– Я и так об этом знаю!

– Ну, если ты все знаешь, то зачем об этом спрашивать?

– Ничего я не знаю! В любом случае это нормально – спрашивать, если ты чего-то не знаешь. Все умные люди так поступают. А что, если, например, грабители-камикадзе протаранят наши витрины, сидя в грузовике? Если они проникнут в магазин таким образом, сигнализация сработает?

– Нет. Сигнализация включается только тогда, когда кто-то пытается пронести украденные вещи через дверь, потому что все нормальные люди обычно делают именно так!

Джеймс здорово разозлился. Удивительно, но из-за этого он показался мне очень сексуальным! Впрочем, друзья ведь могут выглядеть сексуально, так ведь? Мы молчали минут пять. Потом я приблизилась к нему и легонько тронула одним пальцем его руку, там, где кончался рукав его футболки. Еще через минуту я уже касалась его двумя пальцами, тихонько нажимая на его плечо. Наконец, даже не глядя на меня, Джеймс все-таки взял меня за руку. Мы молчали. Наверное, у Рэтта и Скарлетт получалось не хуже, но то, что происходило между мной и Джеймсом, нравилось мне гораздо больше, чем какой-то военный фильм.

– Понимаешь, так случилось, что я очень грубо обошлась с Джеком Ховардом. При свидетелях. Чтобы помириться с ним, мне пришлось согласиться прийти на свидание. Но мы не оставались наедине, чтобы… э-э… трогать друг друга.

– Я довольно доверчивый человек, Кэрон, но я не верю тому, что Ховард даже не прикоснулся к такой красивой женщине.

– Ну, может, он и прикоснулся. Случайно. Он обнимал меня за талию и за плечи. – В полном отчаянии я прошептала: – Но ты же на выставке Мервина делал то же самое!

– То есть я повторял за Ховардом? Польщен. Очевидно, мне следует попросить Джека, чтобы он и впредь осуществлял за меня любовные прелиминарии. Ну и что дальше?

– Не было никаких «дальше». Я просто сбежала от него и отправилась домой. Чтобы встретиться с тобой! – Ну, это на него точно подействует, радостно подумала я.

– И что, теперь я должен ликовать? Насколько я помню, нам пришлось обедать под дождем на скамейке в парке, поскольку ты, очевидно, не хотела, чтобы кто-то увидел тебя вместе со мной. Но тебя не беспокоила мысль о том, что половина сотрудников «Чемберс Эмпориум» заметят, как Ховард обнимает тебя!

– Ничего такого не было, Джеймс! Не будь таким упрямым! Я сделала так, что никто не понял, что мы приехали вместе, и, как ты уже знаешь, вышли мы оттуда тоже по отдельности! – Он так ничего и не сказал и даже – вот болван! – не посмотрел на меня. – Предполагалось, что мы пойдем в театр, а потом в ресторан, но мне удалось убедить его, что нам лучше пойти на выставку, – добавила я.

– Ах, в театр и потом в ресторан? Да, видимо, ты была чрезвычайно нелюбезна с ним!

Я держала его обеими руками, чтобы он никуда не убежал.

– Мы с Флорой были в пабе. Мне была уже известна его репутация, поэтому, когда он сказал мне нечто, я восприняла это как скабрезный намек. И поставила его на место. Потом написала письмо с извинениями, но оно тоже получилось какое-то грубое. Все ужасно запутано.

– Насколько я знаю, тебе так часто доставляют букеты, что бухгалтерия уже напоминает больничную палату. Ты что, каждый день ему грубишь?

Я стала дергать его за руку. Наконец он остановился. Глядя ему прямо в лицо, я сказала:

– Ты настоящий осел, Джеймс, упрямый, как мул. Я была настолько дерзкой, насколько это возможно, если не боишься быть уволенной в ту же секунду. Ну, что прикажешь мне делать? В ногах у тебя ползать?

– Нет. Но я хочу, чтобы мы могли появляться вместе на публике. Как насчет обеда в ресторане? А потом пойдем в театр.

– Я, кажется, согласилась провести с тобой два выходных дня. Неужели этого мало?

– Возможно. Разве ты не хочешь взять свои слова обратно? Ведь тогда ты будешь наслаждаться пьесой вместе с Ховардом.

– Я тоже привыкла держать слово, Джеймс, и хочу провести этот уикенд с тобой.

Он по-прежнему не смотрел на меня. А когда заговорил, то его слова были такими же черствыми, как тот первый и последний пирог, который я испекла в своей жизни.

– Какая честь. Мне трудно передать, с каким нетерпением я жду наступления этого момента.

Я выпустила его руки, остановилась и завопила изо всех сил:

– Я тоже с нетерпением жду этого момента!!! Это будет самый лучший день в моей жизни!!!

И я побежала сломя голову, даже не оглянувшись, чтобы узнать, удалось ли мне наконец привлечь его внимание.

Через несколько минут кто-то тронул меня за локоть. Я резко повернулась. Это был Джеймс.

– Я подумал, что друзья не должны расставаться, так и не помирившись. – Он быстро поцеловал меня (примерно так политики целуют младенцев), а затем потрусил вперед.

