечно, – она замолчала и смотрела перед собой. – Давай зайдем в ресторанчик.

Она повернула в сторону ресторана, но через минуту увидела, как перед ними остановился роскошный мерседес. Дворецкий поспешил открыть дверь и помог выбраться девушке. Сказать, что она был красивой – ничего не сказать. Модельная внешность. Высокая, тоненькая. На огромной шпильке, со струящимися длинными темными волосами девушка, повернулась в сторону высаживающегося мужчины, он был не менее шикарен. Темные коротко стриженные волосы, немного не брит, высокий, худощавый. Его черный приталенный пиджак выгодно подчеркивал широкие плечи. Себастьян повернулся к Сондрин, на секунду задержался, затем подошел к девушке и что-то ей шепнул. Она отошла к двери заведения и скрылась внутри. В свою очередь молодой человек повернулся и подошел к Сондрин.

– Что ты здесь делаешь? – он подошел и смотрел на нее с легким презрением. Да, он изменился, от уха до середины щеки тянулась красная нитка шрама. Он добавил ему мужественности и еще больше ощущения опасности.

– Я? – девушка немного растерялась. – Я хотела поужинать. Собственно, я имею права делать что хочу, – она возмущенно посмотрела она него.

Он наклонил голову набок и обдумывал что сказать.

– Розги или, может быть, плеть? Что ты выберешь на сегодняшний вечер?

Она ахнула от того, что он сказал и в то же время в ее голове взорвался баллон с возбуждением, он тягучей массой затягивал все логику, ум, восприятие реальности, вперемешку с адреналином, который тут же заструился по венам. Она перестала соображать, казалось, что девушка даже приоткрыла рот от его слов.

– Вот видишь, как все просто, ты такая слабенькая, – он подошел очень близко, не замечая никого больше , нагнулся немного. – И я уверен, что ты уже мокрая. Но надо помнить, Сондрин, что как только ты даешь мужчине понять, что ты в его власти, с этой секунды идет обратный отсчет от момента, когда ты признала поражение, и до момента, когда ему надоест с тобой играть.

– Спасибо, что напомнил, я уже позабыла какой ты на самом деле.

– Совсем скоро мы с тобой будем вспоминать и учиться заново.

– А знаешь, я больше не позволю тебе что-то со мной сделать, теперь я начну тебя контролировать, – она так нагло говорила с ним, что даже сама испугалась. Молодой человек немного наклонил голову и пристально посмотрел на неё, размышляя, она увидела, что в глазах плескалось безумие войны, ему было скучно и каждое отступление от правил его забавляло.

– Продолжай, – он с интересом смотрел на нее.

Девушка помолчала и решила играть ва-банк.

– Если ты не напишешь отзыв в банк, я дам обширное интервью о том, какой Себастьян Торп на самом деле и что он может делать с женщинами. И поверь, я найду массу свидетелей.

– Забавно…– он подошел к ней ближе и, встав за спиной, прошептал. – ну что ж, поиграем, я жду твоего шага, мой я тебе озвучиваю – отзыва решения из банка не будет, – он развернулся, застегнул пиджак и вошел в ресторан.

Сондрин пошла пешком по направлению к своему номеру. Белла семенила рядом, не смея произнести ни одного слова, если быть честной, то она была в тихом шоке от того, что эта маленькая, казалось бы хрупкая девушка, посмела угрожать такому человеку. У Сондрин тоже не было слов, просто шла по дороге, не замечая никого, в голове все верещало и кричало: «Ты сошла с ума». Точно говорят, нет страшнее врага, нет никого беспощаднее, хладнокровнее, изощрённее в способности поломать все что есть, столкнуть за край, накинуть петлю на шею, изменить до неузнаваемости твою жизнь, чем ты сам. Сейчас она занималась именно этим, прекрасно понимая, что может быть, но вся ее сущность бунтовала, а бунт был взращен на самом мерзком чувстве – на ревности. Когда увидела его, выходящего из машины, ее сердце просто остановилось, сразу полетел каскад картинок: как руки ложатся ей на бедро, как он наклоняется и шепчет ей что-то, как трется губами о ее кожу. Как неистово начинают гореть его глаза и как склоняется над ней, совершенно голый, своим идеальным телом, но в этих видениях не было ее, Сондрин, а была та девушка, идеальная модель, которую он выбрал себе на этот вечер. Прикрыла вновь глаза и заставила себя просто выкинуть все из головы, смотреть на небо, считать звезды, следить за ветром, который вихрем подкидывает стопки листьев с земли, рассыпая и вновь складывая в яркие осенние горки.

В номере было прохладно и пусто, Сондрин отказалась от ужина, выпила сок и ушла спать. Сейчас она не могла ни с кем разговаривать. Только мозг непрерывно работал, включился и принялся просчитывать ходы, которые он может сделать в ответ. На столе лежало приглашение на обед. Она посмотрела на него, а мысли все крутились лишь о том, что сейчас они, наверное уже, поужинали и она уже дрожит под его руками. Он прав, как же он прав, и он, и Белла, и все вокруг посчитали, что я уже сдалась и ему эта игра не интересна. Что ж, господин Торп, поиграем по-крупному, больно будет не только мне. Девушка легла в кровать и заставила себя не думать о нем, просто считать, вспоминать то, что было в универе и это помогло. Уснула тогда, когда вспомнила, как на новый год первый раз неудачно поцеловалась, как же это было мерзко, ей удалось увезти свой мозг от того, что только то натворила и во сне она улыбнулась.

