Мама сказала Мэтту, что джентльмен больше не собирался приходить. И его не было весь день. Она все равно его ждала, а он не пришел. Она подумала, что он, возможно, придет в церковь, но и там его не было.

Если она не будет спать, то Рождество не наступит и она никогда наверняка не узнает, что нового папы у нее не будет. А если будет? Если он собирался прийти, то она хотела немедленно заснуть, чтобы он пришел поскорее.

Но что если она получит куклу?

В конце концов выбор спать или не спать принадлежал не ей. Она заснула – и, вздрогнув, проснулась, зная, что больше не осталось времени на сон, что Рождество уже наступило, хотя за окном все еще было темно. Она внезапно почувствовала, что ее тошнит от возбуждения. Сегодня будут подарки и это особое чувство, приходящее в Рождество, она помнила его по прошлому году.

Ее также немного подташнивало от мрачного предчувствия. Она знала, что нужно действовать быстро, не давая себе времени на раздумья. Возможно, его лошадь или экипаж будет под ее окном, и она узнает, что ее рождественское желание исполнилось. Она спрыгнула с кровати, не чувствуя холода, подбежала к окну и одной рукой отодвинула занавеску. У нее открылся рот, а глаза удивленно расширились.

Снег! Горы и горы белого снега, только и ждущего, чтобы в нем поиграли. На какой-то момент ее захлестнула радость, и она была уже готова развернуться и с криком поспешить в комнату Мэттью, находившуюся рядом. Но тут она заметила, что на снегу не было ни лошади, ни экипажа, ни человеческих следов. А по снегу очень тяжело путешествовать. Он был глубоким и скользким. Кэти помнила это по какому-то случаю в прошлом. Он не сможет прийти. У нее не будет нового папы на Рождество.

Она отпустила занавеску и поняла, что замерзла. И хочет к маме. Она тихо, чтобы не разбудить няню, спавшую в комнате напротив, открыла дверь и направилась к материнской комнате. Она тихо вошла и закрыла за собой дверь. Мама спала и не пошевелилась, когда Кэти остановилась рядом с ее кроватью.

Будет мило получить куклу, подумала она. Конечно, ей ее подарят. И она будет счастлива. Она сможет играть с ней целый день. Эта кукла, вероятно, уже была здесь, и ей не придется пробираться сквозь сугробы. Возможно, папа у нее будет на следующий год.

Она залезла на кровать и зарылась в одеяла. Мама проснулась, сонно ей улыбнулась, крепко обняла и поцеловала в макушку – туда же, куда ее поцеловал джентльмен тем вечером, когда она надевала свой белый бант. Мама была такая теплая. Кэти прижала к ней свои холодные ножки и сама прижалась еще теснее. Вздохнув, она снова уснула.


Снег! Толстое, пушистое, белое покрывало из снега. Лорд Хит стоял у окна своей спальни и хмуро смотрел на сугробы. Он не сможет сегодня отправиться к Люси. Она жила довольно далеко, и он знал, что не станет рисковать здоровьем своих лошадей, пока снег не растает. Такой глубокий снег не сойдет еще по меньшей мере день или два, и тогда слякоть станет еще опаснее.

Прошлым вечером он получил от Люси письмо. Оно было написано с кучей ошибок и пахло ее любимыми духами. Если он не может приходить на запланированные встречи, перед которыми сам же посылает ей особые указания, из-за которых она дважды отказывалась от своих планов и оставалась дома, писала она, тогда она знает одного – да что там, полдюжины – джентльменов, которые будут только рады воспользоваться ее услугами.

Эта записка привела барона в ярость. Его бросила какая-то простая содержанка? Да еще та, услуги, дом и одежду которой он весьма щедро оплачивал. Он решил, что отправится к ней на Рождество и разъяснит ей все по пунктам. Он проведет с ней столько времени, сколько ему будет угодно, – а потом бросит ее. Незрелость этого плана только усилила его недовольство. Он полагал, что даже шлюхи имеют право на честное обращение. А он в последние дни не совсем был верен Люси.

Кроме того он не хотел проводить с ней часть дня. Он и сейчас этого не хотел. У него было только одно желание, но оно было невыполнимо, несмотря на его вчерашний поход по магазинам.

До нее можно было дойти пешком.

Вероятнее всего, она хлопнет дверью перед его носом.

Он не хотел портить ей Рождество.

Барон не знал, собиралась ли она провести его наедине с детьми. Вероятно, нет. Возможно, у нее были планы присоединиться к какой-нибудь компании. Но этим утром они, наверняка, были одни. Если он пойдет сейчас или через час, после завтрака…

Она с нетерпением будет ждать утра наедине с детьми. Она будет дарить им подарки. Вероятно, они рано поужинают, чтобы куда-нибудь отправиться. Его, своего несостоявшегося две ночи назад соблазнителя, она захочет видеть в последнюю очередь. Хотя она также страстно желала этого, как и он. Дело было вовсе не в том, что она этого не хотела.

Чертов снег! Он планировал пойти к Люси, чтобы отвлечься от того, куда ему действительно хотелось направиться. Он рассчитывал удовлетворить свои потребности с ней, представляя, что…

Нет, нет и нет! Это было бы просто отвратительно. Да и все равно невозможно.

