— Волосняк тока пидоры отращивают, — нахмурил брови Артем. Старик сипло засмеялся и, закашлявшись, оперся рукой о стену. — Дед, ты чего? Может, лекарства какие дать или помочь чем еще? — Артем подхватил его под руку и посадил на табурет в кухне.

— У меня очень мало времени. И да… мне очень нужна ваша помосчь, Темочка, — сказал старик, отдышавшись, — сейчас ви идите домой. Мне нужно отдохнуть, а завтра, обесчайте мне, что пойдете в шкаф, выйдете там на улицу и у первого встречного прохожего спросите, какой сегодня день, месяц и год. Обесчаете? — Линдерман с надеждой посмотрел Артему в глаза.

— Обещаю, — кивнул тот старику.

========== Глава 3 ==========

Артем выглянул из-за угла арки, осматривая знакомый двор. Все было спокойно: по дорожке пробежала девушка, перепрыгивая грязные лужи, мамаша тащила за руку загулявшегося пацана лет десяти, возле подъезда мужчина копался под капотом машины. Артем пропустил скорую, въехавшую во двор, и шагнул из подворотни на дорожку, ведущую к подъезду Линдермана.

— Шц… Псих, — окликнул его знакомый голос.

— Здорово, пацаны, — натянуто улыбнулся Артем, делая вид, что рад появлению друзей. Он поздоровался с каждым за руку, спрятав за спиной пакет с печеньем и конфетами.

— Тут до нас слушок дошел, что ты в пионэры записался, — Шланг брезгливо цикнул слюной между зубов.

— Не в пионеры, Шланг. В тимуровцы, — поправил его Слон.

— Один хер, — махнул рукой Шланг.

— Да никуда я не записался, — отмахнулся Артем, — я деда окучиваю. Он мне обещался наследство оставить. Мне просто нужно за ним ухаживать, пока не помрет, — Артем с трудом себя сдерживал. Он злился на друзей за их догадки, на себя за вранье, на мокрый снег и на яркие фары скорой, слепившие глаза.

— Так поторопись, — гоготнул Шланг, — к твоему еврею скорая приехала. Говорят, его соседка нашла на лестничной клетке. Он вышел за газетой и прям там и навернулся. Так что считай, наследство у тебя в кармане.

Но Артем его уже не слушал. Растолкав плечами друзей, он опрометью кинулся к подъезду. Влетев по лестнице на знакомый этаж, Артем в дверях столкнулся с врачом, выходившим из квартиры старика.

— Как он? — тяжело выдохнул Артем.

— Родственник? — нахмурился врач. Артем коротко кивнул. — Готовьтесь, — врач похлопал Артема по плечу, — я там на тумбочке оставил рецепт. Ну и желательно, покой и хорошее питание.

В комнате пахло спиртом и лекарствами. Старик лежал на кровати. Его лицо было серовато-желтого цвета, словно вылепленное из воска. Глаза были закрыты. Артем остановился у кровати, прислушиваясь к тяжелому дыханию старика.

— Дед, — Артем сел на свободный край и потрогал стрика за плечо. Тот приоткрыл мутные глаза и слабо улыбнулся, — дед, ты чего это помирать вздумал? Ты мне еще столько не рассказал. Про селедку под шубой на Первое мая. Про демонстрации. Про то, как на комсомольской стройке был.

— Я не мог помереть, не открыв тебе всего, — тихо прошептал старик.

— Не, дед, не сейчас. Я быстро за лекарствами сбегаю. Ты пока отдохни, а я приду, и мы будем пить чай, — суетился возле кровати Артем, то поправляя подушку под головой старика, то укрывая его одеялом.

— У меня мало времени, сынок, — последнее слово старик сказал особенно тепло, — ты должен пойти в шкаф. Сейчас. Незамедлительно. Там должна быть дверь. Спустишься по лестнице вниз и спросишь у любого прохожего, который сегодня день. Точную дату спросишь. День, месяц и год. Это очень важно.

— Дед… — хотел было возразить Артем, но старик остановил его легким касанием руки.

— Выполни просьбу сумасшедшего еврея. И возвращайся, — старик устало прикрыл глаза.

Артем вздохнул, накинул на плечи сброшенную куртку и шагнул в сторону шкафа.

В странной комнате с обшарпанными обоями ничего не изменилось. Из оконного проема все так же светило солнце. На улице в песочнице копошились дети в смешных панамах. По тротуарам разгуливали молодые мамаши в разноцветных ситцевых платьях. Большая черная машина проехала вдоль дома, громко гудя мотором и выпуская из себя клубы сизого дыма.

Артем подошел к двери, ведущей на лестницу, и с удивлением заметил, что в углу, куда его в прошлый раз стошнило, было чисто. Он спустился по темной сырой лестнице вниз и толкнул перекошенную входную дверь.

Артема обдало летним жаром, и в нос ударил запах раскаленного солнцем камня и цветущих деревьев. Ему наперерез шел толстый мужичок. На нем была белая рубаха размахайка, военные штаны-галифе и кирзовые сапоги. На его голове красовалась кепка, которую он периодически снимал, протирая платком мокрую от пота лысину. В руке мужчина держал худой потертый портфель.

— Слышь, мужик, — начал Артем. Мужчина остановился и снова снял кепку.

— Чем могу, товарищ? — толстяк внимательно посмотрел на Артема и, протерев платком ободок кепки, надел ее обратно.

