Сильвия Соммерфилд - Песня сердца

Лучи восходящего солнца заливали Чарлстон-Харбор розовым мягким светом. Однако настроение обитателей особняка никак нельзя было назвать солнечным.

– Так, значит, если я не выйду замуж за Карла Джеймса, вы разорите отца? – сердито повторила Уинтер Степлтон, пристально глядя на свою мачеху.

– Да нет же. Вы всегда были несообразительны, Уинтер, – холодно ответила Энн Степлтон. – Я не угрожаю. Я просто ставлю вас в известность, что, если вы откажетесь выйти замуж за Джеймса, я не дам Джозефу денег, которые, как вы знаете, ему необходимы, чтобы спасти состояние.

– Но это погубит отца. Неудачи только отступили, дайте время.

– Я не могу ждать. Еще раз говорю вам: свадьба должна состояться в ближайшие месяцы, а помолвка – я настаиваю на этом! – на следующей неделе.

– А если я не соглашусь?

Энн слегка пожала плечами и загадочно улыбнулась:

– Это ваше право.

– Но отец не допустит свадьбы, зная о том, что я не люблю Карла.

– Не сомневаюсь в этом. Джозеф становится чрезмерно сентиментальным, когда дело касается вас. А разве так уж необходимо говорить ему об этом? – Энн ласково улыбалась, но пронизывающий взгляд голубых глаз был холоден. – Сейчас только я могу ему помочь. И я помогу, но только… при благоприятных обстоятельствах. Иначе, – Энн вздохнула, – ваш отец окажется в очень сложном положении…

– Но если отец разорится, то и вы…

– Нет-нет, дорогая, – перебила Энн. – Я все предвидела, и будьте уверены: платить будет только ваш отец.

Энн направилась было к двери, но остановилась и резко повернулась к Уинтер:

– Кстати, не забудьте сообщить вашему возлюбленному, Грэгу Филлипсу, что вы с ним больше не увидитесь. – Она засмеялась, заметив неудачную попытку девушки скрыть переполнявшие ее презрение и бессильный гнев. – Ну-ну, не пытайтесь отрицать, что вы вздыхаете по нему. И это еще одна причина, чтобы я настаивала на вашем замужестве. Итак, помните, репутация и благосостояние Джозефа в ваших руках. – Энн снова рассмеялась, затем немного помолчала и добавила: – Лучше продумайте свой туалет к помолвке. – Она распахнула дверь и вышла.

Щеки Уинтер пылали от бессильной ярости, сердце сжималось в груди. Бедная девушка понимала, что стоит перед выбором: жизнь обожаемого ею отца или ее собственная? Она подняла глаза к портрету, висевшему над письменным столом отца. На нее смотрела изящная красавица с шелковистыми волосами цвета спелой пшеницы и глазами, словно весенние фиалки.

– О, мамочка, – вздохнула Уинтер, – как мне не хватает тебя. Папа так изменился с тех пор, как тебя не стало. А теперь еще эта женщина… Что мне делать?

Бедняжка покорно опустила голову: она знала, что должна делать. Отец так много выстрадал в последние годы. Его судоходная компания разорилась, потом погибла мама. Горе и скорбь словно отняли у него жизненные силы, волю, и он попал под влияние порочной женщины, ставшей вскоре мачехой Уинтер. Отец не должен больше страдать. Уинтер вспомнила Грэга. Он сказал ей, что любит ее больше жизни. Если бы еще хоть раз увидеть его… Увидеть, чтобы сказать, что судьба ее решена: она будет принадлежать другому. Уинтер судорожно вздохнула и вышла из кабинета.

Помолвка Уинтер Степлтон и Карла Джеймса превратилась в событие сезона, как и огромный изумруд, украсивший изящную ручку Уинтер, – подарок жениха.

Бал был в разгаре. Грэг Филлипс, никого не замечая вокруг, с отчаянием смотрел, как девушка, любимая им до безумия, танцует с тем, кому уже обещана.

– Все происходящее одинаково неожиданно для нас обоих, Грэг, – раздался рядом голос Джозефа Степлтона.

Вздрогнув от неожиданности, Грэг обернулся. Мистер Степлтон с озадаченным выражением лица наблюдал за дочерью. Грэг отметил про себя, что он сильно постарел за последние два года.

– Не понимаю, – с болью сказал молодой человек, – она просто не желает ничего слышать. Сегодня говорит, что любит меня, а завтра выходит замуж за другого. Она даже не представляет себе, что это за семья, ничего не знает о человеке, которому дала слово.

Голос Грэга сорвался в мучительном напряжении.

– Да, Уинтер не знает, но кое-что знаю я. Может быть, – вслух размышлял Джозеф, – я смогу понять, в чем тут дело. – Он мрачно улыбнулся Грэгу: – И пока не поздно исправить положение.

В глазах Грэга засветилась надежда.

– Уйдем отсюда, прочь с этого спектакля. – И Джозеф Степлтон с Грэгом Филлипсом покинули зал.

Наступила ночь. Понурившись, Уинтер сидела в своей комнате. Она была так подавлена, что не заметила, как дверь открылась и вошел Джозеф Степлтон. Он остановился на пороге, молча наблюдая за дочерью. На миг явилось воспоминание о жене, столь горячо любимой и так трагически утраченной, и Степлтон с щемящей ясностью понял, что может потерять и дочь. Он не сомневался, что девушку вынудили дать согласие на брак. Видимая беззаботность Уинтер не обманула его.

