Брюнетка зашла в комнату и остановилась, опираясь на спинку дивана. Генри тут же забрался к ней на руки.


- Привет, солнышко, – женщина поцеловала его в щёку. – Что вы делали, пока меня не было?


- Смотри, – малыш отклонился назад и, поднеся руку к губам, громко фыркнул, – я выучил новый язык.


Эмма очень старалась не засмеяться, глядя, как Генри фыркает, подражая герою «Планеты сокровищ».


Миллс опустила сына обратно на диван, наградив блондинку многозначительным сердитым взглядом.


- Что? У знающих два языка больше шансов устроиться на работу, – пожала плечами Эмма и, улыбнувшись, накрыла щеку Реджины ладонью. Брюнетка наклонилась к ней, чтоб поцеловать. Вообще-то это должен был быть быстрый невинный чмок, но, как только их губы встретились, обе они не хотели разрывать поцелуй, так что Реджина была совсем не против, когда Эмма за руку притянула её к себе.


- Фууу! – протянул Генри и уткнулся лицом в спинку дивана. Женщины оторвались друг от друга, слегка покраснев.


- Фу? – переспросила Эмма, обнимая его ногами и притягивая ближе. – Тебе, что, не нравится, когда я тебя целую? - крепче обняв малыша, она начала щекотать его, целуя в щеки. И несмотря на его громкие протесты, мальчику это явно нравилось.


С нежностью посмотрев на них, Реджина улыбнулась и ушла в спальню, чтоб переодеться во что-нибудь более удобное, чем строгие брюки и блузка. Вернувшись, брюнетка, одетая в шелковые пижамные штаны и майку, присела на диван, думая о том, что Генри, скорей всего, теперь будет фыркать целыми днями. Как не старалась, она не смогла расстроиться по этому поводу. Честно говоря, странно, что эта привычка не появилась у него раньше, учитывая, сколько раз он пересматривал «Планету сокровищ». Да и вообще, малыш просто сиял, продолжая баловаться, сидя на диване, и Эмма с Реджиной весело поглядывали на него. Из задумчивости Миллс вывело игривое прикосновение к колену. Опустив взгляд, она увидела, что Эмма поглаживает её колено ступней. Женщина не могла не улыбнуться, видя такую ребяческую попытку привлечь её внимание. Они сидели так, заигрывая друг с другом и хитро переглядываясь поверх головы Генри, пока мультик не дошел до отеческой заботы Джона Сильвера о Джиме. Реджина просто потянула Эмму за руку, укладывая на себя. Она рассеяно перебирала золотистые локоны, пока Генри, отвлекшийся на минуту от экрана, не заметил, что мама с блондинкой лежат, обнявшись. Секунду на них посмотрев, он улёгся Эмме на спину, обхватив её руками, так что на диване теперь лежал бутерброд из двух Миллсов со Свон посередине. Так прошел час, Генри шикал на них, когда они цитировали мультик наизусть, опережая героев, и, когда начались титры, Эмма приподнялась на руках, сильно встряхнув малыша, который преувеличено ахнул, обхватив её за шею.


- Кажется, кому-то пора в ванную.


- Ур-ра-а-а! – Генри скатился со спины солдата и побежал, на ходу стягивая футболку. Запустив её в недовольного Фигаро, он захлопнул дверь ванной комнаты.


- С каких пор он любит купаться? – Эмма нависала над Реджиной, опираясь на ладони.


- «Двадцать тысяч лье под водой», – пояснила брюнетка. – Скажи спасибо Тине.


- Я пошлю ей открытку с благодарностью.


- Удачи, когда будешь его вытаскивать, – Реджина похлопала её по плечу и пошла на кухню. Фигаро пошел следом и уселся рядом с миской, ожидая, когда его покормят.


Дверь ванной открылась и закрылась, негромко хлопнув. Значит, девушка проигнорировала её предупреждение. Что ж, стало быть, она изрядно промокнет. Приглушенный звук воды, льющейся из крана, смешивался с музыкой, сопровождавшей титры. Насыпав кошачьего корма в миску, Миллс погладила Фигаро по голове и щелкнула пультом, выключая телевизор. Она открыла холодильник и увидела, что на полке лежит темно-красная роза с запиской, прикрепленной к длинному стеблю. На ней почерком Эммы было выведено её имя. Любопытство взяло верх и, развернув открытку, Реджина прочла:


Реджина,

Я знаю, что пропустила множество праздников, включая твой день Рождения, пока меня не было. И я знаю, что роза не восполнит этого, но знай, что я действительно всегда думаю о тебе, не только в праздники, не только в день твоего рождения. Я думаю о тебе каждый день. Считай это залогом того, что, пока ты позволишь мне быть рядом, я хочу проводить с тобой Рождество, и Новый Год, и дни рождения и Хануку, и день древонасаждения. Я хочу быть рядом с тобой каждый день своей жизни.

Твоя Эмма.


Дочитав записку, брюнетка резко вздохнула, застыв перед открытой дверцей холодильника. Наверное, от холода кожа покрылась мурашками или всё-таки в этом виновато волнение? Сердце учащено забилось в тот самый момент, когда она увидела розу, и до сих пор не желало успокаиваться. И хотя она никогда не придавала большого значения романтическим жестам, но этот цветок был особенным, потому что его подарила Эмма.


Реджина закатила глаза, мысленно посмеиваясь над собой и своей сентиментальной реакцией. Достав цветок, она глубоко вдохнула его аромат и положила обратно на полку. Исследуя содержимое кухонных шкафчиков Августа, Миллс продолжала думать о девушке, которая в данный момент купала её сына.


Эмма, несмотря на её сдержанность и некоторую настороженность по отношению к людям, была дарителем по своей натуре. Она, возможно, и сама этого не осознавала, но что-то врожденное в ней побуждало солдата отдавать больше, чем брать. Может быть, это было постоянное, подспудное желание произвести хорошее впечатление. Реджина мысленно пришла к выводу, что, скорее всего, это желание уходит корнями в детство блондинки, время, когда она была сиротой, кочующей из интерната в интернат, и желала только одного – найти человека, который удержит её и останется рядом.


И именно это собиралась сделать Реджина.


Эмма постоянно заботилась о них с Генри, забывая о себе, но сегодняшний вечер будет посвящен девушке. Миллс собиралась приготовить для них лёгкий ужин и была приятно удивлена разнообразием продуктов и специй, обнаруженных на кухне квартиры Августа. Фунчоза, калган, карри, соус для рыбы, розовая вода, бахарат и целая полка, заставленная китайским десертом ян-ян. Среди специй, привезенных из разных стран, были те, о которых Реджина даже не слышала. Она с любопытством разглядывала этикетки и была откровенно заинтригована. Женщина никогда не подумала бы, что Август – умелый повар, но, вспомнив, как сержант рассказывал ей о том, как ездил в Корею, Германию и Сирию, Реджина подумала, что нет ничего удивительного в том, что, от природы любопытный, Бут не только пробовал незнакомые блюда, но и привозил из поездок те специи и продукты, которые ему понравились.


Найдя в шкафчиках кастрюли и сковородки и, к её большой радости, овощи в холодильнике, Реджина готовила ужин. Она нюхала и пробовала специи, испытывая свои собственные кулинарные навыки. И к тому времени, как она почти закончила, из ванной донесся неизбежный спор.


- Я не могу вылезти, меня схватил гигантский кальмар! – драматически сообщил Генри.


Сквозь звуки брызг раздался слегка раздраженный голос Эммы:


- Уверена, что, брызгая на меня, ты только ему помогаешь.


У Реджины было почти всё готово, коричневый рис сварился, соус на основе говяжьего бульона тихо булькал в кастрюльке, а в сковородке томились овощи. Оставалось только достать бутылку вина, оставшуюся со вчерашнего вечера, и их третье свидание пройдет без сучка без задоринки.

Брюнетка поливала рис соусом, когда из ванной вышла насквозь мокрая Эмма с Генри, завернутым в полотенце, на руках.


- Я думала, это Генри купался, – поддела Реджина, раскладывая овощи по тарелкам с рисом.


- А Генри думал иначе, – и мокрая парочка ушла в спальню, откуда скоро раздалось довольное детское хихиканье. 


Накрыв на стол, женщина мыла посуду, прислушиваясь к беготне в спальне. Несомненно, Генри заставлял Эмму изрядно побегать, не желая переодеваться в пижаму и прыгая, как заяц, с пола на кровать и обратно. Обычно ее сын был послушным и очень милым ребенком, но, стоило ему переволноваться или, хуже того, переесть сладкого, и он устраивал такие пробежки, что Реджине не нужна была никакая физкультура. Она складывала тарелки в сушилку, когда кто-то тяжело врезался в её ноги. Фигаро, ластившийся к ней, испуганно мяукнул и поспешил вернуться на стул в гостиной ради своей собственной безопасности.


Посмотрев вниз, Реджина увидела сына, одетого в пижаму, взъерошенного, как ёжик, с Рекси, зажатым подмышкой. Он потянулся к ней, просясь на руки. Реджина вытерла руки и наклонилась к малышу, чтобы поднять.


- Ты заставил Эмму попотеть, гоняясь за тобой? – шепотом спросила она.


Генри посмотрел на маму невинным взглядом и озорно ухмыльнулся, Реджина ухмыльнулась в ответ и дала сыну «пять», направившись в спальню. Войдя в комнату, брюнетка замерла на пороге, увидев Эмму, которая, повернувшись к ним спиной, стягивала мокрую футболку, открывая полоску розового бюстгальтера на крепкой спине. С громким «Ой!» Генри уткнулся матери в шею. Блондинка повернулась, улыбаясь такой по-детски преувеличенной реакции.


На этот раз Реджина не заметила ни насмешливо вздернутой брови, ни улыбки на лице Эммы, которая уже окончательно сняла футболку. Её взгляд притягивали синяки, выделявшиеся на светлой коже рёбер с обеих сторон. Опасности профессии Эммы всегда были для Реджины чем-то далёким, единственным напоминанием о них были мозоли на ладонях Свон и её частые ночные кошмары. А теперь Миллс видела доказательства этих опасностей на теле девушки, и это не просто огорчало её, и не просто злило, Реджине казалось, что ей самой физически больно так же, как и Эмме.