Кажется, она была взбешена.

– Вы меня надули!

– Что за странная идея! – ответила я. – Что случилось?

– Он расспрашивал только о тебе, Кэрон. Наверняка он стал бы внимательно слушать, даже если бы я рассказывала о том, что ты обычно ешь на завтрак.

– Черт бы его побрал!

– Не беспокойся, я ему так и сказала.

– Нет, я не совсем это имела в виду. На самом деле он мне абсолютно не нужен, Эвелин. Понимаешь, мы же работаем в одной компании. Извини, если что не так.

– Да ладно, ерунда. Может, тебе действительно стоит поговорить с ним о том, что ешь на завтрак? Тогда он от тебя отстанет.

– Ну, не знаю. В любовных романах о завтраке начинают говорить только после бурно проведенной ночи, – вставила Флора.

– Понятно. Слушай, тебе же необязательно любить его. Относись к нему как к тренажеру. Подумай обо мне, в конце концов. Понимаешь, такая ценность должна остаться в семье.

Видимо, это была шутка. Потом Эвелин, судя по всему, заприметила более перспективного мужчину.

– Ладно, потом увидимся, – бросила она и двинулась по направлению к жертве.

– Похоже на то, что все, что тебе остается делать, – это пожаловаться на зубную боль или сказать, что тебе нужно срочно вымыть голову, – посоветовала Флора. – Ты когда-нибудь говорила мужчине что-нибудь в этом роде?

– Нет. Но я не думаю, что мне придется долго репетировать для того, чтобы произнести эту фразу.

Постепенно толпа редела, и поэтому Джеку становилось труднее незаметно избавиться от назойливых девиц и увести меня оттуда. Наконец кто-то предложил отправиться в пиццерию.

Я, Флора и Мервин направились к выходу, но Джек умудрился схватить меня за локоть. Он наклонился ко мне и прошептал, что ему очень жаль.

– Ничего страшного, – сказала я и лучезарно улыбнулась.

Он сделал грустное лицо.

– Больше всего мне жаль себя.

Мне удалось догнать своих друзей. В машине Джека было всего одно свободное место, и мне вовсе не хотелось быть его пассажиром.

Несколько девиц попытались пробраться в «ягуар». Потом я с большим удовольствием наблюдала за тем, как Джек тронулся с места, причем рядом с ним сидела миссис Браун. У нее был очень довольный вид, и она весело махала рукой тем, кто остался стоять на тротуаре. Когда мы садились в такси, то просто умирали со смеху.

– Я вас угощаю, – предложил Мервин. – А все благодаря Флоре, которая продала самую дорогую картину.

– Спасибо тебе, Мервин! И кому ты пошлешь эту картину?

– Она будет висеть у Джека Ховарда в офисе. Таким образом, Мервин получит бесплатную рекламу, – ответила за него Флора.

– Чудесно. Я не видела эту работу. Она называется «Шишка», кажется? И что на ней изображено? Надо полагать, сосновый бор на закате?

– Э-э-э, нет, не совсем, Кэрон. На этой картине Мервин нарисовал плантацию марихуаны.

Когда мы приехали в пиццерию, я сказала:

– Что ж, поздравляю тебя еще раз, Мервин. Честно говоря, я бы предпочла взять такси и поехать домой, если не возражаете. Флора, прошу тебя, извинись за меня перед Джеком.

– Ты что, неважно себя чувствуешь? – спросил Мервин. – Не беспокойся, мы с Флорой вполне можем защитить тебя от Ховарда.

– Да нет, с ней все в порядке, – перебила его моя подруга. – Просто у нее заболел зуб, и еще ей пора вымыть голову.

– Слушай, Флора, может, лучше сказать, что у меня сломался каблук или порвались колготки?


Отпирая дверь, я почувствовала, что ужасно устала. На какое-то время я поверила, что Бас оставил меня в покое и что теперь мне нужно думать только о Джеймсе и Джеке. Не знаю, в чем дело. То ли моя муза работала сверхурочно, то ли она попросту пьяна. Мое желание отделаться от Джека было таким же сильным, как страх влюбиться в Джеймса. Он же мой друг! И я не хочу его терять. Но, с другой стороны, я не готова к серьезным отношениям. Заруби себе на носу, Кэрон: ты же не хочешь опять становиться маленькой подружкой богатого, опытного и сильного мужчины!

Я открыла бутылку вина, налила себе немного и уселась на крыльце. Ночи становились все длиннее, но воздух вечером был по-прежнему теплым. Небо было усеяно звездами, а луна была такой огромной, что казалось, к ней можно протянуть руку и отколупнуть кусочек. Вдруг я увидела Джеймса, который шел к нашему дому. Увидев меня, он остановился на тротуаре в нескольких метрах от меня и улыбнулся.

Наверное, со стороны могло показаться, что мы не виделись долгие годы. Мы бросились навстречу друг другу, чтобы обняться, а потом стояли щека к щеке. Одной рукой Джеймс нежно касался моей шеи, а другой гладил волосы.

– Ты по мне скучала?

– Чуть-чуть. А ты по мне?

– Вроде того.

Мне было так хорошо и уютно стоять вот так, сжимая Джеймса в объятиях, что вовсе не хотелось что-то менять. Через несколько минут он сказал:

– Наверное, нам лучше зайти в дом.

– Зачем? – спросила я, недоумевая.

