Неша, покопавшись в стопке бумаг, протянула подруге серую пластиковую папку.

— Можешь коротко рассказать, что к чему, пока я не закопалась? — перелистывая страницы, уточнила девушка.

— Да, конечно. Давай по порядку. Девочке восемь лет, ситуация такая…

Через полтора часа, когда они закончили вырабатывать стратегию защиты ребенка, Ева уже чувствовала себя выжатым лимоном. Нешка выглядела не лучше, но тут скорее дело было с том, что она всегда была эмоционально ближе к пациентам, чем подруга.

С наслаждением потянувшись, Ева отложила документы и уже собиралась возвращаться домой, но Агнеша, не дала окончательно расслабиться:

— А теперь расскажи, что у тебя забыл не безызвестным нам высокий брюнет? Да ещё и практически глухой ночью…

— Почему ночью? Он днем приходил. О жизни поговорить, — дернула плечом Ева, отворачиваясь. Обсуждать сейчас какого бы то ни было представителя мужского племени ей не хотелось. Но и от Ирмской оказалось не так просто отделаться.

— Да? Вот про день не знала… Я к тебе вечером приезжала, хотела узнать, как себя чувствуешь, потому что кое-кто не отзвонил, — под укоризненным взглядом провинившаяся поморщилась и кивнула, признавая свой косяк. — А во дворе заметила очень уж знакомую личность.

— Это во сколько было? — Ева прикинула по времени и поняла, что второе пришествие Романовского скорее всего проспала. Но ведь и чемоданов вроде тоже в квартире не было…

— Около десяти. Точнее не скажу, на часы не смотрела.

— А у него в руках что-нибудь было?

— Ты думаешь, что он приходил тебя обворовать?! — уже откровенно рассмеялась Агнесса.

— Тьфу на тебя, я говорю — он ничего ко мне в квартиру не поднимал?

Неша на пару секунд задумалась.

— У тебя темно во дворе, особо не рассмотрела, но, думаю, если что-то в руках держал, заметила бы.

— И сколько его не было?

— Минут пятнадцать…

— Все чудесатее и чудесатее… — пробормотала девушка, задумавшись. Если он приходил, то почему не разбудил? И что он делал в её доме почти четверть часа? Вопросы множились, но ответить на них мог только полуночный гость, а звонить ему Ева зареклась. — Ладно, вроде, по времени и самочувствию, он над беззащитной мной во сне не надругался, остальное как-нибудь переживу.

— Точно? А то смотри, если хочешь, можно и проучить, чтобы нежный девичий сон не тревожил.

— Так я и так дрыхла, как лошадь, не за что получается.

— Профилактически?

— Ну, если только превентивно, — но, подумав, Ева отмела и эту идею. Если двинуть ему в челюсть ей и хотелось, то устраивать многоходовую пакость — нет. — Ладно, его и так судьба знакомством со мной наказала. Пойду я потихоньку, машину заберу и домой.

— Хочешь, отвезу? — Неша отложила стопку бумаг и уже потянулась за сумочкой.

— Нет, погода хорошая, прогуляться хочу, — отмахнулась она и, послав воздушный поцелуй, отправилась на выход.

На улице действительно было хоть и холодно, но солнечно. Недавно выпавший снег растаял, оставив после себя непролазную грязь, кое-где разбавленную островками проглядывающего сквозь это месиво асфальта. Гуляющих было не особо много даже в парке, через который и лежал путь девушки. Неубранные с осени листья плотным коричневым покровом укрывали землю, пряча мелкий мусор и шишки, что особенно расстраивало белок, пытающихся сделать последние предзимние запасы.

Ева остановилась возле одной из охотниц за дарами природы, по самый хвост закопавшейся в подстилку. Порывшись в сумке, девушка нашла только шоколадную конфету, которой, за давностью лет, можно было забивать гвозди и дробить горные породы. Щелкнув по «лакомству» ногтем и услышав глухой звук, который можно было скорее ожидать от бетонного столба, чем от кондитерского изделия, Ева всерьез засомневалась — не нанесет ли угощение непоправимого вреда беличьему здоровью? Потом, вспомнив из уроков биологии, что у грызунов зубы растут всю жизнь, развернула фантик и бросила кусочек шоколада в сторону елозящего из стороны в сторону пушистого хвоста. То ли конфета была не съедобной, то ли белка слишком заботилась о своей диете, но зверек, обнюхав предложенное, пошевелил усами и рыжей молнией метнулся вверх по стволу.

— Ну и правильно, от шоколада толстеют, — пробормотала несколько обиженная таким пренебрежением Ева, продолжая путь. Не большая любительница пребывания на лоне природы вообще, а стоять пятой точкой кверху на грядках — в особенности, она с удовольствием вдыхала чуть горьковатый запах прелых листьев. Не соврала фармацевт, капли действительно помогали, хоть сопли не текли, и то уже хлеб.

И все-таки, зачем к ней приезжал Денис? В романтический порыв, типа, полюбоваться ею спящей, Ева не верила, а все остальные предположения сводились к работе. Так и не придя к единому мнению по поводу причин его поступков, девушка свернула в тихий двор, заросший уже голыми каштанами. Её машина сиротливо стояла возле подъезда, покрытая опавшими листьями и немного загаженная воронами. Бессильно погрозив кулаком скачущим по веткам каркушам, Ева, как могла, при помощи подручных средств, отчистила свою девочку и поняла, что без мойки тут никуда.

В свой двор она заехала только через два часа, потому что, как и всегда в России, образовался внезапный дефицит — все ближайшие автомойки были забиты желающими позаботиться о железных конях. Отстояв очередь и обсудив с каким-то маленьким грузным дяденькой достоинства и недостатки французского автопрома, Ева, наконец, привела «Ситроен» в божеский вид. К тому времени ей даже есть захотелось, что само по себе было удивительно — во время болезни она обычно только пила, а после выздоровления пугала родных и друзей видом обтянутых кожей костей.

Притормозив на своем парковочном месте перед домом, Ева поняла, что покушать в ближайшее время не грозит — на её глазах разворачивалась большая человеческая драма, суть которой была некоторым образом отражена Суриковым в его знаменитой картине «Утро стрелецкой казни».

В паре десятков метров Денис о чем-то разговаривал с двумя парнями. Молодые люди покаянно вздыхали и не смели поднять взгляд на гневающееся начальство. Ева поняла, что это и есть её соглядатаи, которые каким-то образом прошляпили её выход из дома и сейчас, скорее всего, вообще сожалели, что взялись за эту неблагодарную работу. Мобильник девушка с собой не взяла, желая, чтобы хотя бы один день её никто не трогал. Линка знает, что она болеет, более того, младшая прекрасно осведомлена, что, занедужив, сестра обычно спит, родители в отъезде, у Нешки сегодня была, а все остальные могли идти лесом и полем. В конце концов, у человека законный отдых.

Поняв, что лучше на глаза Романовскому сейчас не попадаться, Ева мышью прокралась к подъездной двери, но уже у самого входа поняла, что не может оставить парней на растерзание великому и ужасному, и перед тем, как скрыться в тамбуре, крикнула:

— Если будешь их убивать, приберись за собой, а то дворник ругается, когда на его территории мусорят!

Буквально через секунду, встретившись с мужчиной взглядами, она пожалела и о том, что рот открыла, и что вообще сегодня проснулась. Столько в глазах Дениса было обещания расправы, что Ева охнула про себя и, хлопнув дверью, метнулась к лифту. Но уже у самого агрегата замерла — смысл нестись куда-то, если у него ключи есть? Поняв, что спасти сможет только отвлекающий маневр, она ткнула в кнопку шестого этажа, выскочила из кабины и затаилась под лестницей. И вовремя. Мимо кто-то быстро протопал. Сжавшись в комок и почти не дыша, Ева молилась о двух вещах — чтобы Романовский купился на её задумку, и чтобы сама она не чихнула.

Шаги замерли между первым и вторым этажом. В течение пары минут она не слышала ничего. И что он там делает?!

— Выходи по-хорошему.

Девушка и дышать перестала. Интересно, он, правда, уверен, что она где-то здесь или просто берет на понт?

Словно услышав её мысли, Денис продолжил:

— В квартире ты прятаться бы не стала, это слишком очевидно. Значит, или осталась внизу, или поднялась на чердак, а через него вышла в другой подъезд. Но лифт остановился на шестом, делаем вывод, что ты где-то здесь. Выходи.

Беззвучно выругавшись в адрес всех не обделенных мозгами представителей мужского пола, Ева поняла, что лучше действительно выйти самой, чем быть вытащенной за шкирку, как нашкодившая кошка.

Девушка вслух фыркнула и, отряхиваясь, с независимым видом выползла из своего тайника. Следовало признать, что уборщица в их доме водилась, во всяком случае, по углам немного пыльно, но хоть паутины не было.

— И что ты мне хотел сказать? — Ева не стала подниматься, хотя, стоя внизу, ей приходилось смотреть на мужчину, задрав голову.

— Иди сюда, — по голосу невозможно было сказать, в каком настроении пребывает Денис, но вряд ли за прошедшие пару минут он стал милым и благодушным.

Показав всем своим видом, что ей и там, где находится сейчас, очень даже хорошо, Ева осталась на месте. Денис вполголоса выругался и быстро спустился к ней. Девушка попыталась дернуться в сторону выхода, но была схвачена за ремень куртки.

— Стоять.

— Пусти!

— Обязательно, — в подтверждение своих слов он даже кивнул. — С тобой все в порядке?

— Спасибо за беспокойство, как видишь — жива, — Ева не стала дергаться, понимая, что Романовский не Дима — у этого против его воли хрен вырвешься.

— Замечательно, — Денис отпустил ремень и, крепко взяв за ладошку, потащил девушку за собой по лестнице. На уровне второго этажа он немного снизил скорость, потому что Ева, на каблуках, да ещё и больная, просто не успевала.

К двери своей квартиры девушка доползла очень злая и еле живая. Не вовремя вернувшаяся слабость заставила побледнеть и покрыться холодным потом.

— Может, давай в больницу? — мужчина обеспокоенно вглядывался в её лицо, открывая дверь своими ключами.