— Не подскажешь, какое сегодня число? — Артем расстегнул на себе черную куртку и снял с головы шапку-пидорку.

— Нехорошо, товарищ! — укоризненно покачал головой мужчина. — На дворе трудовой день, а вы пьяный по улицам ходите. За тунеядство вас там где надо, — он ткнул пальцем куда-то в небо, — по голове не погладят.

— Слушай, товарищ дорогой, — Артем насупил брови, — я просто выполняю просьбу умирающего старика. И мне нужно, чтобы ты сказал мне число.

— Двадцать четвертое мая, — толстяк на всякий случай сделал шаг назад.

— А год. Год какой? — Артем удивленно огляделся по сторонам. Толстяк не врал. Это был явно май, жаркий и цветущий.

— Ну, знаете ли… — начал было мужчина очередную речь, но Артем сделал шаг в его сторону и сжал кулаки, — сорок шестой. Тысяча девятьсот сорок шестой.

— Нихрена тебя штырит, мужик! — засмеялся Артем, но осекся. В их сторону шел милиционер. Вернее сказать, это был высокий и молодой мужчина в военной форме, но Артем точно знал, что это именно милиционер. Он поднес к губам руку в белой перчатке, и по улице разнесся громкий свист. — Атас! Легавые! — неожиданно для себя крикнул Артем и быстро юркнул в кривую дверь парадного подъезда.

В комнату старика он вошел запыхавшимся и ошеломленным.

— Это чо было, дед? — спросил он старика, сидящего на кровати. — Там что, съемки фильма какого-то?

— Погоди, сынок, — старик остановил его, подняв руку вверх, — ты помнишь, во сколько вошел в шкаф?

— Помню, — кивнул Артем. Старые часы с разбитым стеклом висели как раз напротив шкафа, — в восемь.

— А сейчас посмотри, сколько время, — хитро улыбнулся старик.

— Пол… Полдевятого? Шутишь, что ли? Я там был максимум десять минут, — Артем удивленно смотрел на часы.

— Запомни, — старик поднял вверх крючковатый палец, — на какое бы время ты ни вошел туда, здесь проходит полчаса. И еще… Как только ты оттуда выходишь, время возвращается. И ты в следующий раз, войдя в шкаф, окажешься в том же числе.

— Я ничего уже не понимаю, — закрутил головой Артем и сел на кресло, — куда я могу войти? Какое время возвращается?

— В этом шкапе — проход между временами. Ты узнал дату? — занервничал старик.

— Этот укуренный толстяк сказал, что сегодня двадцать четвертое мая сорок шестого, — Артем был напряжен. Он понимал, что с ним только что произошло что-то странное и старик знал про это намного больше, чем говорил.

— Елохим адирим! Я знал, что у меня получится! — воскликнул старик и подскочил на кровати.

— Дед, я, конечно, понимаю твою радость… Вернее, я ее не понимаю, но ты не особо прыгай! — Артем уложил его в кровать и накрыл одеялом.

— Сынок… — старик холодной рукой взял его за ворот футболки и потянул на себя, — ты должен ее спасти. Понимаешь? Мою Розочку! Запомни дату: четырнадцатое августа сорок шестого. У тебя будет много времени. Ты можешь заходить в прошлое бесконечное количество раз. Но запомни, сколько бы раз ты ни входил в ту дверь, там будет двадцать четвертое мая сорок шестого. Ты можешь прожить там сколько угодно времени, но когда вернешься сюда, тут пройдет всего полчаса. Это плата за то, что оно тебя пускает. Оно каждый раз отбирает у тебя полчаса жизни, но поверь мне, старому еврею… Это несравнимо с тем, что оно дает.

Дед говорил все тише и тише. Последние слова он уже шептал сквозь сон. Артем взял с тумбочки рецепт, принес с кухни стакан воды, надел куртку и вышел из квартиры Линдермана.

========== Глава 4 ==========

— Я родился в тридцать седьмом в Ростове. Когда случилось быть войне, я был слишком мал. Отец занимал хорошую должность на сталелитейном. Потерял руку в гражданскую, подорвавшись на мине, и был непригоден к военной службе, поэтому на фронт его не взяли. Всю нашу семью эвакуировали в тыл, — старик отхлебнул из чашки горячего чая и откусил кусок печенья. — После войны всей семьей вернулись в Ростов, где я окончил школу и поступил в архитектурный институт. Ми были молоды и верили, что нашими руками будет построено светлое будущее. Еще в институте я начал активно участвовать в комсомольской жизни, и благодаря этому моя карьера таки быстро пошла в гору. В шестьдесят втором я вступил в партию, и меня перевели в столицу. Так в возрасте двадцати восьми лет я оказался тут в качестве ведущего архитектора Гос… Строй… Ай вей, позабил название конторы, — дед шлепнул себя по лбу.

— Так ты типа партийный? — хмыкнул Артем.

— В то время быть партейным значило карьеру и уважение. Для еврея с Ростова это было большой удачей. Мне было тридцать пять, когда случился тот несчастний случай. Я приехал принимать очередной объект. Там еще вовсю шли отделочные работы. Что-то случилось с краном, и длинная бетонная балка полетела точно в меня. Если бы позади меня была стена, то меня раздавило бы, как таракана тапком. К счастью, балка только сильно ударила меня в живот, сломав несколько ребер и устроив мне внутреннее кровотечение. Но она таки меня убила. Я умир на целых пять минут.