- Наша младшая группа рада приветствовать вас на нашем летнем празднике, – взволнованно произнесла Тина.


Раздались аплодисменты, и мисс Белл кивнула малышам.


- Доброе утро, родители и гости! - старательно, в унисон, прокричали детские голоса. Из зала послышались смешки, детвора улыбалась с импровизированной сцены, они явно были собой очень довольны. Большинство детей искало взглядом родителей и переминалось с ноги на ногу, стараясь подойти к ним поближе. Так что воспитателям пришлось напомнить своим подопечным, что нужно стоять смирно.


- Сегодня мы приготовили для вас музыкальные подарки, и мы надеемся, что они вам понравятся, – сказав это, Тина по-турецки уселась на траву перед детьми. Заиграла музыка, и камера опять вернулась к Генри.


- «Well the sun comes up and the rooster crows! I get out of bed and put on my clothes! Today's gonna be a most spectacular day!»


Он громко пел «My Little Yellow Bus», пританцовывая, как учила их мисс Белл.


Глядя на малыша, Свон улыбалась от уха до уха, как Чеширский кот, и вспоминала, как он пел эту песенку по телефону. Наверное, он и тогда пританцовывал, будто ведет автобус, и махал, приглашая друзей прокатиться с ним. А его попытки присвистнуть были милее всего, что Эмма видела в своей жизни.


Кто-то из детей расплакался, кто-то не пел, и танцевали детишки кто в лес, кто по дрова, но только не Генри. Генри был просто великолепен! Когда песня закончилась, Эмма хотела аплодировать вместе с залом. Кончиком пальца она вытерла мокрые ресницы.


- Давай, Генри! – раздался голос Августа.


Зрители успокоились, и заиграла следующая песня. Раздались первые аккорды «You Are My Sunshine», и Эмма заметила что детки прятали руки за спинами. Начав петь, они вытянули руки, демонстрируя склеенные из желтого картона солнышки с оранжевыми лучиками. В середине солнца в руках Генри, была наклеена фотография Реджины. Значит, у других детей тоже фотографии родителей.


- «You are my sunshine! My only sunshine! You make me happy! When skies are grey!»


Зрители восхищенно замерли. Эмма засмеялась, когда припев закончился, и детишки начали путаться в словах куплета. Конечно, Тина слегка переписала текст песни. Припев дети опять спели складно, сорвав бурю аплодисментов, и камера выключилась.


Эмма сидела широко улыбаясь, а по лицу струились слёзы. В груди болело так, что она с трудом могла вздохнуть. Боже, как же она хочет увидеть мальчишку, взять его на руки. Это она должна была сидеть рядом с Реджиной, и снимать Генри на камеру, и смущать его аплодисментами, одобрительными выкриками и свистом.


Она покачала головой, вытирая мокрые щеки тыльной стороной ладони. Потянувшись к пульту, Эмма хотела выключить запись, но экран снова засветился.


Концерт, видимо, закончился, и Генри со всех ног бежал по траве к Реджине, сжимая свое солнце в руках. Брюнетка тут же обняла сына. У Эммы перехватило дыхание, она видела Реджину впервые за пять месяцев. Миллс была одета в дизайнерские джинсы и блузку. Наверное, она взяла отгул, чтоб посмотреть выступление Генри.


- Ты видела меня, мамочка? – малыш взволнованно подпрыгивал, глядя на неё.


Женщина наклонилась к нему и похлопала в ладоши:


- Конечно видела, родной! Ты такой умничка.


- Эй, приятель, – позвал Август, не прекращая съёмку.


Мальчик улыбнулся ему и протянул ладошку, давая «пять».


- Ты видел меня, дядя Август? – переспросил он, не обращая внимания на камеру.


- Ты крут, пацан. Скажи Эмме «привет».


- Где она? – оглянулся Генри и непонимающе посмотрел на мать.


Реджина обняла его и показала в объектив камеры.


- Привет, Эмма! – малыш взволнованно помахал солнцем. – Ты видишь меня?


- Она увидит. Поди-ка сюда, дружок.


Камера развернулась, и на экране показались обнявшиеся Август и Генри, прижавшиеся друг к другу головами.


- Скажи «Я скучаю по тебе».


- Я скучаю по тебе!


- Скажи «Я тебя люблю».


- Я тебя люблю!


Эмма прикусила губу, безуспешно стараясь сдержать улыбку.


- Скажи «Мамочка тебя любит».


 - Мамочка тебя любит!


Эмма закатила глаза, увидев, как брови Августа многозначительно приподнялись. Он довольно усмехнулся.


- Скажи «Дядя Август тебя любит».


- Дядя Август тебя любит!


- Скажи «Я лучше всех».


- Я лучше всех!


-Да нет, «Я лучше всех», – поправил Август.