– Уинтер, – тихо позвал Степлтон. Девушка подняла голову, и мимолетная улыбка осветила ее лицо.

– Папа! Я не заметила, как ты вошел.

– Я понимаю. Твои мысли были далеко отсюда.

– Так, мечты. – Уинтер старалась говорить беспечно, но от отца не ускользнула горечь в ее голосе.

– Уинтер, нам нужно поговорить.

– Конечно. – Девушка усадила отца в кресло. – Как твои дела, папа?

– По правде говоря, из рук вон плохо. Одна надежда на Джеймса: его семья так заинтересована в этом браке, что они согласились дать мне в долг весьма солидную сумму.

Уинтер опустила глаза, словно боялась встретиться взглядом с отцом. Этого было достаточно, чтобы Джозеф Степлтон понял, что не ошибся в своих предположениях.

– Уинтер, – он взял ее за руку, – я сказал тебе неправду. Я всего лишь хотел проверить свою догадку.

– … догадку?

– Ты выходишь замуж против желания?

– … против желания?

– Тебя кто-то вынудил дать согласие. И не я один так считаю. Грэг Филлипс тоже. – Джозеф Степлтон сжал руку дочери. – Уинтер, ты должна рассказать мне правду.

– О папа, – зарыдала несчастная девушка. Джозеф Степлтон нежно обнял дочь и не отпускал ее, пока рыдания не стихли.

– А теперь, – мягко продолжил он, – расскажи мне, что все это значит.

Немного поколебавшись, Уинтер открыла отцу правду. Когда она окончила свой рассказ, Джозеф Степлтон был мрачен.

– Что ж, в чем-то моя жена права, но она ошибается в главном: я никогда не пожертвую тобой. – Он помолчал. – Обиднее всего то, что деньги должны быть у меня через два месяца, а за это время она сумеет разрушить все, что я создал.

– Что же нам делать?

– Главное, мы не должны, – произнес он с ударением, – позволить ей догадаться, что я все знаю. Нужно выиграть время, помешать свадьбе.

– Что я должна делать?

– Пока ты должна готовиться к свадьбе как ни в чем не бывало.

– Хорошо.

– Я еще не знаю, что конкретно мы можем предпринять, но в любом случае приготовься к испытаниям. Собери все свое мужество, девочка.

– Папа, ты же знаешь, я готова пожертвовать ради тебя жизнью.

– Знаю, детка. И моя жизнь принадлежит тебе. А теперь, – сказал он с напускной строгостью, – спать, – и вышел из комнаты.

Однако в эту ночь ни отец, ни дочь не сомкнули глаз.

Через неделю после помолвки Энн Степлтон пригласила гостей. Среди приглашенных были Грэг и, конечно, Карл, элегантный, с самодовольной улыбкой, чрезвычайно раздражавшей Джозефа Степлтона. Все собрались в гостиной в ожидании Уинтер. Когда ожидание неприлично затянулось, Энн послала за ней горничную. Та вернулась испуганная и бледная, держа в дрожащей руке записку. Вырвав записку, Энн быстро пробежала глазами листок.

– Вот как! Наша Уинтер сбежала! Она пишет, что больше не может жить в ожидании уготованного ей ненавистного брака и уезжает далеко-далеко, чтобы ее не нашли.

Энн подняла глаза и столкнулась взглядом с Карлом. Бешеная злоба в его глазах испугала ее: в ярости он мог раскрыть их план. Пристально посмотрев на него, она едва заметно покачала головой, затем перевела взгляд прищуренных глаз на Грэга: его лицо было бледно, в глазах – страх и тревога. Энн посмотрела на мужа: он тоже выглядел встревоженным.

– Мы должны найти ее, – наконец произнес Джозеф Степлтон. – Она не могла далеко уехать.

– Чем я могу помочь? – только и сказал Грэг.

– Расспросите друзей Уинтер, а я наведу справки у родственников. Не беспокойтесь, мы найдем ее.

Бред Коул мучительно хотел пить, но еще больше, чем от жажды, он страдал от сознания собственной беспомощности. Все его попытки спасти ранчо оказались напрасными. Банки, где он просил кредит, отказали. Тогда он подумал о Моргане Литтле, своем старинном приятеле из Сент-Луиса, и, как утопающий за соломинку, ухватился за этот последний шанс. Но в Сент-Луисе его тоже ждала неудача: несмотря на влияние Моргана в правлении местного банка, денег ему не дали. И вот сегодня Бреду принесли записку от Моргана, в которой тот просил его зайти. Не спеша Бред пересек улицу и остановился у дверей банка. Чуть помедлив, он вошел – и сразу почувствовал живой интерес к своей особе. Женщины разглядывали его исподтишка, мужчины – оценивающе прямо.

В свои тридцать три года Бред производил впечатление человека сильного и уверенного в себе. Взгляд его пепельно-серых глаз мог заставить похолодеть, но эти же глаза способны были и согреть. Черные, густые волосы явно нуждались во внимании парикмахера. Куртка из выделанной кожи плотно облегала широкие плечи, а узкие джинсы подчеркивали стройные сильные ноги. Вообще фигура Бреда с отлично сработанной мускулатурой могла служить моделью скульптору.

Попыхивая сигарой, Бред неторопливо осмотрелся. А вот и Морган Литтл. Улыбаясь, Литтл поднимался из-за рабочего стола. Вновь забрезжила надежда, и Бред пошел ей навстречу.