— Залетный, што ль? — усмехнулся Сева. — А в Ростове чей будешь?

— Шланг у нас за главного, — тут же ответил Артем.

— Не слыхал о нем, — пожал плечами Сева. — Тада давай знакомиться, што ль? Пыса. А это Шнобель, Кот и Гугня, — представил он друзей.

— Псих, — коротко кивнул Артем.

— Ну, дык, давай за знакомство, што ль, накатим по рюмашке? Червонцы-то имеются? — уже совсем по-дружески предложил Пыса.

Начали пить прямо во дворе дома. Артем дал Коту несколько купюр, и тот, забежав в подъезд, вынес литровую бутыль с мутной белесой жидкость, закрытую смятой бумажкой.

После первой бутылки пошла вторая, а за ней и третья. Очнулся Артем на чьей-то хате, лежа на плече женщины лет тридцати пяти с рыжими волосами, накрученными на бумажки. Он долго моргал глазами, пытаясь вспомнить, как сюда попал, пока женщина не повернулась к нему и не сказал:

— Ну чо? Еще любовью займемся? Или за пивом сходить?

— Дуй за пивом, — кивнул Артем и поморщился от головной боли. Он нащупал на полу свои штаны и, достав из кармана мятую купюру, сунул ее в руку женщины.

В кухне незнакомой квартиры он нашел своих новых знакомых: Пысу, Шнобеля, Кота и Гугню.

— Ну ты здоров пить, Псих, — с уважением кивнул ему Пыса и протянул вареную картофелину с куском черного хлеба и стрелкой зеленого лука.

— Сколько времени гуляли? — спросил Артем, с жадностью набросившись на еду.

— Та считай трое суток. Правда, бабок больше нет ни у кого, — ответил ему Шнобель.

— Я последний червонец на пиво дал тетке рыжей, — сказал Артем, макая лук в горку соли на столе.

— Тю, — ударил по столу Гугня, — нашел кому денег давать! Катьке рыжей. Она счас уже, поди, их снюхала со своим хахалем.

— Так, братва! — хлопнул по столу Пыса. — Тут за церковью лавка есть. Торгуют разным скарбом и кастрюли починяют. Деньги сдают по вторникам. Сегодня понедельник, так что вся недельная выручка в сейфе. Нам надо только замок в двери вскрыть и сейф вынести. Потом найдем Медведя. Он нам ентот сейф в два счета откроет за бутылку.

— Хороший план, Пыса, — кивнул ему Кот.

— Ты с нами, Псих? — спросил у Артема Пыса.

— А то, — кивнул ему Артем и откусил кусок черствого черного хлеба.

========== Глава 9 ==========

Естественно, Артем и не собирался грабить скобяную лавку с местной шпаной. Он решил для себя потихоньку сдристнуть в свое время. Тем более что свиданку с милой Зиночкой он уже пропил.

Компания высыпала на темную улицу около десяти вечера. У Артема все еще болела голова от долгой пьянки и неприятно саднила щека, которую он порезал, пытаясь побриться опасной бритвой. Он осмотрелся, силясь понять, где находится, но не узнал местности. Кот сказал ему, что они на Хорошовской. Артем тут же сориентировался на местности, и это его немного успокоило. Вся компания прошла двор и нырнула в подворотню.

— О! Посмотрите, какая краля у нас тут чапает! — Пыса первым вышел на освещенную фонарями улицу. За ним подтянулись и остальные.

В свете уличного фонаря стоял худой парень лет семнадцати. На нем была белая свободная рубаха, короткие серые брюки и тяжелые солдатские ботинки явно на пару размеров больше, чем положено. Черные вьющиеся волосы обрамляли узкое бледное лицо. Парень стоял в кругу света и прижимал к груди футляр со скрипкой. Он с нескрываемым ужасом смотрел на компанию, покусывая губы.

— Пропустите, пожалуйста, — тихо сказал скрипач, чуть грассируя.

— О-па! Француз! А шо, француз, сбацай нам на своей скрипке Мурку, што ль, — предложил Пыса.

— Пропустите, — снова прошептал скрипач, отступив назад.

— Ну, раз играть не хочешь, давай нам свою скрипку. А чо, братва, на нее на рынке можно пару пузырей самогона взять, — Кот сделал шаг в сторону скрипача и потянулся к скрипке. Скрипач резко развернулся и ударил по руке Кота.

— Ах ты, жид пархатый! Решил драться со мной? — Кот схватил парня за рукав рубашки и с силой ударил его в лицо.

Послышался звук рвущейся ткани, и скрипач отлетел к стене дома. Футляр со скрипкой выскочил из его рук и упал в паре метров от него.

— А давайте эту жиду пальцы переломаем? — предложил Пыса, беря в руки камень, валяющийся в стороне. — Больно борзый попался.

Шнобель и Кот навалились на оцепеневшего от ужаса скрипача сверху, расставив его руки в стороны, а Пыса занес камень над головой, целясь по тонким длинным пальцам.

Все это время Артем стоял в темноте арки. Что-то дрогнуло в его душе, когда он увидел скрипача. Лицо парня показалось ему до боли знакомым. Эти полные губы, длинный нос и огромные глаза с ресницами, загибающимися почти до бровей. Он был очень похож на женщину с фотографии, которую Артему показывал старик. Возможно, это была просто классическая национальная еврейская внешность или неяркий свет фонаря сыграл с Артемом свою шутку.

