Нэнси Блок - Пират

Улыбка Джона стала унылой.

— Даю тебе слово, любимая. Поверь мне, быть головорезом — чертовски трудная работенка.

— Скажи об этом Уинну.

Зоя негромко рассмеялась и обняла Джона — своего мужа, с которым она расстается навсегда. За ее спиной раздалось нетерпеливое «гм!», и в следующее мгновение она оказалась в крепких объятиях очень ревнивого и очень нежного Уинна.

— Посадка на самолет заканчивается. — Уинн угрожающе сдвинул брови.

Зоя разгладила рукой складки на его лбу и поцеловала его в нос.

— Абсолютно верно.

— Вот она.

Зоя постучала костяшками пальцев по панели слева от себя. На то, чтобы отыскать эту панель, ушло гораздо больше времени, чем она предполагала. Один раз она заблудилась, повернув не в то ответвление, но вскоре нашла дорогу, и только темнота мешала ей идти быстро.

— Ты уверена — спросил Уинн, еще крепче ухватившись за ее локоть.

Все время, пока они блуждали по коридорам, он ни на секунду не отпускал ее, словно от этого зависела его жизнь. Зоя понимала: он боится, что она может в любой момент исчезнуть.

Она кивнула.

— Я очень хорошо помню тот день, до мельчайших подробностей. — Она положила руки ему на грудь и подняла на него глаза, в которых отражались вся ее любовь и нежность. — В тот день я встретила тебя.

Уинн сжал ладонями ее голову и приник к губам.

Он дразнил ее. Он владел ею.

И отдавал всего себя.

Зое хотелось раствориться в нем. Ей хотелось окунуться в волшебный аромат, являвшийся отражением Уинна. Жизнь без него не имеет смысла… разве только ради детей. Зоя отстранилась от него и посмотрела на него так, будто пыталась запечатлеть в памяти каждую черточку любимого лица.

— Ты уверен, Уинн?

— Абсолютно.

Он прижался губами к ее макушке.

— Еще не поздно передумать…

— Зоя, еще одно слово, и ты, клянусь, получишь по своему необъятному заду!

Он осторожно отодвинул ее и ощупал панель. Его загорелые чуткие пальцы скользили по дереву точно так же, как по ее телу, погружая в пучину наслаждения. Вдруг Зоя и деревянная панель почти одновременно недовольно заворчали.

— Необъятный зад? — переспросила она, только сейчас осознав слова Уинна.

Она топнула ногой, возмущенная заявлением Уинна. Черт, она никогда в жизни не была в такой хорошей форме, как сейчас, благодаря продолжительным акробатическим упражнениям в постели в течение последних нескольких месяцев.

Панель открылась, и Уинн посмотрел на Зою.

— Пышному, Принцесса. — Он медленно провел рукой пониже ее спины, потом погладил ее округлившийся живот. — И спелому.

Зоя положила голову ему на грудь. Как же она любит этого человека! Она с радостью опять пройдет через все муки ради него. Только одно сожаление терзало ей душу.

— Если бы только… — прошептала она, и сердце болезненно сжалось. Она бы не подумала, что это может принести столько страданий.

— Что? — забеспокоился Уинн, увидев крупную слезу, катившуюся по ее щеке.

— Если бы только Адам мог отправиться с нами. Я так скучаю по нему.

Позади них раздался шорох, и Уинн вздернул одну бровь.

— Можешь выходить, — обратился он во мрак.

В слабом свете мелькнули светлые волосы, и из тени появился Адам. Он бросился к Зое.

— Пожалуйста, не бросайте меня, Принцесса, — заплакал он. — Я хочу быть вашим мальчиком.

— О Адам, — сдавленно прошептала Зоя. Слезы ручьем полились у нее из глаз. — Как ты здесь оказался?

— Спрятался в багажном отделении кареты, мэм. Я не мог выдержать, что вы с капитаном уезжаете. — Он поднял на нее полные слез глаза, в которых отражалась мольба.

— Там же опасно, дорогой, ты мог бы пораниться. Мы же объяснили тебе это на корабле.

Она вопросительно посмотрела на Уинна, раздираемая между долгом и желанием. Его глаза влажно блеснули, когда он обратился к мальчику:

— Адам…

Но тот перебил его:

— Вы сказали мне, что настоящий мужчина принимает поражение стоически. — Он отстранился от Зои, вытер слезы тыльной стороной грязной ладони и расправил узенькие плечики. — Если вы уйдете без меня, я все равно последую за вами. Клянусь!

Уинн несколько секунд изучал малыша, который всем своим видом показывал, что его решение непоколебимо.

— Итак, сэр, — торжественно проговорил Уинн, — я вынужден признать свое поражение. — Он взмахом руки остановил Адама, принявшегося бурными воплями выражать свой восторг. — Но одно условие.

Адам повесил голову. Он оказался слишком юным и неопытным, чтобы противостоять своему капитану. Зоя ждала, затаив дыхание, ее сердце от волнения билось где-то в глотке.

— Никаких больше «принцесс» и «капитанов». Нормальный сын зовет своих родителей «мама» и «папа» и на «ты». — Уинн подмигнул Зое.

— Или «ма» и «па», — добавила Зоя, обнимая Адама.

