hunnyfresh - Письма с войны

- Брось, Эмс, я знаю, что ты звонила в Мэн.

- Я никому не звонила.

Он медленно подошел к ней.

- Правда? – невозмутимо переспросил Нил. Значит сорока двух секундный звонок в Мэн, в половине второго ночи не имеет к тебе отношения?

- А я причем? Может ты его из кармана не вытащил, когда ложился спать, и набор пошел случайно?

- Херня! – раздраженно рявкнул Нил. За три года их совместной службы он впервые повысил голос на Эмму.  Мужчина фыркнул, потирая загривок, и добавил спокойнее. – Слушай, Свон, я всего лишь, пытаюсь помочь. И это, знаешь ли, сложно сделать, когда ты мне в глаза врёшь.

Эмма насмешливо закатила глаза и пошла к двери, задев приятеля плечом:

- Не знаю, Кэссиди, что ты себе навыдумывал, но я могу о себе позаботиться. Мне не нужна помощь.

Она уже взялась за ручку двери, когда Нил заговорил снова:

- Ты разучилась скрывать эмоции. Стянуть мой мобильник среди ночи, ничего лучше не придумала? Пленка, которую прислал Август, там нет ничего лишнего, конечно. Но черт тебя дери, Свон, я всё понял в первую же секунду, как она появилась на экране. И любой бы понял, глядя на твою физиономию. Скажи спасибо, что я закрыл дверь и стоял на стрёме.

Эмма медленно развернулась, встретившись глазами с умоляющим взглядом Нила.

- Я не…

- Ты иногда зовешь её во сне, – перебил Нил.

Кровь в венах холоднее льда. К горлу подступает ком, и Эмме трудно дышать. Она скрестила руки на груди, молча глядя на сослуживца.

- Думаю, никто больше не слышал. Я поэтому в тебя носками и бросаюсь, – смущенно пояснил тот.

- Серьезно? – прищурилась Эмма. – Я думала у тебя просто хреново с чувством юмора.

- Эй, я пытаюсь тебя разбудить! Ну, то есть, чаще всего, – усмехнувшись, добавил Нил.

Эмма покачала головой и, пройдя к своей кровати, буквально повалилась на неё.

- Эй, – Нил осторожно опустился на соседнюю койку, – всё нормально.

Нет, все не нормально! Совсем! Её уволят с позором, и она станет отверженной до конца жизни. И что такого страшного натворила капрал Свон, что армия с позором оттолкнет её, вычеркнув из своих рядов? Она всего лишь полюбила женщину, а не мужчину. Ох! Девушка с трудом сглотнула.

- Эмма, – успокаивающе сказал Нил, наклоняясь к ней и вынуждая блондинку посмотреть на него. – Когда я сказал тебе три года назад, что ты можешь мне доверять, я не врал. Я никому не скажу. Просто хотел предупредить тебя, чтоб ты была осторожнее. Не все же такие классные, как я.

Она хотела насмешливо закатить глаза в ответ, но знала, что это правда. На базе хватало офицеров-гомофобов. Пара даже служила в их взводе. Иногда, обнаружив у солдат подобные склонности, они не давали делу хода, но прессовали ребят до тех пор, пока те не ломались под давлением.

- Когда ты понял? – тихо спросила Эмма, отводя глаза.

Нил пожал плечами:

- Я просто предположил.

- Что?! – потрясенно переспросила она.

- Считай, у меня хорошая интуиция.

- Когда-нибудь ты схлопочешь из-за своей интуиции пулю.

Кэссиди снова пожал плечами:

- Слушай, ты вся сияешь, когда читаешь её письма или разговариваешь по телефону. Да, кстати, если вдруг тебе интересно, у тебя на стенах достаточно левых фотографий, чтоб твоя зазноба выглядела для посторонних просто как ещё один друг.

Эмма нервно прикусила губу. С одной стороны, хорошо иметь союзника. Кого-то с кем можно время от времени поговорить не скрываясь. А с другой, что, если все знают? Она никогда не считала Нила проницательным, но вот он догадался. Если догадался он, значит, мог и кто-то другой.

- Эй, – Нил поддел её ногу носком ботинка, – если тебе еще нужен будет телефон, бери, не стесняйся.

Она удивленно посмотрела на него:

- Нил… я не могу.

- Я в очень хорошем настроении, Свон, так что пользуйся, – самодовольно осклабился Кэссиди.

- Хорошо, – Эмма тихонько фыркнула, всё ещё удивляясь его щедрости. – Хорошо, спасибо тебе.

- Пожалуйста, – мужчина улёгся на спину, положив руки под голову. Всё это время он не переставал улыбаться. – Так ты, что, не собираешься спросить меня, почему я в хорошем настроении? – обиженно протянул Нил.

Ну, конечно, в этом он весь, ему не терпится рассказать чем-то свое, что явно кажется ему важнее, чем вынужденный каминг-аут Эммы. Хотя, блондинка оценила и его реакцию, и поддержку. Она даже пожалела, что так долго держала его на расстоянии.