19

Я уже дошла до той стадии, когда перестаешь понимать, зачем мужчины вообще нужны. Те, которые присутствовали в моей жизни, просто играли в какие-то свои игры, причем я была в этом покере всего лишь мелкой картой, стоившей всего несколько монет. Выигравший их обычно оставляет на чай официанту.

Идея провести выходные вместе с Джеймсом перестала мне нравиться, но я не собиралась просить пощады. А что задумал этот Джек Ховард? Ума не приложу. Ежедневно мне доставляли цветы. Удивительно, что в бухгалтерии до сих пор не началась эпидемия сенной лихорадки.

И еще меня перестали вызывать поработать в других отделах, что было совсем печально. Все чаще поговаривали, что «Чемберс Эмпориум» отойдет к конкурентам. Как-то я увидела Харви в столовой и остановилась поболтать с ним, сказав, что ужасно скучаю по тому времени, когда мы работали вместе. Но он ответил, что в ближайшее время это вряд ли повторится. Я решила рискнуть: – Это что, из-за всех этих проблем?

– Извини, но я не понимаю, о каких проблемах ты говоришь.

– Да, конечно. Я просто оговорилась.

Через несколько дней Мервин опять присоединился к нам с Флорой за обедом (до этого ему приходилось снимать со стен свои картины, потому что его выставка закончилась). Все это время мы не говорили о витринах: видимо, моя подруга полагала, что, если эту идея не поливать и не подкармливать, она наконец станет похожа на вазу с засохшими тюльпанами.

К тому времени, когда Мервин опять показался в столовой, я уже дошла до последней точки. На меня нашло какое-то бесшабашное настроение. Почему бы и не рискнуть, все равно у меня нет никаких шансов получить повышение, а ежедневная рутина сводит меня с ума. Кроме того, нас все равно не поймают!

– Простите мое отсутствие, у меня было полно работы. Ну что, мы идем на дело?

– С одним условием, – сказала я, – если нас застанут на месте преступления (этого не случится, ясное дело, но если все же это произойдет), то я принимаю огонь на себя. Вас там не было. Согласны?

– Конечно согласны! – воскликнул Мервин. – Так ведь, Флора? Может, проводим Кэрон к месту расстрела прямо сейчас?

– Я серьезно. Или действуйте без меня. Последовало бурное обсуждение, пока в конце концов Мервин не тронул Флору за руку и не сказал:

– Ладно, пусть будет так, как она хочет. Когда Кэрон растянут на дыбе, у нее не будет возможности обвинять нас в том, что мы не выполнили свое обещание.

Он улыбнулся, а Флора прыснула прямо в стакан с диетической колой. Потом она предложила проголосовать:

– Давайте устроим закрытое голосование, как принято в демократических странах!

Она разорвала салфетку на три куска и раздала нам ручки. Два человека проголосовали «за», один – «против». Мы с Мервином уставились на Флору, которая не знала, куда прятать глаза. Мы проголосовали еще раз. Единогласно.

Спагетти с сырным соусом (он придавал блюду нежный сливочный вкус) сегодня особенно удались повару. Мы сели в углу, подальше от других сотрудников, и стали быстро заглатывать дымящиеся макароны.

– Что мне надо будет делать? – спросила Флора.

– Ты будешь стоять на шухере, – предложил Мервин.

– Прекрасно. К сожалению, у меня не будет времени, чтобы ознакомиться с соответствующей специальной литературой.

– Послушай, Флора, – сказала я, – все, что тебе нужно будет сделать, – это спрятаться в магазине и предупредить нас, если увидишь, что кто-то идет.

– Не вздумай ничего красть или шуметь, – добавил Мервин. – Будь такой, какая ты есть на самом деле – аккуратная, опрятная и внимательная. Веди себя абсолютно естественно. В любом случае человек, который сумел продать Ховарду картину, которая называется «Шишка», с легкостью справится с ролью налетчика.

– Надеюсь, ты не боишься темноты? – поинтересовалась я.

– Кто? Я?

– Я тут собрал кое-какую информацию. Теперь я знаю, где в витринах зажигается свет. Как ты считаешь, Кэрон, наверное, нам следует работать в темноте, чтобы не привлекать внимания случайных прохожих?

– Верно. Что ж, а я займусь сигнализацией. Надеюсь, Флора не забудет нас предупредить, если кто-то появится в универмаге.

Я представила, как ночной сторож нажимает на кнопку, начинают противно выть сирены, с потолка потоком льет кипяток, а потом в зал врываются полицейские.

Мервин перегнулся ко мне через стол:

– Ну что, решено? В субботу в полночь?

– Или в воскресенье, – предложила я.

– Но в таком случае мы придем в понедельник на работу невыспавшиеся. А ведь вполне возможно, что они пришлют полицейских, чтобы те проверили, кто из сотрудников выглядит самым усталым. Новый метод в криминалистике: подозреваемых подвергают процедуре проверки мешков под глазами! – рассмеялся Мервин.

В конце концов мы решили, что воскресенье – более удачный вариант.

– Если в понедельник на Оксфорд-стрит перед нашими витринами соберется толпа, то начальство не захочет возвращать на место прежнюю экспозицию.

– Кто-нибудь знает, как мы можем забраться внутрь? – поинтересовалась Флора.

– А мы просто не будем выбираться наружу! – ответили мы с Мервином одновременно.