— Шухер! Легавые! Тикаем! — крикнул Артем, не выходя из арки.

Трое хулиганов на секунду замели. Пыса отбросил в сторону камень, Шнобель и Кот вскочили на ноги, и вся компания кинулась наутек вверх по улице.

Артем вышел из своего укрытия, поднял с земли футляр со скрипкой и подошел к свернувшемуся на мостовой скрипачу.

— Эй! Вставай. Не бойся! Они убежали, — он нагнулся и протянул парню руку.

Скрипач повернулся и взглянул на Артема глазами, полными слез и обиды.

— За что они так за меня? — тихо спросил он, вытирая рукавом рубахи кров из носа.

— Ну, просто не понравился ты им, — Артем помог ему встать на ноги, сунул в руки футляр и несколько раз ударил по грязным брючинам ладонью, — тебе куда? Может, проводить? А то мало ли… еще кому твоя еврейская морда не понравится? — спросил он с улыбкой.

— Проводите, — кивнул ему скрипач, — мне, правда, до самой деревни. Далеко идти.

— Так я и не тороплюсь никуда, — пожал плечами Артем. — Кстати, Артем, — он снова протянул парню руку.

— Давид, — скрипач с недоверием посмотрел на Артема, но руку пожал.

По дороге Артем пытался разговорить Давида. Сначала тот односложно отвечал на глупые вопросы типа: «Играешь ли на скрипке или просто носишь для форсу?». Потом шок прошел, и Давид прорвало. Он говорил очень быстро, слегка грассируя и смягчая шипящие. Этот акцент сразу напомнил Артему старика.

— Ой! Мама меня убьет, — причитал Давид, — я должен был после занятий сразу домой идти, но Сергей Афанасьевич, это мой преподаватель, пригласил меня на концерт в филармонию. Там наши выпускники играли. Я исчо и деньги на трамвай проел на мороженое. Пришлось пешком идти.

— Да чо она тебе сделает? Ну, за ухо потреплет и наорет, — пожал плечами Артем.

— Ой, ви мою маму не знаете! Ее весь барак пугается. Как начнет кричать, даже соседская собака Дуська под стол прячется. А вообще, ви правы. Она у меня хорошая и добрая. Только переживает за меня. У нее ведь никого на всем свете кроме меня нету. Нет, есть, конечно, тетя Ева. Она нам не родня. Подруга мамина. Она нас к себе жить взяла, когда ее муж в реке утонул. Мы квартиру сдали и к ней в барак приехали. Есть еще дядя Фима. Не подумайте ничего плохого за мою маму. Дядя Фима с войны без рук обоих пришел, вот мама ему и помогает. А он нам свой участок земли за бараком отдал. Там у мамы хозяйство. В этом годе посадила картоху, моркошку и репу. Еще у нас есть курятник. Он небольшой. Мы его всем бараком держим. Правда, с едой для курей плохо, зато, если курку режим, варим на всех суп, а мама делает клецки. А ви любите клецки?

— А хрен ее знает, — пожал плечами Артем.

— Ой, надо вас обязательно на клецки пригласить! Ви же меня от бандюганов спасли, — улыбнулся ему Давил.

— Слушай, Давид, я всего на два-три года тебя старше. Давай со мной на «ты». Хорошо?

— Хорошо, — согласился Давид, — Ой, а может, ви… вернее, ты к нам пойдешь? Я тебя с мамой познакомлю. Она будет очень рада. Моя мама самая добрая на свете. Она тебе понравится.

— С удовольствием, — согласился Артем. — Тем более что идти мне больше некуда.

Огни города остались позади, и ребята вышли на песчаную дорогу, изрезанную колеей от колес. С правой стороны была деревня, а слева в большом овраге стоял длинный деревянный одноэтажный дом. Ребята свернули на узкую дорожку, ведущую через кусты. Она их вывела точно ко двору, на котором и стоял барак.

Посреди двора на деревянном столе стояло железное корыто. Невысокая полная женщина с седоватыми вьющимися волосами, завязанными в небрежный узел на затылке, с остервенением терла о доску белую рубашку. Женщина устало разогнулась, вытерла рукой мокрый лоб и посмотрела в сторону приближающихся ребят.

— Додик! Сынок! Живой! — женщина бросилась в сторону сына, все еще держа в руке мокрую тряпку. Она обняла Давида и уткнулась лицом ему в плечо. — А я все глаза выплакала уже, — тихо причитала женщина, гладя Давида мокрой рукой по спине. Потом она подняла голову, посмотрела на рваный рукав рубашки и на разбитый нос сына и несколько раз ударила его мокрой тряпкой по груди. — Иде тебя носило, шлимазл! Весь в отца пошел! — и тут же снова кинулась обнимать сына. — Додик! Родненький! Та как же я за тебя испугалась!

— Ну шо ви, мама? — Давид гладил женщину по седым волосам. — Перед другом меня вон смущаете, мама!

— Какой такой друг? — женщина снова подняла лицо и бросила недовольный взгляд в сторону Артема, — зачем ты привел к нам в дом этого гоя?

— Мама! Он меня от бандюганов спас. Он у нас переночует? А то ему идти некуда, — с надеждой в голосе спросил Давид мать.

— Нехай ночует, — женщина смотрела на Артема с нескрываемым недоверием, — тока чтоб завтра ноги этого гоя тут не было.