Кажется, плакат сразил Анну. Филип чувствовал, как ослабевает ее сопротивление. Она наконец приняла его предложение, выразив согласие слабым кивком. Филип поднял с земли саквояж и помог Анне сложить в него вещи. Он уже было взял ее под левый локоть, но в последний момент перешел на правую сторону. Она подняла на него вопрошающий взгляд.

– Так безопаснее, – пояснил Филип. – Один раз я уже обо что-то уколол пальцы. Если не ошибаюсь, у вас в рукаве моя булавка.

– О Боже! – Анна прикрыла глаза, на щеках у нее проступил румянец. – Я… я…

– Знаю, знаю… вы собирались переслать ее мне по почте.


В тот вечер Филип отправился в салон поиграть в карты. Анна пообещала в его отсутствие никуда не выходить. Она была настолько измотана, что не стала возражать. Да и не хотела этого делать. Скользнув между свежими простынями на удобной постели, она почти мгновенно уснула. Проснувшись утром, Анна обнаружила на столике поднос с завтраком, а на полу на каком-то импровизированном тюфяке спящего Филипа.

Пока Филип предавался безмятежному сну, Анна жевала сыр со свежайшими булочками и смотрела в окно. «Герцогиня Орлеанская», блиставшая пышной роскошью оформления, но отнюдь не скоростью, лениво шла к югу. Анна знала: их следующей остановкой будет Сент-Луис, город, в котором она родилась и в котором не была чуть ли не с детства. В последний раз она видела Сент-Луис с сиденья фургона Мика Конолли, когда он увозил ее из сиротского приюта.

Анна предполагала, что свидание с родными местами будет нелегким. Там умерли ее родители, там она провела много месяцев в ожидании собственного вызволения от мисс Брокман. Однако предчувствие ее обмануло. Прислушиваясь к ровному дыханию Филипа, она вдруг поняла, что скорее ожидает в этом городе какого-то приятного сюрприза. Могла ли она надеяться на нечто подобное? Но это произошло! После суровых испытаний в Кейп-де-Райве она впервые стала надеяться, что у нее есть будущее. И этим фантастически приятным открытием она обязана Филипу Бришару.

Когда он пошевелился во сне, Анна вновь окинула его взглядом. Руку, выбившуюся из-под покрывала, он раскинул на полу. Анна вспомнила, как этой рукой он обнимал ее, прижимал к своей груди, гладил по волосам. Вспомнила, что ощущала, когда он прикасался к ней, и как успокаивающе действовали его слова…

А что она сделала для него? Впутала в эту ужасную историю, украла его вещи, да при этом еще без конца капризничала. И вообще вела себя самым возмутительным образом. Ей вдруг захотелось сделать для Филипа что-нибудь хорошее, а то ведь он, наверное, считает ее стяжательницей. Надо доказать ему, что она не такая. Но чего ей действительно хотелось – и она была страшно поражена, когда вдруг поняла, – так это понравиться ему!

И Анна придумала наконец, какое доброе дело совершит. Она порадует своего благодетеля, возместив ущерб, причиненный новому платью Клодетт. Для этого нужно только пришить на место пояс, который она ничтоже сумняшеся оторвала полдня назад, и подправить шов на талии. Если не удастся найти нитку с иголкой, можно попросить Филипа достать в Сент-Луисе. Анна пошла к гардеробу вынимать платье.

Открыв дверцу, она скользнула пальцами внутрь, нащупывая медно-золотистое одеяние. Когда она увидела висящие рядом два платья меньшего размера, ее разобрало любопытство. «А ну-ка посмотрим, что там за имя?» Она вынула одно платье и осмотрела подрубку на шее. На бирке от модельера теми же изящными буквами, что и на платье Клодетт, было вышито: «По индивидуальному заказу для мадам Моники Бришар».

Сперва Анна просто пожала плечами и сунула платье обратно, но когда до нее дошел истинный смысл надписи, она снова вынула его и уставилась на имя.

– Мадам Бришар, – осипло прошептала она. – Он женат!

Разрозненные мысли внезапно слились воедино, и все встало на свои места. Она-то ломала голову, кто эта таинственная Клодетт! Угловатая девочка-подросток, о которой упомянул Филип, вероятно, была его дочерью.

После этого горестного заключения Анна отошла от шкафа и опустилась на стул. Теперь для нее многое прояснилось. Филип Бришар – супруг-волокита! Потому он с такой легкостью сочинил историю для капитана Кразерса. Если у него рыльце в пушку и он не скрывает своих пороков, то неблаговидное поведение замужних женщин, приходящих к нему в каюту, для него тоже пустяк. Он даже считает возможным бахвалиться, что пренебрегает элементарными нравственными принципами. По мере того как разгорался ее гнев, Анна чувствовала, что ее все больше и больше охватывает разочарование, она уже презирала себя за слабоволие. Подумать только, еще минуту назад ее волновало, понравится она ему или нет!

Анну вдруг осенило: теперь ясно, почему Филип так настойчиво удерживает ее на пароходе. Конечно, после своего опрометчивого решения он боялся ее появления в Кейп-де-Райве. Если ее поймают у озера, Филипа тоже могут арестовать как пособника убийцы. В результате скандала наверняка пострадает репутация его жены и дочери. Не зря же он упомянул о вещах, на которых имеются его фамильные знаки.