ГЛАВА 17.

Девушка сидела в душном издательстве и нервничала, ладошки ужа вспотели, да и сама она была в непрерывном стрессе всю неделю, несколько телефонных звонков и ее четкое обещание о том, что если банк будет продолжать ее прессовать, она сделает шаг. Ответа от Себастьяна не было, а банк продолжал свою работу. Было назначено слушание по ее делу о мошенничестве с картами и скандал только набирал обороты. Сейчас она понимала, что возврата больше нет, но и рассказывать в подробностях то что было и как было, она чувствовала, что скорее всего не сможет. Несколько человек во главе с главным редактором вошли в зал для презентаций и подсели к ней.

– Вы утверждаете, что имеете информацию по Себастьяну Торпу?

– Да, – она медленно проговорила, мозг продолжал лихорадочно работать.

– Извините нас, конечно, но именно Себастьян Торп выдвинул сейчас против вас обвинения в том, что вы совершали махинации с его картой и по нашим данным сейчас вы должны банку ссуду в размере почти 300 тысяч долларов. Это что, банальная месть? Если это так, то мы не интересуемся банальной желтой прессой.

– Да, на мне действительно висит эта ссуда, но обстоятельства дела совершенно иные.

– Какие.

– Я могу рассказать, но не все, есть вещи, о которых мне очень сложно говорить и я сама не могу их до конца понять, ведь понять линию поведения Себастьяна Торпа невозможно, – она посмотрела на них и увидела в глазах презрение, недоверие, смех и почти все они считали ее сумасшедшей.

– Вы же понимаете, что вы делаете и против кого вы собираетесь играть? – один из мужчин посмотрел на нее. – Его пора поставить на место, он немного зарвался и если вы нам поможете, мы сделаем это.

– Я расскажу все, я понимаю с кем играю. И все же, я надеюсь на победу.

Этот разговор длился долго, она много рассказала, ничего не утаивая и потом, когда прочла об этом в газетах, ужаснулась тому что сделала. Суд лишил ее лицензии и права заниматься деятельностью в течении 10 лет. Ее приговорили к полному возврату средств, конфискации всего имущества. Но она пострадала не одна. После того как дала интервью, почти все газеты взорвались скандалом и правительство поспешила замять скандал, полностью лишив Себастьяна Торпа привилегий и убрав его с государственной службы. Правда, не более. Он просто стал обычным человеком. Обычным, неприлично богатым, свободным от всего молодым человеком. Они пересекались несколько раз, но ни она, ни Себастьян, не произнесли ни слова. Она видела его глаза, видела то, как относился к данной ситуации, темный глубокий гнев плавал в этих глазах, но ни одной угрозы не слетело с его уст.

Общество и люди алчны и жадны к сенсациям, поэтому, спустя полтора месяца все забыли о том, о чем не говорил только ленивый. Половина людей ее жалели, половина называли воровкой, кто-то презирал, а кто-то наоборот уважал. Но никто из них даже не подумал о том, что она просто отстаивала свое право на свободную жизнь, право на свое мнение. Многие перестали здороваться с ней, считая ее грязной и порочной. Старые и новые друзья как-то странно на нее смотрели и девушка поняла, что пришло время двигаться дальше. Денег не было. Работы тоже. Но было огромное желание исчезнуть, раствориться просто чтобы не было. Она не раз смотрела на нож и на свои вены. Где-то там глубоко понимала, что это огромное страшное предательство, но тут же сама себя оправдывала тем, что защищалась, и если бы он отступил то ничего бы не было и она не давала бы того интервью, никто бы ничего не узнал, но он не сделал ничего, был настолько уверен в себе, что позволил зайти всему так далеко и разрушить. Лежала в квартире Беллы и смотрела в побеленный шершавый потолок, слышала движение в холле, но уже давно не обращала внимание на всю эту суету вокруг. Это наверное была защитная реакция организма на то, что все вокруг хотели ее использовать по своему назначению. «Надо уезжать» – эта мысль, как спасение, сначала тонкой жилкой, а теперь прямо навязчивой идеей билась в голове. «Сегодня же куда ткну пальцем в самое глухое место». Поднялась с кровати – в дверях стоял Альфред. Как всегда ухоженный, с шелковым галстуком, в идеально подогнанном синем пиджаке. Высокий, черноволосый, с пустыми, холодными, безразличными синими глазами. Как бы они не были похожи, видно было, что это старший брат. За его широкой спиной прыгала Белла, он развернулся и закрыл дверь, оставив ее снаружи, тем самым прекратив разговор. Сондрин села на кровати и немного испугалась, меньше всего она ожидала прихода именно этого человека, кого угодно, даже возможно Себастьяна, но не Альфреда. Он прошел по комнате к окну и остановился к ней спиной, глядя на город.