– Прошу прощения за такое неуклюжее появление, Людмила Викторовна! – отступил я, выставляя руки с открытыми ладонями перед собой в извечном «я пришел без оружия и с миром» жесте. – Я повел себя бестактно, не приняв во внимание ваше и без того нервозное состояние. Больше не повторится.

– Вы кто такой и зачем к нам? – продолжила хмуриться и встряхивать перед собой в подрагивающих руках свое оружие женщина.

Так в этот раз конкретно и без обиняков.

– Я – Михаил Корнилов. Близкий друг, – ага, обзовем это так, – вашей дочери и пришел к вам просить помочь мне дать ей возможность избавиться от ее мужа.

– Близкий друг? – насупился Валерий Владимирович строго. – А не по твоей ли вине, близкий якобы друг, дочь моя с синяками приезжала, и Сергей так озверел? Задурил, небось, Ленке голову, ишь, красавец выискался, а она, наивная, и поплыла, за то и от мужа получила?

– Валера! – всхлипнула Людмила Викторовна. – Что же ты… Он же говорит, что помочь!

– Так конечно теперь помогать надо, когда до такого скотства дошло! И если не полез бы, то и по сию пору все нормально было бы у Ленки с Серегой. Шастают вон такие, семьи разваливают, а потом людям хоть на край света беги, чтобы кровиночку свою спасти.

– Мне бы не хотелось делать этот разговор общедоступным, – кивнул я на соседский забор. – Если вам легче считать, что моя вина в том, что ваша дочь в браке несчастлива, то пусть так и будет. Сейчас и вы, и я поставлены перед фактом: она и ее сын в опасности.

– Ее сын! – горько усмехнулся мужчина. – Тоже мне… друг, имени не знаешь. Помогать он явился! Сначала испоганил все, а теперь… Без тебя поможем!

– Валера! Хватит! Человек же с добром!

– Добрые люди мужних жен не тягают по…

– А ну хватит! Лена у нас не такая! Было бы ладно у них с Сергеем, она бы ни за что…

– Ишь ты, ладно! А жизнь тебе что, вечный праздник, да с горки все гладко катится? У всех и разлад, и мало ли что бывает, но если никто не влезет, то все и утихомириться…

– Он. Ее. Бил! – вдруг тихо, но по-настоящему яростно отчеканила Людмила Викторовна.

– В дом пошли, – мигом сдувшись, велел Валерий Владимирович и тяжело поднялся, демонстративно отказавшись опереться на мою руку.

– Чаю, Михаил Константинович? – предложила хозяйка, пока я обводил взглядом помещение с кучей коробок.

– Не стоит, – качнул я головой. – Правильно ли я понимаю, что вы планируете переезд?

– А ты, как погляжу, из органов, сразу давай вопросы задавать, – проворчал пожилой мужчина, заработав упрекающий взгляд жены. – Да что? С чего это мы должны все ему выкладывать? Явился не запылился, два слова сказал, а я верь?

– Да, Михаил Константинович, – махнула на мужа рукой Людмила Викторовна. – Мы продаем дом и собираемся переехать. Если вы действительно друг Лены, то объяснять вам почему не надо.

– Вы же понимаете, что это не выход? – не стал я ходить кругами. – Крупенину не понадобится слишком много усилий для того, чтобы выяснить ваше новое место жительства, учитывая общий уровень продажности во всех госструктурах.

Побег у подобных этому отморозку тварей только азарт охотничий разжигает и является подтверждением бессилия и беззащитности жертв.

– А что, сидеть и ждать, пока этот скот бессердечный Ленку нашу растопчет или вовсе убьет? – вскинулся Валерий Владимирович. – Когда внука морально искалечит? В кого он ребенка превратит? Не пойдет! Уедем и дочку с внуком заберем, а этот найдет или нет – посмотрим.

При всем уважении, но план «Лена уезжает» мне не подходит. Нам с ней не подходит.

– Нет, сидеть я вам ни в коем разе не предлагаю и приехал сюда как раз с предложением уехать. Но не в никуда, а в один замечательный санаторий. Для начала на месяц. И даже путевки привез. – Ну да, и доки на другие имена, на которые эти путевки оформлены.

– Да ты рехнулся, юноша? У меня с дочкой такое, а я прохлаждаться поеду куда?! – гневно вскинулся мужчина.

– Я бы не давал этому определение «прохлаждаться». Вы развяжите петлю на шее Елены. Лишите Крупенина рычага воздействия для ее запугивания и удержания. Остальное сделаю уже я. Сомневаюсь, что в вашем возрасте морально очень легко продать все и сорваться с места и все только для того, чтобы продолжать испытывать ежедневный страх.

– Да гори оно все! У тебя дети есть, Корнилов? Нет! Иначе бы и мысли не было легко там или тяжело!

Ладно, зайдем с другого бока.

– А каково будет Лене знать, что вам пришлось сорваться с обжитого места, мыкаться и бояться?

– А что ты предлагаешь?

– Позвольте мне все решить. Просто поезжайте, куда я предложил.

– Ишь ты, решальщик! А как не выйдет у тебя ничего, а мы, считай, Ленку с Федькой бросим на произвол судьбы?

– У меня выйдет.

– С чего взял? У Сергея вон целая кодла дружков, – упорствовал Лопухин.

– Я тоже в это ввязываюсь не один. Именно поэтому могу гарантировать, что как бы ни пошло, а вашу дочь не оставят в беде. Единственное, чего не могу гарантировать на все сто процентов, – это полную неприкосновенность дома и его содержимого. Поэтому предлагаю в течение этого дня вам закончить сборы всех ценных вещей. Мы вывезем их на ответственное хранение на время вашего отсутствия. В доме будут круглосуточно дежурить парни из нашего охранного агентства. Но вы же понимаете, если последуют некие силовые действия или же попытка просто отомстить, то определенные разрушения неизбежны.

