– Да мимо шел, задумался что-то. – Интересно, она меня в холле хоть не засекла? А то как дурак брехливый буду выглядеть.

– Понятно. А меня вот коллегу навестить заболевшую отправили, – Оксана чуть скривилась. – Как самую молодую в коллективе.

– Дедовщина? – фыркнул я.

– Она самая, – рассмеялась девушка. – А я-то с этой Еленой Валерьевной толком и не общалась. Так, здрасти-досвиданья.

– Чего так? – сразу насторожился я. – Характер у нее противный?

– Да я и не знаю. Она все время как-то особняком. Сама не сильно-то с кем стремилась общаться. Замкнутая. Но сегодня, говорят, какой-то господин важный приходил, ее спрашивал, и директриса наша что-то прям резко решила меня с визитом отправить, узнать, как она. – Девушка продемонстрировала мне объемный пакет. – Гостинцев собрали ей. Сколько работаю, такого не было. И всем плевать, что это на другом конце города и мне потом до дома пару часов добираться.

– Так давай я тебя отвезу, – сразу предложил я.

Вот видишь, Лена, это называется везение и судьба. Они нас и на той дороге свели, и Оксанку мне в помощь сейчас подсунули. Так что никуда ты от меня не денешься. С высшими силами не спорят.

Естественно, мысль использовать Оксану для того, чтобы увидеть Лену, была первой у меня. Но я ее забраковал. Явиться под видом сопровождения ее коллеги очень заманчиво. Но моя инопланетянка показалась мне слишком эмоциональной и открытой в своих реакциях. Выдаст себя, испугается там, ляпнет чего. А с Оксаной они вместе работают. Попросить девчонку промолчать можно, конечно. Но женщина есть женщина. Проси не проси, сделает-то в итоге как ей вздрючится. Хорошо хоть не живет уже Оксана в моем же доме. Вот где было бы попадалово, столкнись мы как-нибудь в подъезде или лифте. Хотя и сейчас оно остается, ведь родителей, небось, навещает. Но я уже, считай, предупрежден и буду смотреть в оба.

– Давай, Оксана, иди навещай. Я тебя подожду.

– Да не стоит, у вас же дела, наверное, дядь Миша, – смутилась она, и даже, я бы сказал, напряглась.

– Я на сегодня дела закончил. Вот отвезу тебя – и домой, ужин готовить. В гости напрашиваться не буду, к себе звать тоже, – сразу внес ясность. И ее как будто сразу попустило. Кто тебя так напугал, девочка-кукла?

Ждать пришлось на удивление долго. Я уж подумал, не прошмыгнула ли Оксана мимо или нарочно сбежала. Ну мало ли, не убедил я ее в своей незаинтересованности в приставаниях к ней. Появилась пропащая часа через полтора и выглядела что-то неважно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глаза красные, сверкают гневно, вся как под током. Дверцей шарахнула от души и, по ходу, даже не заметила этого.

– Ну что, скоро твоя коллега на работу возвращается? – осторожно спросил, ощущая, как начинает погано так сосать под ложечкой и привычно теряет отчетливость окружающим мир. Точный предвестник чего-то херового, такого, что сфокусирует все мое внимание на себе.

– Нет. Она вообще больше не вернется, – практически огрызнулась девчонка.

– Почему?

Оксана тяжело дышала, сверля остекленевшим взглядом мою лобовуху, судорожно растирая снова безымянный палец, и та чудом еще не расплавилась от ярости, исходившей от нее, что запросто передалась и мне.

– Дядь Миша, а вы ведь знаете, где пистолет купить можно? – повернулась она ко мне внезапно.

– Чего-о-о-о? – опешил я.

– Или лучше киллера найти, а?

– Ты ошалела, что ли, Ксюха?! Чего несешь-то? Соображаешь, о каких статьях речь идет?!

– Почему всякие твари… почему они ходят, живут, мучают, калечат хороших людей, и их убить нельзя, а? Почему им тебя, по сути, убивать можно, жизни рушить, душить, боль причинять, а у них жизнь отнять – это плохо и не по закону? – она заводилась все больше, а у меня внутри ширилась зона смертельной ледяной пустоты, которую окружало кольцо из ревущего бешенством белого пламени.

– Он ее ударил? Что сделал, говори! – рыкнул я.

– А что толку говорить? Что вы сделаете? Застрелите? Черта с два! Беседу проведете? А завтра что? А через неделю? Не так помогать нужно! Не так! Я знаю как! – и она вывалилась из машины и понеслась прочь.

– Да куда ты!.. – Ладно, не до тебя сейчас.

Уже не пытаясь хоть как-то сдержать захват сознания багровой пеленой, я пошел в подъезд. Тварь, я же тебе все кости… каждую… Ты, сука, ходить никогда не будешь, только на пузе, как х*ев червь, ползать в своем дерьме…

Нажал звонок на нужной двери и встал так, чтобы меня нельзя было разглядеть в глазок. Тихие шаги, и щелкнул замок. В щель мелькнуло бледное лицо Лены. На скуле темное пятно гематомы. Ее глаза испуганно расширились, и она навалилась на дверь, явно намереваясь захлопнуть перед моим носом. Хер там, маленькая. Мягко, но сильно я навалился и вломился внутрь.

– Где он?

– Миша!

– Я. А ты кого другого ждала? – кровожадно ухмыльнулся, настойчиво тесня ее в глубь квартиры. – Эй, ты, боец сучий, выходи-и-и!

– Ты что! – она кинулась вперед, силясь зажать мне рот ладонью. – Тише!

