Я открыла дверь и вышла на площадку. В тот же самый момент открылась еще одна дверь, из нее вышел мужчина и уставился на меня. Я вздрогнула от неожиданности: он напоминал Бо! Не то чтобы он был так уж похож на него, просто был такого же роста, как Бо, и выглядел так же элегантно. Камзол прямого покроя был расстегнут, и под ним виднелся украшенный вышивкой жилет. Длинные стройные ноги были обтянуты голубыми чулками с серебряными застежками у колен. Полы камзола были прошиты для жесткости медной канителью, из-под левой полы торчал кончик шпаги. Туфли с квадратными носами и высокими каблуками были украшены такой же серебряной пряжкой, как и чулки. Его голову покрывал парик, поверх которого была надета шляпа-треуголка, украшенная серебряным галуном. От него исходил слабый запах духов, и, вероятно, именно этим он напоминал мне Бо. Он был щеголь так же, как и Бо, а в привычках щеголей — пользоваться духами. Человека с такой внешностью, скорее, можно было бы встретить при дворе короля, нежели в сельской гостинице.

У меня не было времени рассмотреть его получше. Я почувствовала, что он недоволен, и только собралась ретироваться в свою каморку и захлопнуть дверь, как вдруг услышала:

— Кто вы такая и что здесь делаете? Я подняла брови, выражая удивление.

— Что вы делаете здесь, на этом этаже? — повторил он требовательно. — Я заплатил за право распоряжаться им полностью и просил, чтобы сюда никого не пускали.

— Я тоже заплатила… за комнату, — с вызовом ответила я. — Позвольте напомнить вам, сэр, что вы разговариваете с дамой.

— Вы заплатили за комнату на этой площадке?

— Да, если ее можно назвать комнатой. Я заняла эту каморку на ночь, потому что вы и ваша компания заняли все другие комнаты.

— И давно вы здесь?

— А почему это вас так интересует? Ничего не ответив, он быстро прошел мимо меня, спустился вниз и позвал хозяина гостиницы.

Продолжая стоять на площадке, я услышала их перебранку.

— Мошенник! Как это понимать? Разве я не заплатил тебе за пользование всем этажом? Разве мы не договаривались, что ни меня, ни моих спутников никто не будет беспокоить?

— Мой господин… — виновато пролепетал хозяин, — госпожа заняла совсем крохотную комнату, которая была бы вам совсем без пользы, почему я и умолчал о ней. Госпожа часто бывает здесь, и я не мог отказать ей в ночлеге.

— Но разве я не сказал тебе, что среди нас — человек, который тяжело болен?

— Мой господин, — продолжал оправдываться хозяин, — мы договорились с госпожой, что она вас не Побеспокоит, она будет держаться тихо.

— Тебе было приказано никого не пускать! Я спустилась вниз и вмешалась в разговор.

— Что вы здесь расшумелись? Это навредит вашему больному другу больше, чем мое присутствие на втором этаже.

После чего я направилась в столовую. Мужчина посмотрел мне вслед, потом повернулся и стал подниматься по лестнице.

Жена хозяина была в столовой. Она явно нервничала, но старалась не подавать вида и, когда я появилась, сказала, что молочный поросенок сейчас будет готов. Она сама обслуживала меня: жаркое, как всегда, было сочным и вкусным. За поросенком последовали пирог с дичью и глинтвейн, чтобы промочить горло. На десерт принесли яблоки, груши и бисквиты.

Едва я приступила к десерту, как в столовую пожаловал мой незнакомец. Он подошел к столу и обратился ко мне:

— Прошу извинить меня за мое поведение. Легким кивком головы я дала понять, что ждала его извинений и принимаю их.

— Я очень озабочен состоянием моего друга, — сказал он.

— Это можно понять.

— Он болен, и его нельзя беспокоить.

— Обещаю, что не потревожу его.

Теперь у меня была возможность разглядеть его получше. Это был интересный мужчина с загорелым лицом; на голове у него был темный парик, но я почему-то была уверена, что под ним — белокурые волосы. Глаза у него были светло-карие, а брови — густые и темные. Квадратный подбородок с ямочкой говорил о том, что он человек чувственный и в то же время жесткий. Озорные огоньки светились в его глазах. Он чем-то волновал меня, но, быть может, я всего лишь испытывала тайное удовольствие от общения с этим мужчиной.

Я пыталась не думать о Бо, но опять поймала себя на том, что мужчина волнует меня именно потому, что напоминает его.

— Можно мне присесть рядом с вами? — спросил он.

— Почему же нельзя? Это общая столовая, к тому же я ухожу.

— Вы должны понять, как я расстроился, когда обнаружил, что рядом с моим другом оказался посторонний человек.

— Посторонний человек? Вы говорите обо мне?

Он положил локти на стол и в упор посмотрел на меня Я увидела восхищение в его глазах, и, сознаюсь, мне это было приятно Вы красивая девушка, сказал он.

И как только вам разрешают ездить одной?

Не будем говорить об этом, ответила я холодно, однако, подумав, решила, что мне ни к чему вводить его в заблуждение, и добавила:

Я не одна, со мной слуги Увы, им пришлось искать себе другое пристанище Я часто езжу этим путем, но впервые мне так не повезло.

Пожалуйста, не считайте это невезением Признаюсь, я был зол, но теперь радуюсь тому, что мне представилась возможность познакомиться с вами. Могу ли я узнать, как вас зовут?

Я испытала легкое замешательство Я уже поняла, что он человек вспыльчивый Тем не менее, он извинился, и мне не хотелось быть с ним излишне черствой — Меня зовут Карлотта Мэйн А вас?

— Я увидела, что он удивился.

— Карлотта Мэйн? — повторил он. — Значит, вы из семьи Эверсли?

— Вы знаете мою семью?

— В какой-то мере. Лорд Эверсли.

— Он сын моей бабушки от первого брака.

Понятно, а Ли?

— Он мой отчим У нас запутанные фамильные связи.

— Не преувеличивайте. Я полагаю, генерал Толуорти тоже имеет отношение к вашей фамилии?

— Вы правы. Похоже, что мы не так уж незнакомы. Хотелось бы узнать что-нибудь и о вашей семье. Как вас зовут?

— Э.. Джон Филд .

— Никогда не слышала о Филдах.

Значит, не все поля принадлежат Филдам, отшутился он.

Неплохо было бы встретиться с вами при более удобных обстоятельствах.

А я хотела бы пожелать вам благополучно доставить вашего друга в Лондон.

Спасибо, ему нужна врачебная помощь. Мы так боимся за него!

Я сочла эти слова за повторное извинение и встала, чтобы удалиться. В его нахальном взгляде было что-то волнующее. Он разглядывал меня слишком откровенно, и я, имея некоторый опыт общения с мужчинами, поняла, что он делает мне оценку — в определенном смысле. Я чувствовала себя очень неуютно оттого, что он так напоминал мне Бо, который немало, рассказал мне о повадках мужчин.

Он тоже встал и раскланялся. Выйдя из столовой в холл, я взяла со стола свечу и направилась к себе, но на лестнице столкнулась с женой хозяина и служанкой. Они несли наверх еду, очевидно, для гостей. Я поняла, что этот Джон Филд приходил в столовую только для того, чтобы извиниться передо мной.

Я вернулась в свою каморку и, увидев в замочной скважине ключ, обрадовалась так, как радуются неожиданной находке, а повернув ключ, почувствовала себя в полной безопасности.

В каморке было душно Я подошла к оконцу и обнаружила, что его можно открыть. Тогда я распахнула его, и дышать стало намного легче.

Я села на табурет. Было около десяти часов вечера. Мне предстояло провести еще несколько часов в этой каморке в ожидании рассвета.

Внезапный порыв ветра из оконца задул свечу. Я вздохнула с досадой, но поленилась зажечь ее снова. С неба светила половина луны, ночь была довольно ясной. Мои глаза начали привыкать к темноте, и я, к своему удивлению, обнаружила ярко освещенную щель в стене. Я решила обследовать ее.

«Должно быть, в этом месте когда-то была дверь, которую потом заколотили», — подумала я и убедилась, что, действительно, так оно и есть. Дверь забили досками, но очень неряшливо. Моя каморка, по всей вероятности, служила когда-то гардеробной или чем-то в этом роде и сообщалась через дверь с соседней комнатой. Кому-то пришло в голову разделить комнаты совсем, и меньшую из них предоставить служанке.

Сбоку у двери осталась незаделанной щель. Я заметила ее только потому, что сидела в темноте, а в соседней комнате горела свеча. Разглядывая щель, я услышала смутный гул голосов. Сначала я подумала, что он доносится из коридора, но потом поняла, что голоса пробиваются ко мне через щель в стене.

В соседней комнате Джон Филд с его людьми бурно обсуждал какой-то важный вопрос. Я удивилась, ведь сейчас они должны были сидеть за столом и есть жареного поросенка, которого жена хозяина со служанкой незадолго до того принесли им наверх.

Неожиданно я услышала, как кто-то произнес мое имя. Я насторожилась и приложила ухо к щели.

Я узнала голос Джона Филда.

— Карлотта Мэйн… наследница… из рода Эверсли… Надо же такому случиться, чтобы она этой ночью оказалась здесь…

Снова гул голосов.

— Я чуть не убил хозяина. Я ведь ясно сказал ему: нас никто не должен беспокоить…

— Стоит ли так опасаться девушки?..

— Я же сказал: она из рода Эверсли…

— Ты с ней разговаривал?

— А как же! — Он засмеялся. — Такая красотка, и знает себе цену!

— Похоже, она тебе приглянулась? Не так ли, Хессенфилд?

«Хессенфилд?»— подумала я. А он сказал, что его зовут Джон Филд. Значит, он никакой не Джон, и они не просто перевозят тяжело больного к врачу — зачем же шесть человек для такого дела? Ну, пусть это были бы слуги, а ведь, если судить по разговору, на то не похоже.

Я снова услышала его голос:

— Наверняка она — страстная красотка…

— Сейчас не время обсуждать ее достоинства, — сказал кто-то из них.

— Не надо о ней напоминать, — отозвался мнимый Филд. — Юная леди не причинит нам никаких хлопот, на рассвете она уезжает.

— Ты считаешь, что ведешь себя разумно?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты возник перед ней Да еще говорил с ней.;