— Джонатан обеспечит меня — не все наши деньги были вложены в дело. Но я так долго играла роль графини, что в будущем мне понадобится доказывать свою независимость и способность содержать себя. Джонатан никогда не понимал, как это важно для меня.

Зоя вздохнула. Джонатан никогда ее не понимал. Но теперь это все позади, а впереди ее ждет дар богов, упакованный в оболочку красивого мужчины. И этот мужчина своими нежными касаниями добирался до самого сердца. Ей выпал еще один шанс полюбить и возможность начать все сначала.

Она перевела взгляд на своего пирата и убрала серебристую прядь с его загорелого лица. «Он мужчина до мозга костей», — подумала Зоя, и сладостное томление разлилось по ее телу.

«И весь принадлежит мне».

Она заметила, что он наблюдает за ней, его глаз потемнел. Без сомнения, его обуревала ярость.

— Что? — спросила Зоя.

— Не что, Принцесса. Кто?

— Кто? — Он совсем запутал ее.

— Да. Кто. Кто такой этот чертов Джонатан?

Зоя впервые увидела Уинна в таком гневе, причем гнев был направлен на нее.

— Я же говорила о нем. Ведь сначала я думала, что ты и есть Джонатан. Хотя теперь мне трудно понять, как я могла принять тебя за него. И все-таки между вами есть фамильное сходство: темные волосы, правильные черты лица, широкие плечи и узкие бедра. Даже по характеру вы во многом похожи. Однако ты мягче, чем Джонатан, и мы с тобой лучше подходим друг другу. Физически ты не только более привлекателен, но и крупнее, — она покраснела, — со всех точек зрения.

Глаз Уинна превратился в щелочку.

— А каким образом ты это выяснила?

— Как, я же видела вас обоих без одежды и…

Уинн зажал ей ладонью рот. Зоя была рада, что он так сделал, потому что понимала: она ведет себя как последняя дура. Она занервничала под его тяжелым взглядом.

— Принцесса, — процедил Уинн сквозь стиснутые зубы. — Спрашиваю тебя еще раз. Что я сделаю потом, я не знаю. Однако я понял сейчас одну вещь: по характеру я собствен ник. Впервые за всю мою жизнь я ощущаю в себе такой эмоциональный подъем, как сейчас. — Зоя кивнула. — Так скажи мне: кто такой Джонатан?

Уинн убрал руку с ее лица. Он ждал от нее ответа. Каждый его мускул был напряжен до предела, а сам он превратился в натянутую струну. Он до такой степени напугал Зою, что она, забыв о дипломатии, о необходимости успокоить его, брякнула первое, что пришло в голову:

— Мой муж.

В следующее мгновение она сообразила, что этого не следовало говорить.

— Твой — кто?

Уинн не кричал.

Он и не будет кричать.

Вопрос прозвучал, как глухое рычание. Возможно, он действительно животное. Ну и плевать!

Зоя не ответила, и Уинн затряс ее. Кажется, она лишилась дара речи, и он не мог винить ее в этом. Его самого удивляло, как у него хватило выдержки задать последний вопрос.

«Ее муж.

Ее муж!»

Он пристально посмотрел на нее. В нем бурлили боль и ярость. Ревность, которую он испытывал впервые в жизни, змеей вползла в сердце.

— Теперь ты принадлежишь мне, Зоя. Больше никому. Я убью этого мерзавца, если он осмелится предъявить на тебя права. Сверну ему шею.

С него достаточно. Хватит!

Уинн поднялся и принялся отряхивать песок. Зоя дернула его за руку. Он повернулся к ней — и на нее обрушился поток ярости, ненависти и разочарования от разбитых надежд. Но ему удалось сдержать себя, потому что он увидел в ее взгляде печаль. И слабая улыбка тронула ее губы.

— Я бы предпочла, чтобы ты не делал этого, Уинн. Пусть Джонатан и законченный осел, но он небезразличен мне. К тому же он отец моих детей. Что я им скажу, если мой возлюбленный убьет их отца?

Слова, словно кинжалы, вонзались в сознание Уинна. «Осел». «Отец». «Дети». Эти слова имели большую власть, чем такое слово, как «возлюбленный».

О Господи! Все значительно хуже, чем он предполагал. Уинн устало опустился на песок и положил голову на согнутые колени. «Я сейчас умру», — подумал он.

— Дети, Зоя? — Его язык был таким же шершавым, как песок, прилипший к телу.

— Я думала, что говорила тебе об этом… Уверена, что говорила. Интересно, а что, по-твоему, я имела в виду?

Он дважды сглотнул, прежде чем смог совладать со своими губами и протолкнуть слова через пересохшее горло.

— Я никогда не обращал внимания, Принцесса. Я думал, ты имеешь в виду детей вашей деревни.

Он медленно умирал. Какая жестокость: быть так близко от исполнения своих самых сокровенных желаний — и в следующее мгновение рухнуть в бездонную пропасть отчаяния…

— Уинн, посмотри на меня. — Голос Зои доносился до него как бы издалека. Он повернулся к ней, пытаясь сосредоточиться на том, что она говорит. Он плохо соображал, поэтому ее слова звучали для него полной бессмыслицей. — Ты должен выслушать меня. Джонатан был моим мужем. Теперь он бывший муж.

— Ты вдова?

Уинн знал, что не услышит тот ответ, на который надеялся. Но он должен был задать этот вопрос.

