– Говорю тебе, он страдал, София. Его денщик знает об этом.

София перевернулась на спину и уставилась на кружевной полог над головой.

– Скорее всего, он просто подслушивал. Керби всегда где-нибудь поблизости крутится, по крайней мере, так было в госпитале. Где бы я ни была, и он там же появлялся. Думаю, подслушивает через замочные скважины.

Тетушка вздохнула и, тряся лентами на своем платье, села рядом с Софией на кровати.

– Майор сказал, что остановился в гостинице «Сердце оленя». Ты могла бы послать ему весточку.

– Тетя! – оборвала ее София. – Я думала, вы как никто другой понимаете мое решение.

– Я?! – воскликнула тетя. – Это почему же я должна понять? Я считаю, что это самый глупый поступок в твоей жизни.

София приподнялась на локтях.

– У вас, тетя Агата, есть все, чего мне хотелось бы. Вы свободны и можете делать все, что пожелаете и когда пожелаете. Вы одна, и никто не поучает вас без конца, что вы должны делать и как себя вести…

– Хочешь сказать, у меня нет мужа, которого бы я любила, нет детей, о которых я заботилась бы, – возразила старушка.

– Зато вы можете ублажать себя. Вы свободны.

– Это говорит лишь о том, что у меня нет никого, кто будет ублажать меня, когда дни станут короче и холоднее. – Тетушка искоса взглянула на Софию. – А они, поверь мне, такими и будут в Стаффордшире.

Вздохнув, София подтянула колени к подбородку.

– Вы намеренно делаете вид, что не понимаете, о чем я говорю.

– София, дорогая моя… Я прекрасно тебя понимаю.

Тетя Агата подалась вперед и сжала пальцы племянницы в своей ладони. На ее ангельском лице отразилась печаль.

– Ты пока еще молода. Ты пока еще не можешь себе представить, что такое скука и пустота на всю жизнь.

София подняла глаза на тетю. Стараясь быть невозмутимой, она добилась лишь того, что тон ее стал холодным.

– Наоборот, я очень хорошо знаю, что такое скука и пустота. Это Лондон и пять лет бесконечных раутов, карточных игр и широких улыбок, за которыми скрывается злоба. – Она стиснула пухлую ладонь тетушки. – Разумеется, вы понимаете, о чем я говорю. Вы не можете не понимать почему я не желаю согласиться на добровольное рабство, которое мне предлагает майор.

– Рабство! – воскликнула тетя. – Ну кто тебе вбил в голову такие понятия?

София скептически приподняла бровь, что она превосходно научилась делать за последние пять лет.

– Вы, тетя. Много лет назад, когда я вас спросила, почему вы так и не вышли замуж.

Глаза тети Агаты округлились, затем она опустила взгляд на фиолетовую тесьму, которую теребила пальцами. Она долго молчала, явно поглощенная своими мыслями, возможно, о своем давнем прошлом.

– Да, София, – прошептала она наконец. – Наверное, тогда, много лет назад, я думала о молодом докторе, который в конце концов женился на дочери министра, а не на мне. Но теперь я стала старше. И я знаю, что есть кое-что похуже Лондона. – Она прищурилась, и в ее глазах блеснули искорки, которые так любила София. – Имя этому – Стаффордшир.

– Тетя Агата…

– Что с тобой, София? – вскрикнула тетя. – Раньше ты была веселой и раскованной, делала то, что велело тебе твое сердце.

София порывисто наклонилась вперед.

– Именно такая я и сейчас, – веско сказала она. – Сейчас я свободна, и никто мною не командует!

Тетя покачала головой, на ее морщинистом лице лежала печать грусти.

– Нет, теперь ты насторожена, все тебя нервирует. Я могу понять, почему ты была замкнутой в Лондоне. В светском обществе многого нужно опасаться. Но и здесь ты не стала открытой. Вместо этого ты предаешься глупым ритуалам и по-детски наивным рассуждениям о свободе.

– Это неправда! – громко и страстно возразила София, но внутренне сжалась, не желая вдумываться в слова тетушки. – Она замотала головой и отделалась фразой, которая теперь стала ее девизом: – Теперь я свободна. Я больше никогда не стану никого слушать, кроме себя самой.

Тетя Агата нахмурила лоб.

– Ты что-то утаиваешь. Думаю, ты занималась этим слишком долго. Вероятно, все то время, что ты провела в Лондоне. – Быстрым движением она доверительно взяла Софию за руку. – Есть кто-то другой, София? Кто-то другой завладел твоим сердцем?

– Конечно же нет, – ответила она твердо.

Кто бы это мог быть? Она никогда не поверила бы, что человек из высшего света предпочел бы ее общество соблазнам большого города. После ее решения остаться здесь, в Стаффордшире, ее покинули бы через несколько часов после бракосочетания.

– У тебя было столько ухажеров! Мы с твоей матерью не сомневались, что твое замужество не за горами. Но тебя так никто и не сосватал.

София скривилась, вспоминая всех своих так называемых ухажеров.