- Я лучше всех, – хихикнул Генри и, вывернувшись из рук дяди, побежал к Реджине, которая стояла, смущенно глядя в камеру. Солнце светило ей в спину, и казалось, что брюнетка вся светится.


Эмма улыбнулась. Мадам мэр может общаться с журналистами, может вести переговоры со старыми ворчливыми инвесторами и охмурить их одним взглядом, может уболтать самого хитрого и прожженного юриста, добиваясь того, чего хочет. Но сейчас гроза всего Сторибрука была просто любящей мамой и, глядя в камеру, краснела, как школьница.


Генри обнял её:


- Да, мамочка?


- Да, родной, ты лучше всех, – подтвердила Реджина.


- Хочешь что-нибудь сказать Эмме? – спросил Бут, почти не скрывая откровенного подстрекательства в голосе.


Реджина пристально посмотрела на него и подхватила Генри на руки. Она напряженно смотрела в камеру с полсекунды, потом взгляд смягчился, но Эмма заметила это короткое напряжение. Брюнетка крепче обняла сына и мягко улыбнулась в камеру. Август навел фокус так, что на экране теперь были только лица Миллсов.


- Эй, солдат, нам тебя очень не хватает. Береги себя и приезжай к нам снова.


Реджина говорила медленно, тщательно подбирая слова. Свон поняла, что брюнетке стоит больших усилий сдерживаться и говорить то, что сказал бы просто друг. Это причиняло Эмме острую боль. Реджина будто перестала быть Реджиной. И это отстой. Кажется, Миллс чувствовала то же самое, потому что она быстро прижалась щекой к Генри и сказала:


- Попрощайся с Эммой, дорогой.


Он радостно помахал:


- Пока, Эмма!


- Скоро увидимся, – пообещала Реджина.


Камера развернулась, и Август подмигнул ей:


- Веди себя хорошо, крошка.


Экран погас, и Эмма осталась сидеть с закрытыми глазами, с ураганом эмоций в душе. Как можно быть такой невероятно счастливой и такой несчастной одновременно? Девушка опустила голову на руки и улыбнулась, понимая, что Август, пять часов ехал в Сторибрук только ради того, чтоб послать ей эту плёнку. Она вспомнила, как Генри танцевал, и улыбнулась шире. И какая же Реджина всё-таки невероятная красавица.


Господи Иисусе, кто бы мог подумать, что она так сильно будет тосковать по дому? Она так хотела вернуться в Сторибрук, что не могла думать ни о чем другом. Она никогда не скучала по дому раньше, когда переезжала из одного интерната в другой, но теперь, кажется, с лихвой навёрстывала упущенное.


Боже, Генри такой милаха, когда поёт. И надо будет поговорить с Реджиной и Августом. Когда, черт возьми, они успели стать закадычными приятелями? Что она пропустила? Но, на самом деле, блондинка радовалась, что Реджина и Август поладили. И что Август с радостью ведёт себя, как примерный дядюшка. Можно поспорить, что Генри от него ни на шаг не отходит, когда парень приезжает в Сторибрук.


Вау, подумала Эмма, откидываясь на спинку стула. Они её семья.


Она обхватила голову руками, пораженная этим внезапным открытием. Её Семья. И они, черт возьми, просто нереально офигенные.



* * *

Сентябрь 22, 2004. Форт Беннинг, Джорджия


Опустив конверт в ящик дежурного, Эмма развернулась, намереваясь выйти. До обеда был почти час свободного времени, и её ждало горячее какао. По пути к раздаточной она почти врезалась в Нила.


- Воу, – Эмма с трудом избежала столкновения и отступила в сторону, но мужчина крепко схватил её за запястье. Она автоматически вырвала руку из его захвата и отступила к стене, увеличивая дистанцию между ними. - Ты чего?


- Мы можем поговорить? – тихо прошипел он, подходя ближе. Эмма отступила еще на шаг.


- О чем?


Их разделила толпа, и на секунду Эмма захотела по-тихому смыться, затерявшись в ней. Нет, она не станет трусить, да и к тому же, ей правда любопытно, чего парень завёлся.


Нил кивнул головой в сторону пустой казармы. Остальные ребята были либо в рекреации, либо на курсах ВУС. Казарма редко пустовала, и Нил явно не собирался упускать такой случай.


Он плотно прикрыл за ними двери, и все эти предосторожности заставили Эмму нервничать. Она остановилась посреди казармы, уперев руки в бока, и вопросительно посмотрела на Кэссиди:


- Ну, и?


Он достал из кармана мобильник. Лицо Эммы осталось бесстрастным. Не показывать ему, что она поняла, к чему клонится разговор. Но девушка знала, что он знает, и понятия не имела, чем это всё закончится.


- Знаешь, я слышал, что на твоём счету пара мелких краж, но следы ты заметаешь хреново, Свон. Ты не думала, что мне или Тамаре придет телефонный счет?


- О чем ты, Кэссиди?


Парень фыркнул, пряча мобильный: