Джессика Редмерски - Песня светлячков

Тейт морщит лоб, некоторое время жует нижнюю губу, после чего с нарочитой небрежностью говорит:

– Если ты не будешь возражать, чтобы я трахнулся на стороне… исключительно с целью продолжения рода, то я готов в самое ближайшее время…

Джен стискивает зубы и шлепает его по руке.

Мы с Брей тихо посмеиваемся. Эта пара верна себе.

– Ничего, – с громким хохотом говорит мне Тейт. – Когда-нибудь она согласится.

Естественно, эти слова слышат все. Джен качает головой и улыбается.

– А как у вас? – спрашивает Тейт и смотрит на наши пальцы, ища кольца.

– В будущем, – отвечает Брей. – Думали пожениться в этом году, но решили подождать. Хотя бы пару лет.

– Когда дозреете до женитьбы, жду приглашения, – говорит Тейт.

– Не подумал бы, что ты любитель свадебных церемоний, – смеюсь я.

– Почему же? – Джен шлепает его по колену и кривит губы. – На чужую свадьбу он с удовольствием пойдет. Это от своей его воротит.

В дверь опять стучат, и я иду открывать.

– Элиас! – говорит улыбающаяся Грейс, протягивая ко мне руки. – Здравствуй!

Мы обнимаемся. Все встают, чтобы поздороваться.

– Грейс! – кричит Брей, стискивая ее в объятиях и забыв, что может помять платье. – Как же я по тебе соскучилась!

– Я тоже, – отвечает Грейс, оглядывая Брей с головы до ног. – Слушай, какое у тебя крутое платье.

Опять эти женские разговоры о тряпках. Грейс приехала не одна. Я здороваюсь с темноволосым парнем на пару дюймов выше меня. У него обе руки покрыты татуировками. Еще одна просматривается на груди, сквозь расстегнутый воротник рубашки. Он похож на рокера, только что вышедшего из магазина «Аберкромби энд Фитч». На нем облегающие джинсы и светло-серая рубашка.

– Добро пожаловать, – говорю я парню.

– Познакомьтесь, это мой друг Нокс, – объявляет Грейс.

Где-то полчаса мы сидим и говорим обо всем понемногу, стараясь не упоминать Кейлеба. Вряд ли Грейс было бы приятно говорить о нем в присутствии Нокса.

Последней приезжает Райен. Она одета почти как Брей: в вязаное платье с длинными рукавами и сапоги. Брей знакомит сестру с нашими гостями.

– Рада познакомиться, – тоном вежливой девочки произносит Райен. – Брейел так много говорила о вас.

Мы с Брей переглядываемся. Похоже, наши мысли совпадают. Райен знает, при каких обстоятельствах мы познакомились с этими людьми (исключая, конечно, Нокса). Поскольку наше знакомство произошло не в библиотеке или ином «приличном» месте, Райен держится настороженно. Но она искренне старается не огорчать сестру и относиться к нашим друзьям с должным уважением. Кажется, они начинают ей нравиться.

Около девяти вечера мы едем в местный ночной клуб. Там осенний праздник. До Хеллоуина – две недели. Хеллоуин в этих краях очень любят и широко празднуют. Даже уличные фонари украшают оранжевыми и черными лентами.

Жизнь прекрасна, и каждый день это подтверждает.

Назавтра Тейт и Джен уезжают в Майами, но мы поддерживаем контакты. Летом будущего года мы на недельку съездим к ним во Флориду. Грейс и Брей общаются постоянно: перезваниваются, обмениваются электронными письмами и эсэмэсками. К весне они успели трижды съездить друг к другу в Норфолк и Саванну. Краем уха слышал, что Грейс с Ноксом планируют перебраться в Саванну. Замечательная новость. Я очень рад, поскольку Грейс и Брей крепко сдружились. Грейс знает обо всем, через что прошла Брей. Вначале меня это настораживало: зачем рассказывать Грейс о вещах сугубо личного характера? Но достаточно скоро я успокоился. Брей всегда нуждалась в близкой подруге, а Грейс не шла ни в какое сравнение с Лиссой.

Брей даже сумела восстановить дружеские отношения с Митчеллом. И конечно, она много времени проводит с Райен. Ее сестра часто бывает у нас. Я этому только рад. Иногда Райен пытается вести себя как старшая сестра. Тогда Брей не дает ей спуску. Это меня больше не настораживает. Обычные перепалки между сестрами. У кого их не бывает?

Отношения Брей с матерью тоже стали заметно лучше. Правда, ее отец продолжает упрямиться и гнуть свою линию, но, думаю, больше из принципа.

Предметом моей главной заботы остается психическое состояние Брей.

Когда в июле ее выписывали из больницы, я поклялся сделать все, что в моих силах, дабы помочь ей справиться с внутренней тьмой. Я нашел хорошего психиатра – доктора Эшли, о которой вначале навел справки. Брей эта женщина сразу понравилась. Каждую неделю она ездит на прием. Я хорошо зарабатываю на кровельных работах, и мне не составляет труда оплачивать ее визиты. Вначале Брей возражала, но ту битву я выиграл. Доктор Эшли сумела подобрать для Брей такое лекарство, которое помогает ей справляться с биполярным расстройством, но не вызывает кататонических и, хуже того, суицидальных реакций. Встречи с психиатром благотворно действуют на Брей. За эти месяцы она стала намного счастливее.