- И почему же ты в таком хорошем настроении? – спросила она.

Нил улыбнулся ещё шире, хотя, кажется шире уже просто некуда:

- Я стану отцом.

- Чего?!

- Ага, – мужчина счастливо засмеялся и сел на кровати, глядя на Эмму. – Тамара на третьем месяце. Она сегодня прислала мне это, – он вытащил из нагрудного кармана небольшой квадратный снимок. – Результат УЗИ. Я уже звонил ей.

- Боже, Нил! Я поздравляю вас! – Эмма не любила обниматься, но Нил её друг и доказал это, так что она наклонилась и коротко обняла мужчину за шею. – Подумать только, ты - папа!

- Знаю, – кивнул он. – Боже, надеюсь, я не облажаюсь.

Эмма ласково улыбнулась ему:

- Нет, ты будешь отличным отцом.

- Свон, Кэссиди! – в дверь просунулась голова офицера Уотсона. Оба подскочили и повернулись к нему, ожидая приказа. – В конференц-зал. Бегом.

Они быстро вышли из казармы и прошли за ним в зал, где все остальные уже стояли по стойке смирно перед командиром, который что-то показывал на карте. Эмме хватило секунды, чтоб понять. Они возвращаются.

Сентябрь 30, 2004. Багдад, Ирак, военная база Виктори

Эмма успела позабыть, до чего тут жарко. Воздух был влажный, и пыль, поднимающаяся с сухой земли, царапала горло, мешая нормально дышать. Форма казалась тесной и стесняла движения, снаряжение давило на плечи, но это ощущение было знакомым. Оно помогало вспомнить, что это уже не первая командировка сюда.

Двадцати четырёх часовой перелёт был одновременно самым долгим и самым коротким путешествием в её жизни. Когда их отправили в Ирак впервые, Эмма нервничала и тревожилась, но даже несмотря на это ждала этого, думая, что будет, наконец, делать то, для чего её готовили. Будет представлять свою страну, свой народ. Станет одной из тех солдат, о которых поют в песнях. Станет героем.

Но не сейчас. Сейчас она хотела оказаться где угодно, только не здесь. Её могли послать куда угодно, но она снова летит на Ближний восток, наверное, их отобрали для этой командировки, потому что у них уже есть опыт. Будь она кем-то другим, путешественницей, например, или пусть даже преступницей в бегах, она с удовольствием поехала бы в Багдад. Но только не как капрал Свон. Не солдатом, исполняющим свой долг. Багдад красивый город, древний. Девушке нравилась его культура, так сильно отличающаяся от западной, его улицы и ландшафт, и колорит его живописных рынков. И люди. Конечно, местные настороженно к ней относились, в конце концов, она ходила по улицам, одетая в форму и с автоматом. Эмма понимала их, если б по улицам её города ходили вооруженные солдаты чужой страны и смотрели бы на неё как на потенциальную преступницу, она вела бы себя точно так же. Но, всё равно они хорошие люди и, в большинстве случаев, охотно сотрудничают.

Иногда они с товарищами дарили местной малышне игрушки и всякие мелкие безделушки, и, глядя как дети улыбаются, Эмма чувствовала себя Санта-Клаусом, она слушала заразительный детский смех мальчишек, игравших в футбол, и понимала, почему старина Ник всё еще не бросил свою работу. Иногда они помогали местным восстанавливать обстрелянные школы и другие здания, и тогда каждый кирпич, положенный в кладку, казался Свон маленьким шагом в лучшее будущее для этой страны и этих людей.

Эти моменты своей работы Эмма любила, но, к сожалению, гораздо чаще девушка сталкивалась с другой стороной своей профессии, той, что не давала ей сомкнуть глаз ночами, той, что как раз и обеспечила её опытом для повторной отправки в Багдад. И, честно говоря, она легко без нее обошлась бы.

Поступили новые разведданные о местоположении боевиков, и Эмма попала в число тех пяти тысяч счастливчиков, которые должны были найти их и обезвредить. Когда неделю назад, ещё в Джорджии, им это сообщили, Свон и её сослуживцы лишь кивнули. Они покинули конференц-зал с одинаково непроницаемыми лицами, приученные не обсуждать приказов. Но в глазах у глядящих перед прямо перед собой солдат, и у мужчин, и у женщин, читался один и тот же вопрос: «Как же сообщить об этом близким?»

Эмма чувствовала себя так, будто её внутренности завязались узлом, и могла думать только о том, что, видимо, возвращение в Сторибрук случится позже, чем она надеялась.

Нил был сам не свой, она никогда не видела его таким расстроенным. Обычно не унывающий, он в этот раз забился в самый дальний угол казармы и долго говорил с Тамарой по телефону.

Наверное, он еще не скоро увидит своего ребенка.

Почти весь вечер мужчина молча смотрел на снимок УЗИ, а потом, одолжив у Эммы пару листов бумаги, сел писать письмо своему еще не родившемуся сыну или дочке.

- Надо ведь что-то сказать ему, если со мной что случится, правда? – пояснил он, отвечая на вопросительный взгляд блондинки.