— Это уже слишком, тебе не кажется? — распекала я его по дороге домой, сидя рядом с ним в такси. Мне было не смешно.

— Ты имеешь в виду рождественские гимны? Да ничего, мне понравилось.

— Я говорю о твоей хулиганской шараде. Мы играли в названия фильмов, Поль. Ни разу не видела фильм «Пускание ветра».

— Не злись, Стеф. Моя шутка имела успех. Все хохотали до упаду. У меня это вышло само собой. Что ж, хозяева сами виноваты. Зачем они подали на закуску бобы? Это не рождественское блюдо, — заявил он с видом знатока.

— Никто не заставлял тебя их есть. Мне было стыдно за тебя. — Стоило мне так сказать, как он моментально сник.

— Ты сердишься на меня, Стеф?

Как можно сердиться на этого чудака с помпончиками и елочными гирляндами на штанах? Я покачала головой. Он такой милый и бесхитростный, что просто диву даешься.

— Нет, а надо бы.

Самое ужасное, что, несмотря на все его Шалости и хулиганские выходки, я прекрасно понимала, что буду скучать по нему, как только он уедет. А разлука уже не за горами. Нам осталось всего несколько дней. Меня тянуло к нему вовсе не потому, что он одевался как павлин или выделывал в воздухе двойное сальто. В нем было что-то по-детски трогательное, нежное, наивное. На него было невозможно сердиться. Да я и не пыталась.

— Я люблю тебя, Стеф, — шепнул он, придвигаясь ко мне на сиденье. — Мне бы очень хотелось отпраздновать с тобой Рождество.

Меня так и подмывало возразить ему, что здесь наши желания расходятся, но я не стала его обманывать. Иногда мне казалось, что я была бы счастлива, если бы он остался со мной навсегда со своими дурацкими костюмами и дикими выходками. На вечеринках его трудно удерживать в рамках приличия, а когда мы одни, нам так хорошо!

Он был полон раскаяния и, чтобы как-то загладить передо мной свою вину, предложил мне заехать в «Элейн» и пропустить пару стаканчиков. Это было мое любимое кафе, мы часто ходили туда вместе с Роджером. После нашего развода я ни разу там не была. Идея Поля мне понравилась, и, немного поколебавшись, я согласилась.

Таксист высадил нас на углу. Поль обнял меня за талию, и мы прошествовали в «Элейн». У стойки бара толпилась нарядная праздничная толпа. Поль заказал себе двойное неразбавленное виски, а мне — бокал белого вина. Мне не хотелось пить, но здесь было так уютно, а присутствие рядом Поля в маскарадном костюме делало меня почти счастливой. Посетители «Элейн» были одеты достаточно экстравагантно, так что Поль совершенно не выделялся на этом пестром фоне — не то что в таком фешенебельном ресторане, как «21».

Я пригубила вино и, обернувшись, нос к носу столкнулась с Хеленой в красном бархатном платье для коктейля, отороченном белым кроличьим или черт его знает каким мехом, который ужасно лез, покрывая окружающих белым облаком. Но гораздо более впечатляюще выглядело само декольте. Я невольно уставилась на ее белую грудь, чей внушительный вид и размер отвлекал внимание от чуть обозначившегося животика. Подняв глаза, я увидела Роджера, который наблюдал за моей реакцией, — наша неожиданная встреча застала его врасплох. И тут он заметил Поля. Помпончики на костюме внезапно показались огромными, а лампочки на штанах создавали вокруг него сверкающий ореол — такому не удастся затеряться в толпе.

— Кто это такой? — выпалил Роджер без предисловий, уставившись на Поля как на диво. Он знал о Питере от детей, но никакие рассказы не смогли подготовить его к тому, что он увидел своими глазами.

— Это Поль… То есть Питер, — спокойно ответила я, смахивая с носа клочки меха от платья Хелены.

— Неплохой костюмчик, — съязвил Роджер.

Поль принял его слова за комплимент, но я знала Роджера лучше и видела, что он в шоке.

— Спасибо. Это Мошино, — любезно пояснил Поль, понятия не имея, кто такой Роджер, а тем более Хелена. — Обычно я покупаю Версаче, однако перед этим просто не устоял. А что это за мех? — осведомился он, пройдясь взглядом по обширному декольте Хелены, и, повернувшись ко мне, спросил: — Это твои друзья?

— Мой бывший супруг и его жена, — коротко отрекомендовала я и, сделав над собой усилие, улыбнулась своей преемнице. Ради собственных детей и их отца придется изображать светскую вежливость. — Привет, Хелена.

Она ответила мне смущенной улыбкой и сказала Роджеру, что ей надо попудрить нос. Как только она растворилась в толпе, оставив после себя облако белой шерсти, Роджер с усмешкой окинул взглядом того, кого он принял за Питера. Знай он, что перед ним клон, ему пришлось бы тяжко.

— Дети рассказывали мне о вас, — сообщил Роджер.

Поль кивнул и, обратившись ко мне, сказал, что пойдет поищет свободный столик. И вот мы с Роджером остались наедине — впервые за два года.

— Поражаюсь, как ты можешь появляться на людях с этим типом, — брякнул он.