– Тебе нужно одеться. На тебе ведь только этот открытый топик и короткая юбка. Видимо, дело в том, что ты была…

– В церкви? – подсказала ему я. Мы пошли к дому. – Мне представлялось, что мужчинам нравится такая одежда.

– Ты абсолютно права.

Оказывается, Джеймс принес с собой бутылку шампанского. Я и не заметила. Он попросил меня достать бокалы.

– Лучше прибереги ее для более торжественного случая. У меня есть початая бутылка.

– Нет, давай лучше выпьем шампанского. Нью-Йорк находится так далеко от Лондона… Это какой-то кошмар.

– Понимаю. Ты купил шампанское в магазине в аэропорту? – хихикнула я.

– Да. То есть нет. Вообще-то, я не об этом хотел сказать. – Он полез в карман и достал оттуда красиво упакованный флакон духов. Я улыбнулась и отложила сверток, чтобы открыть его позже. Но мне захотелось поблагодарить его, не откладывая дела в долгий ящик. Это был нескончаемый, восхитительный поцелуй. Кровь у нас в жилах забурлила, а мы ведь еще и не притронулись к шампанскому! Я протянула бокал, чтобы Джеймс его наполнил.

– Ну и что ты делал в Нью-Йорке? Развлекался?

Он усмехнулся:

– А можно задать тебе тот же вопрос?

Я засмеялась:

– А вот и нет. Ладно, задам вопрос по-другому. Ты познакомился там с какой-нибудь сногсшибательной женщиной?

Напоминание о Нью-Йорке подействовало на Джеймса как-то странно. Он, запинаясь, стал быстро рассказывать:

– Знаешь, эти американки – это какой-то ужас! Не знаю, может, это касается только жительниц Нью-Йорка… Мой коллега сказал мне, что дело в том, будто там живет меньше мужчин, чем женщин. Они сами приглашают мужчин на свидание, без обиняков спрашивают, не хочешь ли ты с ними переспать. – Джеймс замолчал, потом добавил, немного покраснев: – Извини, Кэрон, наверное, я утомил тебя своими разговорами.

– Что ты, Джеймс! Мне очень весело! Ты, надо думать, шутишь.

Он протянул бокал, чтобы я налила ему шампанского.

– Мужчины звали меня Джим, а женщины – Джимми. А одна хорошенькая блондинка положила мне руку на колено, причем это происходило на глазах у массы народа, на званом обеде! Я чувствовал себя ужасно неловко.

Он замолчал, пригубил шампанское, а потом вытер подбородок носовым платком.

– А одна женщина из PR-агентства прямо спросила меня после обеда, не хочу ли я ее трахнуть.

– Ну, я полагаю, ты посчитал невежливым отказать ей?

– Это действительно было бы невежливо. Поэтому я сказал ей, что обручен. Она возразила, что тогда сначала я должен перебеситься. Наконец мне ничего не оставалось делать, как объяснить ей, что я уже столько раз бесился сегодня днем, что квота будет превышена, если я сделаю еще хоть одно усилие.

Я засмеялась:

– А она, надо полагать, сказала, что хорошего много не бывает?

– Именно это она и сказала. – Он сделал глоток. – Некоторые женщины были очень красивы, особенно южанки. И у них имена вроде Люси Сью[12] или Клара Белл[13] – они звучали как прозвища, а не фамилии. И еще они носили такую одежду…

– Такую? – спросила я, качнув бедрами и демонстрируя ему свою обнаженную ногу.

Джеймс улыбнулся:

– Да, что-то в этом роде.

Я довольно бесцеремонно спросила:

– Ты встретил там какую-нибудь особенную девушку?

Он усмехнулся:

– Ну, с одной я, возможно, управился бы, но их там были сотни. Только не пойми меня неправильно: когда я говорю «управился», то не имею в виду…

– А я вот не понимаю. Придется тебе показать. Садись ко мне поближе.

Мы сели на диван.

Я зажгла свечи и выключила свет. Мы опять обнялись, а потом – что вполне естественно, потому что было поздно и мы оба устали, – решили прилечь. Я стала медленно расстегивать пуговицы на его рубашке, а он тем временем нежно гладил мою ногу.

– Я же предупреждал тебя, Кэрон: не стоило тебе надевать эту юбку.

Он поцеловал меня в шею. Я улыбнулась:

– Ну, если эта юбка тебя так раздражает, то нужно ее снять.

– Да-да. Она ужасно меня раздражает, ты нрава.

Я просунула руки ему под рубашку и стала мягко поглаживать его спину. Он снял мой трикотажный топик и начал ласкать мою грудь. И мы целовались так, что все наши предыдущие упражнения показались детскими играми по сравнению с тем, что мы делали сейчас! Джеймс немножко отклонился назад.

– Кэрон, пока я не забыл. У тебя не изменились планы по поводу нашего совместного уикенда?

– Конечно нет. Когда едем?

– Есть ли у тебя хотя бы малейшая возможность освободиться на этих выходных?

– Несомненно. Но давай сначала проведем генеральную репетицию! Продолжай, пожалуйста.

Но тут мы оба вскочили, услышав, что кто-то стучит в дверь.

– Ох, нет. Я и не думала, что Флора так быстро вернется.

– А у нее что, ключей нет?

– Да, скорее, это Эвелин. Она, кажется, считает, что живет в гостинице, и поэтому часто оставляет ключи на столике администратора.