О некоторых эпизодах из недавнего прошлого Брей я и сейчас не могу думать без содрогания. Еще в том злополучном магазине, где мы оказались заложниками Кейлеба, Брей решила покончить с собой. Попытаться осуществить задуманное она смогла лишь после выхода из тюрьмы. Меня не оставляла мысль, что тюремные врачи наверняка давали ей какие-то лекарства, подтолкнувшие ее к самоубийству. Ведь то же самое было с нею и в Южной Каролине, когда она глотала таблетки, прописанные местным психиатром.

Брей могла бы свести счеты с жизнью еще там, в магазине, завладев пистолетом Кейлеба. Лишь мое присутствие помешало ей нажать курок. Она не могла убить себя у меня на глазах. Но от своей затеи не отказалась. В тюрьме это сделать было почти невозможно – хотя Брей утверждает, что, будь она посмелее, у нее бы все получилось. И тогда она стала терпеливо дожидаться выхода на свободу.

У меня сердце разрывалось, когда я слушал, как она решила проститься с жизнью не где-нибудь, а на пастбище мистера Парсона. Там, где мы с нею встретились и где провели детство.

Но теперь все это в прошлом. Моя любовь, любовь ее сестры, помощь доктора Эшли и правильно подобранное лекарство сделали Брей другим человеком. Мне не надо себя в этом убеждать. Я это вижу каждый день. Брей счастлива. Она улыбается, она смеется. Я знаю, что тьма и сейчас живет внутри ее. Возможно, даже будет сопровождать ее всегда. Однако сейчас эта тьма столь ничтожна и слаба, что не может серьезно повредить. Какое-то время я терзал себя мыслью: а вдруг весь прогресс в состоянии Брей зависит только от того, что я рядом? Нет, я не собирался расставаться с нею. Я просто пытался понять: случись вдруг нам расстаться, не вернулись бы к Брей прежние мысли о самоубийстве? Нет, я был готов всю жизнь оставаться ее опорой, ее фундаментом. И вместе с тем со страхом думал, что являюсь единственной связующей нитью между Брей и жизнью.

К счастью, я убедился, что это не так.

Мы и сейчас иногда ссоримся, но почти сразу миримся, и Брей не соскальзывает во тьму. Она может рассердиться, но уже не уходит в себя и не захлопывает дверь в свой внутренний мир. У нее и без ссор бывают мрачные моменты, однако Брей любит жизнь, и я каждый день в этом убеждаюсь. Жизнь прекрасна, а дальше будет еще прекраснее.

Брей еще предстоит долгий путь, и я помогаю ей делать шаг за шагом. Иногда в ней просыпается прежнее ощущение, что она не заслуживает такого человека, как я, но она все больше проникается убежденностью в своем праве на счастье.

Каждый заслуживает, чтобы его любили и помогали справляться с жизненными трудностями. Особенно такой человек, как Брей.

Прошло три года…

Сейчас я очень отличаюсь от той Брей, какой была когда-то. Мне странно оглядываться назад и удивляться: как я сумела пройти через все это и уцелеть? Поистине я из счастливейших в мире людей. И дело не только в том, что Элиас по-прежнему рядом со мной. И даже не в том, что после двух с половиной попыток самоубийства я живу и радуюсь жизни. Мало кто решится утверждать, будто я не знаю, что сделало меня такой, что дало мне право жить, тогда как многие другие, кто заслужил больше прав на счастливую жизнь, чем я, проиграли свою битву. Но как бы то ни было, я всегда буду благодарить судьбу.

Я знаю: если бы не бескорыстная, непоколебимая любовь Элиаса, я бы тоже давно проиграла свою битву за жизнь. Он был для меня всем, что составляло мой мир и что меня окружало. Он был мне родителями, сестрой, подругами. Но главное, он был любовью моей жизни, моей совестью, силой воли и целеустремленностью.

Я и сегодня могу сказать о нем те же слова. Хотя теперь мне грех жаловаться на недостаток внимания. У меня прекрасные отношения со старшей сестрой. Даже мой отец постепенно начинает вести себя как отец. Грейс, моя самая замечательная и близкая подруга, теперь живет менее чем в десяти минутах езды от нашего дома. Мама звонит мне дважды в неделю, и мы с нею надолго зависаем на телефоне. Ничего удивительного: матерям и дочерям всегда есть о чем поговорить. Мне понадобилось столько лет, чтобы Элиас перестал быть единственным, кого я считала своей семьей. И теперь, когда моя семья возросла, я не смею просить о большем счастье.

Как я уже говорила, я стала совсем другим человеком.

Каждое утро, просыпаясь рядом с Элиасом, я благодарю судьбу, что я прежняя, неуравновешенная и неуправляемая, все-таки не смогла своими выходками заставить его уйти. Потом, когда я вылезаю из постели и стою перед зеркалом в ванной, глядя на свое отражение, девушка в зеркале не вызывает у меня отвращения. Она мне нравится. Я понимаю ее и не стыжусь.