– Ни один из них не хотел на мне жениться в действительности. Я была лишь мимолетным увлечением ветреных юнцов.

– Возможно, – отозвалась тетя Агата, угрюмо глядя на племянницу. – Но я думаю, что тебе страшно.

– Я ничего не боюсь! – воскликнула София. – За исключением мужчин, которые закрепостят меня семейными узами и сбегут заниматься тем, чем им заблагорассудится, оставив меня одну со своими переживаниями.

– Твой майор Вайклифф не кажется таким уж непостоянным. И вообще, ты мне когда-то рассказывала, почему тебе нравятся военные. Они посвящают свою жизнь выполнению долга и понимают, что такое ответственность.

София отвела взгляд в сторону, и глаза ее увлажнились, несмотря на твердую решимость не плакать.

– Военные умирают, тетя Агата, – прошептала она. – И в конце концов все то же самое.

– Но майор Вайклифф вышел в отставку. Теперь он станет дипломатом.

София замолчала. Ей нечего было на это ответить, лишь цепенящий холод объял ее при воспоминании о том, как санитарка сообщила ей о смерти майора Вайклиффа.

Тетушка взяла ее за подбородок, мягко принуждая посмотреть ей в лицо.

– Пока еще у тебя есть время изменить свое мнение о майоре. Сама знаешь, тебе не обязательно ему писать. Не сомневаюсь, он еще появится. Он не похож на человека, который легко отказывается от своих намерений.

Прикусив губу, София задумалась над замечанием тетушки. Да, это была правда. Даже в горячке, когда врачи и сестры милосердия ожидали его смерти, майор сохранял внутреннюю силу. Именно она неодолимо заставила ее в госпитале сказать «да». Эта властная сила воздействовала на нее даже тогда, когда он лежал в бреду.

Хотя он и был тогда истощен и измучен, стенал от боли, она не смогла отказать ему в его последнем желании – признать их помолвку.

Она совершенно не надеялась, что он выживет. Но он в конце концов бросил вызов всем: врачам, сестрам милосердия, даже самой смерти. Он встал с больничной койки и теперь готовился начать респектабельную дипломатическую карьеру, при условии, что рана не помешает этому.

– Нет, майор не из тех, кто легко отступается от своих намерений.

– Вы думаете, он может прийти еще раз ради меня? – спросила София тихо.

Тетя Агата беспокойно сменила позу.

– Он будет действовать так, как ему велит характер.

София взглянула на тетушку, тщетно силясь уловить смысл ее слов.

– Что?

Тетя ласково улыбнулась и поднялась, собираясь покинуть спальню племянницы.

– Он военный. Подумай, София, что сделает хороший офицер ввиду явного поражения?

– Отступит.

Старушка кивнула.

– А что потом?

София пожала плечами. У нее не было ни малейшей идеи на этот счет.

– Он предпримет обманный маневр, моя дорогая. На твоем месте, – добавила тетушка, подмигнув, – я бы готовилась к атаке с фланга.

– К какой такой… – начала она.

Тетя Агата жестом заставила ее замолчать.

– И когда это произойдет, – продолжила она, – мы можем устроить ему небольшую проверку, сделаем так, чтобы он доказал свою заинтересованность в тебе. Он кажется тебе наглым и требовательным? А если мы заставим его тебе прислуживать, преданно и смиренно?

Прежде чем София успела потребовать объяснений, тетя Агата поднялась на ноги и с задумчивой улыбкой на устах удалилась из комнаты.

София нахмурилась, глядя в спину удаляющейся тетушки, размышляя над тем, что за проверку придумала ее пожилая родственница. «Впрочем, это не важно», – решила она. У нее были собственные соображения на счет того, как воспрепятствовать намерениям майора.

Глава 3

Нога Энтони совсем одеревенела к тому времени, когда он спешился перед домом Ратбернов, но не боль делала его движения столь скованными. Прошло уже много лет с тех пор, когда он в последний раз вручал даме подарок. Если говорить точнее, то ему было четырнадцать лет: тогда он преподнес своей матери букет полевых цветов в день ее рождения.

На этот раз у него в руках был корсет из китового уса для женщины, которая дала ему от ворот поворот три дня тому назад. И все же, напомнил он себе, у него нет никаких причин испытывать неловкость. Она разумная женщина и вне всякого сомнения осознает ошибочность своего решения.

Прийти к такой мысли ему было не так уж и легко, он долго размышлял над возможностью подобного поворота событий. Если он правильно оценил ситуацию, София провела следующий день после его появления в праведном гневе. Его «воскрешение из мертвых», безусловно, явилось для нее потрясением, и столь неожиданное событие привело ее в растерянность. По его опыту, женщинам требуются примерно сутки, чтобы утихомирить свои эмоции.

Следующие двадцать четыре часа она, вероятно, провела в тихих раздумьях после того, как страсти улеглись и верх снова взял здравый смысл. На то, чтобы сделать следующий логический шаг И осознать ошибочность своей поспешной попытки разорвать помолвку, ей понадобится чуть меньше суток.