Он мог бы зайти на полчасика – чтобы вручить мальчику подарок в качестве благодарности за его выступление на концерте. И малышке, потому что она действительно была малышкой, а это было Рождество. Это был правильный поступок. Публичная благодарность во время концерта должна быть подкреплена более личной день или два спустя. Тот факт, что это оказалось Рождество, был простым совпадением.

Она в мгновение ока разгадает его уловку.

И что из этого? Он пробудет полчаса и вернется домой, чтобы насладиться днем покоя, который он давно для себя запланировал.

Однако ему было чертовски одиноко. Эта мысль поразила его прежде, чем он успел от нее отгородиться. И теперь было слишком поздно это отрицать. Он никогда раньше этого не осознавал. Но на расстоянии нескольких улиц от него жила женщина, с которой он хотел переспать. Нет, это было не совсем так, хотя он, без сомнения, действительно хотел затащить ее в постель. И очень сильно. Однако больше всего ему хотелось, чтобы она улыбнулась ему. Она никогда ему не улыбалась. Он никогда не чувствовал тепла в ее отношении. Ее улыбка смогла бы значительно облегчить его одиночество… Какая странная мысль!

Также на расстоянии нескольких улиц жил мальчик, смотревший на него с доверием и симпатией… и маленькая девочка, которая протягивала к нему ручки, забиралась к нему на колени, трогала его щетину маленьким пальчиком… и пристально смотрела ему в глаза.

На расстоянии нескольких улиц от него жила семья, к которой он не имел никакого отношения. Они праздновали Рождество. Без него. Он же в одиночестве смотрел на снежное покрывало за окном.

Он грустно улыбнулся и даже усмехнулся, поймав себя на таком повороте мыслей. Но ему не слишком от этого полегчало. Всего полчаса. Он не станет дольше ее беспокоить.

Ему снова захотелось увидеть этих детей.

И ему просто необходимо было снова увидеть ее. Всего разок. Всего на полчаса.

Он оставил на столе срочную записку для секретаря. Когда тот вернется на работу, ему предстояло разобраться с Люси, довольно мирно и довольно щедро. Он больше не станет с ней встречаться. Барон почувствовал огромное облегчение от этой мысли.

Чуть позже, подняв молоточек на двери миссис Берлинтон и отпустив его, он размышлял, не слишком ли рано он пришел для утреннего визита. Улица была пустынна. Только следы его собственных сапог нарушали ровную снежную поверхность. Но ведь это было Рождество, и вокруг не было торговцев. На самом деле было не так уж и рано, как ему казалось. Дверь открылась.

В салон, куда его провели, она спустилась одна. Он поклонился ей, она сделала реверанс.

– Доброе утро, мэм. Счастливого Рождества!

– И вам того же, милорд, – ответила она и густо покраснела, прикусив нижнюю губу.

– Я принес детям подарки, – указал он на свертки, лежащие на столе.

– Это очень мило с вашей стороны, хотя и не обязательно. Благодарю вас, я отнесу их наверх. – Она замялась. – Спасибо.

Значит, он не сможет провести с ней даже задуманного получаса. Или увидеть детей. И она не улыбнулась, только покраснела.

Но дверь за ее спиной вновь открылась, и дети вошли в комнату. Мэттью всего распирало от волнения.

– Я получил почтовую карету с лошадьми, – закричал он, – с пассажирами, сумками, которые можно загружать и выгружать, и открывающимися дверцами. Когда карету везешь за собой, лошади скачут вверх-вниз. А у кучера есть рожок и…

– Мэттью, – сказала его мать немного резко, – вспомни о правилах приличия и поклонись лорду Хиту.

Мэттью неуклюже кивнул, изобразив нечто похожее на поклон, и лорд Хит улыбнулся ему и малышке, стоявшей в дверном проеме с волнением и удивлением в огромных глазах, устремленных на его лицо.

– А ты, малышка, что получила на Рождество? – спросил он.

– Куклу, – прошептала та, не двигаясь с места, не отводя глаз от его лица и не мигая.

Он улыбнулся ей и почувствовал странную боль в сердце. Он вспомнил, что девочка сказала ему несколько дней назад. Она рассказала ему о своем тайном рождественском желании. Она хотела нового папу. И у нее был кто-то на примете – некий не существующий жених, о котором он спрашивал ее мать.

Внезапно словно кто-то зажег свет у него в сознании. Неожиданно он все понял. Она хотела нового папу – и она уже кого-то выбрала.

"Нет, малышка, нет", – пытался он сказать ей глазами.

Но она лишь немигающе смотрела на него.

– Вам никто не разрешал спускаться вниз, – говорила миссис Берлинтон. – Мы отнимаем у лорда Хита слишком много времени, в то время как он зашел лишь для того, чтобы отдать вам подарки. Вам очень повезло. Поблагодарите же его.

Глаза малышки стали еще больше, если это вообще было возможно. Но она не взглянула на свертки, как с радостным воплем сделал ее брат, а продолжала смотреть на него. Барон почувствовал, что в некотором смысле предал ее. Знала ли ее мать об этом тайном желании? Наверняка нет.