– Корнилов! – окликнул меня из коридора Боев и махнул, приглашая в кабинет. Не дай бог начнет сейчас свою похабщину нести…

– Рад приветствовать уже лично, Елена Валерьевна, – на удивление вежливо приветствовал заядлый хохмач. – Андрей Боев. Один из совладельцев охранного агентства «Орион» и друг вашего…

– Будущего мужа, – конкретизировал я. У меня-то с этим статусом проблем и сомнений никаких. А вот с почетным званием друг… Я бы сам так не решился его назвать. В лицо. И не потому, что не считаю достойным. Боже упаси. Назвать друзьями этих мужиков – это честь, которую еще заслужи попробуй.

– Мы тут все его друзья, – продолжил Андрей серьезно, – и всегда готовы помочь и подстраховать. Больше боятся нечего. Вы и ваша семья в безопасности.

Я отодвинул кресло Лене, усаживая и заодно стараясь справиться с эмоциями. Да, я уже понял, что меня в «Орионе» готовы поддержать. Как сотрудника своего, на крайняк как клиента даже. Но как друга? Шаповалов сказал, я свой. Но на осознание этого мне нужно было время. И дошло именно сейчас, когда видел, как Боев смотрит на Лену, цепляя глазами ее посветлевшие синяки, и коротко зыркает на меня, стоящего за ее спиной. У такого, как он, это взгляд-обещание. Взгляд-угроза. Он точно со мной. И земля пухом всем, кто против нас.

Боев вызывал по одному парней, хотя я в принципе выбор свой сделал, но дал возможность поучаствовать в нем и Лене. Но и она пришла к такому же выводу, что и я. Берем Лаврова. Серьезный парень, задавал вопросы чисто по делу, и нет этой лукавой блудливой искры во взгляде. И реально обрадовался «отпуску» на свежем воздухе с возможностью поработать руками. И на Лену не зыркал исподтишка, как еще на что-то надеясь.

– Сегодня нужен для чего-то в офисе? – уточнил я у Андрея, но он махнул рукой.

– Сам справлюсь. Я сегодня тут, что тот мушкетер – один за всех.

– А Яр с Николаем где?

– У Шаповаловых, по ходу, час хэ настал, а у Камневых сегодня один весьма нервирующий Яра визит на высшем уровне.

– Родня?

– Не-е-е, там дело посерьезней, – качнул головой Боев. – Типа привет из прошлого. Захочет – сам расскажет.

– Ладно, мы тогда поехали обустройством заниматься.

– Ага. Корнилов, не мне тебя учить, но по сторонам посматривай, – напутствовал очень тихо… друг.

– Миш, что не так? – внезапно, озадачив меня, спросила Лена на первом же светофоре, когда мы двинули в торговый центр. Столько всего надо ведь.

– Хм? – не понял я. – А что не так?

– Ты так напрягся… ну, когда Андрей назвал тебя другом. Что-то не так?

Так, я спалился со своей рефлексией, и моя вроде бы рассеянная инопланетянка срисовала меня. Впрочем, не удивительно. У нее сейчас нервы, невзирая на все мои усилия по выматыванию ее сексом и заверения общие в безопасности, что те струны натянутые. Женщины вообще гораздо более чуткие в смысле витающих в воздухе эмоций и мельчайших невербальных знаков, а она сейчас тем паче.

– Тут такое дело… у меня никогда раньше друзей не было, Лен, – раскололся я сразу. – Как-то так, как говорится, исторически сложилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Давай остановимся? – предложила Лена вдруг.

Я припарковался, а она отстегнулась и без предупреждения перебралась ко мне на колени. Прижалась губами к вене на шее, мигом нагревая всю кровь в теле, уложила голову на плечо и обняла. Просто молчала, поерзав и устроившись поудобнее, терпеливо дожидаясь, будто давая понять, что у нас есть все время мира, пока созрею, или же давая свободу не говорить ничего вовсе. И да, я рот открыл не быстро. Что, Корнилов, других допрашивать – оно по жизни куда как легче было, чем самому теперь откровенничать? И не перед кем-то там. А перед женщиной, от которой жалости или настороженности тебе не надо. Только понимание. Что сложновато мне вот так с ходу. Но я не сдаюсь. Просто объясняю и прошу ее о терпении.

– Отец погиб, когда мне двенадцать было, – сподобился наконец выдавить я. Вот как рассказать моей инопланетянке правду так, чтобы это не выглядело будто плачусь на судьбу-злодейку? Ай, похрен. Правда она правда и есть, как ее ни причеши и ни подай. – А мама… она у меня была немного… несамостоятельная. У них с отцом разница в возрасте была приличная. Двадцать лет. Он ее девчонкой еще совсем взял замуж. По факту – пас еще подростком. Ждал. А как только восемнадцать – в ЗАГС. Без вариантов. Он ее собой буквально окружил. Если не сказать уж – удушил.

Странно. Я как-то столько лет и не задумывался, никогда не давал оценку поведению отца. Поначалу не все понимал, потом уже какая разница. А ведь, руку на сердце положа, его отношение к маме каким-то маньячеством отдавало. Но теперь то уж что.