Мальчик робко посмотрел сначала на одного, потом на другого, и его личико засветилось счастьем.

— Я люблю вас, ма и па. — Его радостный звонкий голосок эхом разнесся под сводами коридора.

Зоя взяла его на руки, и он обнял ее за шею. Но Уинн оторвал его от нее.

— Ты слишком тяжел для мамы, малыш. Теперь мы знаем, почему она стала такой толстой.

— Но она не толстая, сэр, — возразил Адам, критически оглядывая Зою. — Просто круглая.

Зоя улыбнулась и потрепала его по волосам.

— Благослови тебя Господь, Адам. Ты прав, я не толстая, — она глянула через его голову на Уинна, — просто у меня будет ребенок. Это значит, что у тебя появятся маленький братик или сестричка. А еще у тебя есть большие братик и сестричка. Четверо детей, — пробормотала она себе под нос. — Кто бы мог поверить??

— Гм, Зоя, — хитро усмехнулся Уинн.

Зоя сразу поняла, что ее ждет что-то не очень хорошее.

— Да, Уинн?

Ей не понравилось самодовольное выражение его лица: ямочки на щеках, лукавая улыбка, дьявольский блеск в глазах.

— Я не говорил тебе, что в семье моей матери нередко рождалось по несколько детей за один раз?

— Двойни? — спросила Зоя, еле ворочая внезапно пересохшим языком.

Он поднял бровь, и ей показалось, что у нее в желудке появилась свинцовая гиря.

— Тройни.

Ошарашенная, Зоя прошла через открывшийся проем. Уинн не отставал от нее ни на шаг, обнимая ее за талию и прижимая к себе Адама.

— Тройни… — пробормотала Зоя.

И позабыла о своем страхе перед путешествием во времени.

Александер и Алекса смотрели из окна на склон холма, где резвились родители. Как приятно видеть их в таком настроении, до чего же сильно их жизнь отличается от той, что была в Англии.

Последние два года были просто сказочными, даже Алекса научилась улыбаться. Она стала счастливой «папиной дочкой». «Наконец-то, — подумал Алекс, — мы превратились в семью».

Он подошел к письменному столу, над которым висел портрет. Время не пощадило его: кое-где слой краски вздыбился и треснул, блеск потускнел. Однако ничто не могло лишить яркости и индивидуальности черты Старого Черного Джека Александера, разбойника семи морей. Черный Джек — тезка его и Алексы. Еще свежи воспоминания о том времени, когда отец боготворил своего предка.

Но сейчас старый пират терял в сравнении с отцом.

Алекс посмотрел на Алексу, продолжавшую наблюдать за родителями. Они пришли к выводу, что за последние несколько лет мама не очень изменилась, только чаще радуется. Но вот папа… он стал совсем другим с тех пор, как они с мамой вернулись из своего путешествия и привезли с собой этого чертенка Адама.

Они объявили ему и Алексе, что Адам — не последнее прибавление в семье, что на подходе еще один ребенок. Родители не особо распространялись о том, откуда мальчик и как его нашли. Они лишь сказали, что он сирота и скоро будет законным братом Алекса, что вполне устраивало его.

Он всегда хотел иметь брата.

Он никогда не забудет тот день. Они приехали в школу и, к ужасу директора, которому заявили, что присутствие детей настоятельно требуется дома, увезли его и Алексу, так и не дождавшись конца семестра. А вскоре они оказались на Коннектикутских холмах, за тридевять земель от Англии.

Прошло некоторое время, вспоминал Алекс, прежде чем он поверил в реальность происходящего. Он понял, что отец изменился, когда принес из школы табель с одними «А»[19]. Вместо того чтобы выразить свой восторг, папа в страхе съежился.

«Мужчина должен уметь играть», — сказал он тогда.

На следующий день они пропустили занятия и отправились в торговый центр, где до самого вечера питались гамбургерами, играли в компьютерные игры и хохотали. Папа победил в игре в разбойников и даже выиграл пиратскую куртку, которую отдал ему.

«А», — объявил он тогда, — мы оставим для имен».

Что он и сделал, несмотря на мамины протесты. Близнецов назвали Ариэлью и Антони.

«В конце концов, — сказал папа, — Зитер и Зефир звучат более странно, чем Зоя».

Честно говоря, Алекс согласился с ним, хотя не признался в этом маме, не желая огорчать ее. У нее и так было множество проблем с двумя новорожденными. Целая пригоршня детей.

Зато какие смешные!

Смышленные и страшные мошенники. Им было под силу разобрать по винтикам любую вещь, до которой они могли добраться своими липкими ручонками. Мама говорила, что они пошли в папу. Но Ариэль — точная копия мамы, светловолосая, улыбчивая, с огромными глазищами.

А вот Антони действительно очень похож на папу. Один глаз у него ярко-голубой, а другой — шоколадно-коричневый. Алекс, у которого глаза были зеленые, завидовал ему до тех пор, пока мама не обратила его внимание на то, что у девочек его класса появилась глупая привычка таращиться в его глаза.

«Хотя не такая уж она и глупая, эта привычка», — подумал он. Мама утверждает, что у него мечтательный взгляд. Алекс представил, что в один прекрасный день и у Антони появится такой же мечтательный взгляд.