– Да будь оно все неладно! – махнула руками Людмила Викторовна. – Хоть все побейте, поломайте, спалите, были бы мои кровиночки целы.

– Будут, – заверил я.

– Люда, иди все же чаю нам, – велел мужчина, пристально изучающе глядя на меня.

– Корнилов… говоришь как по писанному, лицо что камень… – сказал он тихо, когда остались одни. – Ленка моя теперь в самое сердце раненая, а ты, такой вот деревянный, выходишь ли ее? Еще и об тебя обобьется вся.

– Пустых обещаний давать не приучен. Над тем, чтобы не оббилась, намерен работать.

– Ладно, берем что есть, – тяжело вздохнул упрямец. – Носом крутить не в нашем положении.

Могу я это считать одобрением моей кандидатуры на соискание должности будущего зятя? Посмотрим. Для начала действующего устранить надо. Желательно радикально и окончательно, чтобы никаких рецидивов.

Вот же… опять, мать ее, странность. И куда это вмиг девался законник и цивилизованный до мозга костей я?

Глава 18

– Лен, солнце, может, тоже останешься, а? – шепотом спросила меня Марина у калитки своего дачного участка, поглядывая на заигравшихся в саду детей. – Ну сама же, считай, в пасть зверю голову сунешь, вернувшись.

– Марин, нельзя. Пока с родителями что-нибудь не придумаю, и речи не идет.

– Так давай и твоих ко мне! В жизни же эта сволотень Сережа не подумает вас у меня искать.

Господи, как бы я хотела, ты бы знала. Да только невозможно. Боюсь, если у этого мерзавца не будет под рукой меня, то он вконец рассвирепеет и все вокруг перевернет.

– Не будь так уверена, Марина. Да и куда к тебе? Я и так тебе проблем создаю с Федькой.

В крошечном дачном домике, на который она смогла наскрести денег после развода не без моей тайной помощи, всего одна жилая комнатушка. Ее бывший – безвольный подлец, лентяй и захребетник. Пока она вкалывала на двух работах, он сидел дома, корча из себя недооцененного всем миром гения с врожденным даром чем-либо руководить. А так как руководящих должностей не предлагали, то снисходить до другой работы для «примитивных люмпенов» он и не думал. И мало того что сидел у жены на шее, так еще и спутался с одной из Маринкиных подруг, юристом по профессии. И без всякого зазрения совести эти двое умудрились каким-то образом так все обстряпать при разводе, что Маринка ушла, как говорится, в чем была, забрав только дочку. Она мне не рассказывала всего, но я чувствовала, что в этой истории было нечто очень-очень некрасивое, прямо-таки на грани мерзости, чего она стыдилась и чем не готова была делиться.

– Лен, да бог с тобой, какие проблемы, когда тут такое?! У меня душа в пятки при мысли, что он сделать с тобой может за то, что Федьку ко мне увезла.

– Посмотрим. Мне кажется, плевал он на нас с сыном по большому счету. Он сам же хотел Федьку к этой ведьме, матери своей, сплавить. В любом случае разговор у нас вряд ли пойдет в мирном тоне, я ведь намерена добиваться, чтобы отпустил. Так что видеть всего этого ребенку нельзя ни в коем разе.

– Лен, ну правда, плевать, что на головах тут друг у друга, лишь бы целы! – схватила меня за руку Марина, просяще заглядывая в глаза. – Соседи вон у меня не живут, ключи мне давно отдали, давай уговоришь своих перебраться, пока этот зверюга не перебесится. Ну жуть же и так, что с тобой сделал, а как искалечит или хуже? Федьке мать нужна! Об этом подумай. Сильно ты его защитишь или на ноги поставишь, если в кресле инвалидном или в могиле окажешься?

– Ну… – я поколебалась, глядя на соседнюю дачу и признаваясь себе, что озвучивает подруга то, чего отчаянно хочу сама. Убежать без оглядки. Спрятаться. – Ладно, поеду сейчас и предложу.

Вдруг это и в самом деле выход? Переждать главный ураган. А там… Может, Сергей поймет, что не нужны мы ему и сил тратить не стоит. Как-то все образуется.

Подъехав к родительскому дому, я с удивлением обнаружила калитку запертой. Хотя после последних событий не так это и удивительно. Удивительным или скорее уж пугающим стало то, что сколько я ни звонила, никто из дома не появился. Наплевав на все, я, внутренне трясясь от тревоги, перелезла через забор, порвав брюки, и принялась стучать в двери и окна, заглядывая в них, пытаясь разглядеть хоть что-то. Где мама и папа? Куда уехали? Что, если Сергей солгал мне и вернулся сюда с дружками и сделал что-то жуткое… Нет! Ведь тронь он родителей, сделай плохое – и манипулировать мною уже не сможет. Тогда где они? А вдруг поехали ко мне, а я тут. Мы же могли разминуться, так? Это же логично, разве нет? Они переживают и решились поехать, узнать, как мы с Федькой. Была бы я нормальная дочь и тоже первым делом к ним бы помчалась, а не Федьку Марине отвозить. И не сидела бы забитой мышью в квартире сначала, не давая знать, что с нами и не зная о них. Наверное, мне все же до последнего было адски стыдно за то, что они оказались втянуты, что были свидетелями моего унижения, вот и тянула, пряталась, считай.