– Любил на грани безумия. – Или даже за гранью. – Сейчас это принято звать гиперопекой, наверное. Хотя в нашей семье это было прям супергиперзапредельно. До сих пор недоумеваю, как и мне было позволено родиться, рискнуть ее здоровьем и оттянуть часть внимания. Короче, без подробностей: после смерти отца выяснилось, что мама не знает даже, кефир какого производителя она любит пить или сорт чая. Отец реально не просто на руках ее носил и трясся над каждым вздохом, но и контролировал вообще все. Абсолютно. Приучил ее, что без него она ничего не может. Не знает, как жить, вздохнуть, не способна думать и планировать самостоятельно, никогда не работала, не ориентируется, ничего не умеет, включая бытовые мелочи. Отец с первых дней их брака нанял помощницу по хозяйству, потом и мне няньку, только родился. Даже как элементарные коммунальные платежи делать и что их в принципе нужно делать, она не знала и не помнила об этом. А его раз – и нет. И мне всего двенадцать. Она потерялась. Ушла от реальности в бесконечное чтение книг. Не различала день-ночь, не накормишь – не поест, о том, чтобы помыться, сто раз нужно напомнить. И пришлось все мне самому. Благо отец был в солидном чине, и пенсию нам государство отсыпало не скупясь. Так что в детстве-юности мне было не до установления дружеских связей. Некогда. Учился и заботился о ней. А потом как-то уже и не надо стало. Мама умерла через семь лет, и все мои и родственные связи на том и оборвались. Я с родней общаться не стремился, они тоже не рвались. Работа была. Встречался с женщинами. – Я чуть притормозил. Стоит ли об этом? Женщине начать сомневаться – не хер делать. Но правда, так правда. Вся. – Недолго обычно. Не было у меня, Лен, внутренней потребности удерживать, работать в отношениях. Потому как отношения были не нужны. Вот все и разваливалось. И не жалел даже никогда. Нигде не кололо. Не шевелилось. А вот потом Лизка сначала. И ты. И без тебя мне враз, с лету не вздохнуть. Сам себя пугаю, как страшно оказалось… что потерял тебя уже. И Федька, родители твои, мужики вон… друзья.

Бля, я, ей-богу, как какой-то блеющий заика. Внятно можешь формулировать, дебил?!

– Тебе сложно? – Вот, твоя женщина сделала все за тебя, дурака косноязычного кусок.

– Есть такое дело. – Лена начала поднимать голову, но я удержал ладонь, притормаживая ее и ее выводы. – Тш-ш! Ты на меня не давишь. И обстоятельства не давят. Сразу это не придумывай. Обстоятельства я принимаю. Все добровольно. И с огромным, зараза, оптимизмом, поняла? Так что вот эти вот «что не так?» забывай. Все так. Мне по времени зазорчик нужен просто, принимать все. Уложить в голове и выработать реакцию.

Появилась ты, существо из другого мира, и перевернула мой. Хорошо так перевернула. Правильно. А то и жил бы… как унылое говно: ни чувств на разрыв, ни желания такого, что чуть не на смерть за глотку берет. Сразу чуешь, что живой.

– Знаешь что? – спросила Лена, потеревшись губами о мою кожу.

– М?

– Мы в нашем новом доме сделаем тебе кабинет. Когда ты будешь уставать от всех, сможешь туда уходить.

– Прятаться?

– Нет, отдыхать.

– Не-а. Отдыхать головой я в теплицу буду ходить. А в кабинете закрываться с тобой. Диван там поставим не скрипучий. И стол, такой, чтобы прям монументальный.

– Миша!! – несерьезно возмутилась Лена.

– Что? – Я поерзал под ней, мигом затвердев от таких приятных фантазий. – У нас детей по дому сколько шастать будет. Не в спальне же замок врезать. Хотя там тоже не помешает. – Я занырнул нахальной лапой под блузку Лены, подбираясь к ее груди. – Вламываются некоторые. Лен, может, мы попозже по магазинам, м? – Стоило только до кожи ее добраться, и похоть мигом прихватила меня намертво за яйца и мозг. Хочу. – Забежим на часик домой. Все до десяти работает. Успеем.

– Если забежим на часик, сегодня точно не успеем, – тихонько засмеялась она.

А права ведь.

Мой телефон затрещал, вынуждая отвлечься на чертов реал.

– Корнилов, – буркнул недовольно, даже не глянув, кто у меня тут кайфоломщик.

– Михаил Константинович, это Алексей Бобров. Нам бы с братом срочно увидеться с вами.

– Сильно срочно? – сдержал я вздох.

– Очень. Мы бы хотели сняться с этого вашего задания.

– Что?

Глава 24

– Что-то случилось? – попыталась я выпытать у Миши, который мигом помрачнел после звонка. Я слышала, что ему сказали, ведь сидели мы щека к щеке, но, само собой, понять что за задание, от которого решили отказаться его подчиненные, не могла.

– Узнаем, – ответил он, ссаживая меня с себя и стиснув ягодицы под конец особенно крепко, и не думая скрывать долгого сожалеющего вздоха,

– Ладно.

Любопытство, конечно, мучило, но приставать я сочла глупым. Если меня это не касается, то лезть с навязчивым «ну скажи-и-и» – невежливо. А если касается, и так узнаю.

– Кушать хочешь? – спросил Михаил, озираясь явно в поисках своих телефонных собеседников, о встрече с которыми договорился тут же в торговом центре.

– Миш, я все поняла, – погладила я его крепкое плечо, и не сумев отказать себе еще раз в наслаждении этим новым для себя ощущением надежности и комфорта, что дарит простое прикосновение. – Погуляю неподалеку, делай свои дела.