— По крайней мере я не стала связывать свою судьбу с мисс Сантой. Насколько я знаю, у тебя аллергия на шерсть, — ядовито добавила я. Вполне возможно, самыми сильными аллергенами для Роджера были волосяной покров у меня на ногах и фланелевые ночные рубашки.

— Твое замечание по меньшей мере неуместно, — отрезал Роджер. — Она мать будущего сводного братика или сестренки твоих детей, — холодно добавил он.

В эту секунду я поняла, что ненавижу его.

— То, что она вышла за тебя замуж и ждет от тебя ребенка, отнюдь не делает ее достойной уважения, Роджер. Похоже, она такая же идиотка, какой и я была в свое время. Пока, во всяком случае. О чем вы говорите друг с другом, если вообще разговариваете между собой?

— А что ты делаешь с этим ряженым чучелом? Распеваешь «Украсим залы»?

— Он обожает наших детей. Этого более чем достаточно.

Чего не скажешь о Хелене, мысленно добавила я, но говорить этого вслух не стала. Бессмысленно упрекать его за это, и все же каждый раз, возвращаясь от отца, дети жаловались мне, что Хелена совершенно не обращает на них внимания, а в воскресенье ждет не дождется, когда они уедут. Я была уверена, что Роджер тоже об этом знает. Интересно, как он к этому относится? Ведь рождение их собственного ребенка еще больше усложнит ситуацию. Впрочем, это вопрос серьезный, и обсуждать его здесь, в «Элейн», мне не хотелось. Я уже тысячу раз пожалела, что мы сюда заехали и встретили эту сладкую парочку. Роджер выглядел ничуть не лучше, чем два года назад, когда мы развелись. По правде говоря, вид у него был довольно усталый и скучающий, он заметно постарел. Хелена, конечно, пустышка, но я была вынуждена признать, что внешность у нее эффектная, а декольте впечатляюще сексуально, несмотря на ползущую меховую оторочку. Ее беременность еще не заметна, а вот грудь значительно увеличилась в размерах с того момента, когда я видела ее в последний раз.

— Как у тебя дела? Все в порядке? — неожиданно спросил он, печально взглянув на меня, и за это я возненавидела его еще сильнее. Я не нуждалась в его сочувствии. Нечего меня жалеть за то, что рядом со мной клон в елочных огнях и рождественских помпончиках.

— У меня все отлично, Роджер, — спокойно ответила я, в глубине души усомнившись в справедливости собственных слов. Я люблю чудака-ученого. Он сейчас проводит в Калифорнии загадочные эксперименты. Я ничего не смыслю в его опытах. Он не собирается на мне жениться, а в его отсутствие я сплю с его клоном. Объяснить все это Роджеру не представлялось возможным — я и сама-то никак не могла разобраться во всей этой мешанине. Пока я раздумывала над этим, к нам снова присоединился Поль.

— Я нашел свободный столик, — гордо объявил он, потянувшись к моему бокалу с недопитым вином, но мне в эту минуту больше всего на свете хотелось домой. Я смотрела, как Хелена приближается к нам в ореоле из белой кроличьей шерсти.

— Приятно было увидеться, — сказала я Роджеру и любезно добавила: — Счастливого Рождества. — С этими словами я поставила бокал и отошла от бара вместе с Полем.

По пути мы разминулись с Хеленой, и я уловила аромат ее духов. Это были те самые духи, которыми я пользовалась десять лет назад. Я поняла, что ей подарил их Роджер, поскольку он обожал этот аромат. Теперь он принадлежит ей, и у них своя жизнь. Они ждут ребенка, поэтому им сейчас не до моих проблем, которые я сама себе устроила. И Питер с Полем тут тоже ни при чем.

Я сказала Полю, что хочу вернуться домой. Он расстроился: ему с таким трудом удалось отыскать свободный столик, — но тут же понял по моим глазам, что что-то стряслось. Мы вышли на улицу. Я глубоко вдохнула морозный воздух, чтобы забыть знакомый запах Роджера и духи, и кроличье декольте Хелены. Поль внимательно вгляделся мне в лицо.

— Что случилось?

— Не знаю, — промолвила я, дрожа на декабрьском ветру. На нас упали первые снежинки. — Я не ожидала их встретить… Она такая пустышка, а он от нее без ума. Я снова вспомнила все, что мне пришлось пережить, когда мы расстались. Он бросил меня ради нее.

Мне было тоскливо и одиноко, и даже модное платье и стильная прическа сейчас меня не радовали. Правда заключалась в том, что он никогда меня не любил. А теперь любит ее. Мне он больше не нужен, и если бы он вдруг захотел ко мне вернуться, я бы его не приняла, но встреча с ним и Хеленой заставила меня снова испытать горечь разочарования и утраты.

— Не грусти, Стеф, — тихо сказал он. — Она же ноль без палочки. У нее и груди-то ненастоящие… и до чего вульгарное платье! Ты выглядишь в десять раз лучше. Поверь мне. И кому только нужна женщина с таким отвратительным вкусом? — Лампочки на его штанах празднично сверкали, а рождественские помпончики трепетали на ветру, но его взгляд меня глубоко тронул. Поль обнял меня за плечи и остановил такси. Мы залезли в машину, и он осторожно отер слезы с моих щек. — Забудь про них. Поедем домой, зажжем свечи, и я сделаю тебе массаж. — Сейчас в его устах это прозвучало как врачебное предписание.