– С какой стати? – Я поймал ее запястье, чмокнул в центр ладони, мимолетно обнял и отпихнул аккуратно за спину, двинув дальше по чужому жилищу. – Он когда бил тебя, тоже тихо это делал?

– Да стой же ты! – Лена повисла сзади на моих плечах, прижавшись при этом всем телом, на что мое среагировало моментально. К ярости добавилась еще и равная по весу и мощи мера похоти, и меня прямо аж потряхивать стало. – Миша, стой! Сына разбудишь! Нет Сергея дома!

– Нет, значит, – тормознул, сразу понижая тон. И правда, что-то я о ребенке в помещении не подумал. – Ну так я подожду, раз нет. К ночи вернется? Чаю предложишь, беглянка моя?

– Не вернется! Он на три дня уехал!

– Ну вот и здорово. Времени вагон. Пока дождусь, пообщаемся наконец. А то ты как-то внезапно меня покинула там, на берегу.

– Ты с ума сошел? Ты как меня нашел? Зачем? – почти шепотом спросила она, обходя меня. Стиснула края ворота от халата, прикрываясь, и чуть отхлынувшее бешенство снова наложило жесткие пальцы на мое горло.

– Сын твой где? – прищурился я, захватывая уже оба ее тонких запястья, и стиснул зубы, заметив обломанные до мяса ногти и кровоподтеки и царапины на кистях. Гондон ты поганый!

– Спит. – Лене пришлось под моим давлением отпустить одежду, и моим глазам предстало еще больше следов. Темные, почти черные отпечатки на тонкой, зацелованной мною шее. Синяки и царапины на ключицах, облизанных мной, когда она объезжала меня сверху. П*здец тебе, мразь!

– Спит крепко? – дернул за пояс халата, под тихое «ой, ты что» и пресек попытку вернуть как было.

– Ты что творишь? – зашипела Лена, когда я попросту стал сдирать с нее тряпку. – С ума сошел?

– В процессе. А пока только смотрю, маленькая.

Она заколотила меня по плечам кулаками, вырывалась, но я таки стянул халат и поймал руки, которыми она тут же стала прикрываться. Еще больше синяков и ссадин. Колени, локти, ребра, бедра, плечо. Бл*дь-бл*дь-бл*дь. Я прямо-таки задыхался от необходимости зубами вырвать его глотку сию же секунду.

– Пусти! Да как ты смеешь! – все так же шепотом «прокричала» она, дергаясь.

– Это из-за меня? Узнал? Сама сказала? – спрашивал, но Лена только мотала головой, зажмурив глаза. Из-под век потекли слезы.

– Пусти, Миша, пожалуйста! Хватит! Не мучай и ты меня!

Я отпустил сразу же. Разжал захват на тонких запястьях и мгновенно укутал в свои руки. Обнял, распластывая по своей груди и утыкая себе в шею мокрым лицом.

– Что еще сделал? Тронул… Лен? Была с ним?

Тупой баран, он ей муж законный, вообще-то. Но что-то пох*й мне. От мысли, что он тронул мое… Мое ведь… Почему – плевал я сейчас. Главное, что тронул то, что больше не его. И если еще и не по доброй воле… Нет, если сама… Я же пойму, да? Ни хера! Не предъявлю ничего, боже упаси, но его еще и за это в пыль расхерачу.

– Нет-нет-нет, – всхлипывала она мне в кожу. – Не из-за тебя, Миш. Не была. Нет. Он хотел. Я не могу. Не смогу уже…

– Вот и умничка моя, – взялся я наглаживать ее волосы. – Вот и славно. А со мной сможешь, – я не спрашивал, утверждал, не обращая внимания на то, что она все продолжает отрицать. – Сможешь, Лен, сможешь. Тебе же хорошо со мной было. Видел я, чувствовал. И мне с тобой сладко сил нет как. Так что все у нас хорошо и дальше будет.

– Да ты совсем рехнулся! – треснула меня вдруг Лена в грудь кулаками и выгнулась, стремясь вырваться. – Уходи сейчас же! Что ты несешь вообще! Я замужняя женщина, а ты явился в нашу с мужем квартиру и говоришь такое!

– С мужем, который с тобой сотворил такое? С которым ты больше и в постель лечь не сможешь?

– Это тебя не касается!

– Касается! За что он так с тобой, Лена? Хотя знаешь? Похер! Никто, бля, не смеет вот так обращаться с женщиной. Ни по какой, сука, причине! Я тебя забираю!

– Сбрендил? Пусти! Никуда я с тобой не пойду!

– Только со мной и пойдешь, – заверил ее я.

– Нет! Ни в коем случае! – Так… у меня тут акт неповиновения. Напрасно ты так, маленькая. Придется напомнить, как легко я могу сделать тебя покладистой и мягкой, что то масло в жару. – Уходи и больше не возвраща…

Аккуратно, чтобы не дай бог не причинить боль, я обхватил талию Лены, чуть подкинул на бедро, внес на кухню. Плотно закрыл дверь, игнорируя ее «поставь, не смей таскать меня, тебе нельзя!».

– Стол крепкий? – ухмыльнувшись оголодавшим, предвкушающим немедленную поживу зверем, спросил я.

– Что?

– Хотя что ты там весишь, выдержит, – усадил ее на столешницу, сразу же вклиниваясь бедрами между ее ног, не давая их свести.

– Миша, да что же ты… Нельзя же… – властно запрокинув ей голову, сцеловал возражения первыми рваными касаниями.