— Не знаю.

— Ради Бога, Принцесса. Пожалей меня. Я не представляю, сколько еще выдержу.

Как будто чья-то рука сдавила горло Зое. Господи, она все испортила! Своей прямолинейностью — Джон не раз утверждал, что эта черта характера когда-нибудь доведет ее до беды, — она разбила ему сердце. Возможно, ее бывший муж не такой уж осел. И сейчас она — и человек, который сидит рядом, — расплачивается за свое неумение действовать дипломатично.

Зоя придвинулась к Уинну, обняла его за плечи и прижалась к нему щекой. Несмотря на его возраст и размеры, она воспринимала его как ребенка, которому требуется утешение.

— Мы с Джонатаном разведены.

Зоя догадалась, что он не верит ей. Она чувствовала, как напряжены его мышцы, и попыталась внушить ему, что любит его. Когда он наконец глубоко вздохнул и немного расслабился, она улыбнулась. Они настроены друг на друга — скоро он поймет, что может доверять ей, что она честна и открыта перед ним. И тогда он узнает, что она испытывает. Проклятье! Ему давно следовало бы понять!

Но все мужчины, видимо, глупы в том, что касается этих вопросов. Неужели он решил, что она ляжет с ним в постель, не испытывая к нему никаких чувств?

— Я люблю тебя, — прошептала она. — Не знаю, как это получилось, потому что я поклялась исключить из своей жизни подобные чувства. Никогда бы не поверила, что это случится так скоро. Но это случилось. — Его сердце под ее ладонью забилось быстрее. — Я люблю тебя, Уинн, всей душой. Ты моя жизнь — Он обнял ее. Горячая слеза скатилась с его щеки и упала на щеку Зои. — Прости меня. Я виновата, — продолжала она. — Мне казалось, я все сказала тебе. У меня все перепуталось после того, как я ударилась головой о палубу. К тому же за последнее время произошло так много событий.

Уинн посмотрел на нее. Зоя была потрясена глубиной чувств, отразившихся в его взгляде, и ее охватила радость, смешанная с горечью. Она не может бросить его — и все же она должна возвратиться. Но она не может допустить, чтобы его надежды рассыпались в прах.

— Я сожалею о том, что столько лет потратила на Джонатана, но никогда не сожалела о том, что у меня двое детей. Я очень сильно люблю их — так же, как тебя. Такова уж природа сердца: оно как бы расширяется, и в нем находится место для всех.

— О Зоя! Моя сладкая, сладкая Принцесса! — Уинн уткнулся ей в волосы. — Я бы никогда не согласился, чтобы ты изменилась. Джонатан и дети сыграли свою роль в формировании твоего характера. Я ни о чем не жалею, кроме, наверное, того, что мы не встретились раньше. Тогда бы твои дети были моими.

— Черт! — Растроганная его признанием и тем, что он принимает сложившуюся ситуацию, Зоя смахнула с ресниц слезы. — Из меня слезы всегда лились, как из лейки. Дети утверждают, что я плачу даже над шутками.

Уинн поймал на палец слезинку. Зоя не знала, чья она: его или ее.

— Расскажи мне про детей, — попросил он.

— Алексу двенадцать, а Алексе десять. Джон отправил их в школу несмотря на мои протесты. Я знаю, что им там плохо, и собираюсь забрать их оттуда. Они хорошие ребята, умные и сообразительные. И очень красивые. — Зоя посмотрела на Уинна и подумала, что они очень похожи на него. Ей стало горько: из него получился бы потрясающий отец. — А у тебя есть дети, Уинн?

На лице Уинна отразилась смертельная мука. Он попытался овладеть собой, но Зоя видела, что под напускным спокойствием скрывается боль. Он сидел, устремив взгляд вдаль, и, казалось, забыл о ее существовании. Прошло некоторое время, прежде чем он нашел в себе силы все объяснить:

— У меня нет детей, Зоя. Я думал, впереди у меня целая жизнь — я же был молод и самонадеян. А потом, во цвете лет, я стал стерильным.

Он не смотрел на Зою, а продолжал разглядывать белую полоску песка, окантовывающую залив.

— Каким образом? — спросила она.

— Эх, Принцесса! Полагаю, ты действительно любишь меня, если ничего не заметила.

— Чего, Уинн?

— Что я только наполовину мужчина. Зоя не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.

— Глупости. Допускаю, что у тебя не хватает мозгов, если ты заявляешь такое, но что касается твоих мужских способностей, тут не может быть речи ни о какой половине. Я сужу на основе собственного опыта и того, как славно мы с тобой провели время.

Уинн грустно покачал головой.

«Что этот дурачок выдумывает?» — недоумевала Зоя. Ее потрясла его мужская сила: дважды он кончил, когда они были в воде, и один раз на берегу.

— Уинн, ты мелешь чепуху. Ты мог бы своим членом прорубить тоннель в Китай, на другую сторону земного шарика.

Теплая улыбка тронула его губы, а на щеках появились ямочки. Несмотря на смятение, царившее в его душе, он с истинно мужской гордостью воспринял ее слова.

— Ты действительно так считаешь? — с некоторым самодовольством осведомился он.

— Конечно. Твоя выносливость, мой возлюбленный пират, достойна уважения. Складывается впечатление, будто ты не спал ни с кем в течение многих лет. Признаюсь, для меня это было бы желательно, хотя этому трудно поверить.