Но тогда зачем ему понадобилось вести эти разговоры про Новый Орлеан? Может, он действительно имеет в виду подключить своего брата? Может, он искренне хочет ей помочь? Только с чего бы? Исключительно из благородства? А почему бы и нет! В конце концов Филип только что доказал, что способен на добрые поступки, да и раньше признался, что поверил ее рассказу. Возможно, он не вполне порядочный человек, но и не окончательный подлец. Филип скорее всего не захочет вводить ее в свой дом, но вдруг он сумеет помочь ей доказать ее невиновность?

А если так, то глупо не принять его помощь. Все равно терять ей нечего. Кейп-де-Райв слишком далеко, чтобы думать о возвращении. Если думать о будущем, хотя бы в пределах ближайших нескольких дней, остается положиться на Филипа Бришара и постараться использовать свой шанс до конца.

Филип что-то пробормотал и приоткрыл глаза. Теперь, глядя на него, она испытывала горькое разочарование. Да, его доброта – не более чем мимолетное участие к одинокой оклеветанной девушке.

Анна мысленно распекла себя за сентиментальность и глупые мечты. Мик был прав в оценке Филипа Бришара. Не следовало обольщаться относительно «напыщенного сноба с голубой кровью, богатого потомка каких-нибудь аристократов». Филип Бришар всего лишь не испытывает к ней антипатии и не должен отречься от своего обещания помочь ей.

Анна отбросила все мысли о починке платья – она не хотела понравиться Филипу. Теперь ей это не казалось важным.

Глава 6

– Вы собираетесь взять меня с собой? – удивилась Анна. По логике вещей ей следовало прятаться от людей, а не лезть им на глаза. Сосредоточившись на спине Филипа, пока он брился, она обдумывала ситуацию и находила его затею с прогулкой несуразной.

Время приближалось к полудню. Филип, поднявшись приблизительно час назад, стоял умытый и почти одетый, за исключением рубашки, с полотенцем на плече. Прежде чем взглянуть – в зеркале – на Анну, он вытер свисающим концом полотенца лезвие своей бритвы.

– А что, вы не хотите идти в город?

Анна хотела. И еще как! Она не отходила от окна, едва пароход вошел в гавань, и уже битый час наблюдала за кипучей жизнью порта. За доком находился рынок и пестрели крыши ярких, нарядных палаток. Рядом с пристанью пекли пироги на решетках, во все стороны брызгал шипящий жир, жарился шашлык на ребрышках. Пассажиров «Герцогини Орлеанской» непосредственно у сходней ждали горластые торговцы, наперебой предлагавшие свой товар. Их голоса вместе с ароматом имбирных лепешек и специй долетали до палубы и манили на берег.

Анна глядела на разношерстную толпу и думала, как современный Сент-Луис не похож на городок ее детства. Правда, тогда родители редко водили ее в гавань, говоря, что у реки околачивается всякий сброд. Сейчас этот шумный, суетливый люд в ее глазах не выглядел сбродом – с годами у Анны сложилось иное представление о тех, кто зарабатывает на жизнь мелкой торговлей.

– Конечно, я хочу в город, – честно призналась она. – Но как вы думаете, разумно ли это? Что, если и там плакаты?

– Да, гулять по рынку дело небезопасное, – сказал Филип, – но в том квартале, куда мы пойдем, наверное, можно. Вряд ли там будут расклеены разыскные плакаты. И леди, с которой я собираюсь вас познакомить, слыхом не слыхала о Стюарте Уилксе и уж тем более не станет сокрушаться, что он преждевременно сошел в могилу.

– Кто эта леди?

– Пусть это будет мой сюрприз, – сказал он, ловко продев руки в белоснежные крахмальные рукава и застегивая пуговицы. Поверх он надел нарядный коричневый жилет, перевитый тонкой золотой нитью. – Почему бы вам не одеться? Я погуляю на палубе, пока вы собираетесь. Как я успел заметить, вы предпочитаете блюсти церемонии. Я зайду за вами через полчаса.

Он был великолепен в рыжеватых брюках, красиво облегающих его мускулистые бедра, и остроносых кожаных ботинках. В расстегнутом вороте сорочки виднелась темная поросль на груди. Анна кивнула в знак согласия. Филип вынул из гардероба пиджак и пошел к двери.

Глядя на его зауженный в талии, слегка расширяющийся книзу коричневый пиджак, Анна на миг вообразила себя на тихих улочках Сент-Луиса идущей рука об руку с этим франтоватым мужчиной. Но тут же поспешила выбросить из головы этот образ. Пока по всем городам на Миссисипи расклеены плакаты с портретами Мика и Анны Конолли, она не должна предаваться подобным фантазиям. К тому же она не имеет на это морального права, так как Филип – женатый человек. В оправдание Анна сказала себе, что приняла его приглашение только потому, что сам Бог велел в этот теплый весенний день вырваться из замкнутого пространства каюты на солнечный свет.

Однако после ухода Филипа она взяла щетку для волос, одну из безделиц, приобретенных на рынке Ганнибала в угоду минутной блажи, и стала расчесывать волосы, пока они не засияли ярче золота. Затем вынула два немудреных платья, купленных на рынке, и встала в тупик, которое из них больше подойдет для выхода в город. Но поскольку оба они покупались для трудной поездки в Кейп-де-Райв, ни одно не годилось для прогулки с элегантно одетым джентльменом.