Райс и Годфри с удивлением посмотрели на девушку, чьи щеки заливал нежный румянец, а с губ срывался почти детский веселый смех. Так и не поборов этого приступа веселья, Линет склонилась к Райсу и прошептала ему в самое ухо:

– Разве ты не хочешь, чтобы венчалась не одна пара, а две?

Принц Уэльский понимающе кивнул и немедленно добился разрешения на двойное венчание у графа, оказавшегося в плену собственного благородства. Сверкнув ослепительно-белыми зубами, Райс поднял руку, призывая своих соратников к вниманию, и сообщил им счастливую новость. Толпа загудела, тем самым выражая полное свое одобрение браку не только принца, но и его сестры с одним из самых славных воинов. О запретной любви Грании и бородача знали почти все, несмотря на то что никто никогда не решался говорить о ней вслух.

Посыпались многочисленные поздравления, сначала от Марка и двоих мальчиков, а затем и от всего войска, и вскоре обе пары и думать забыли о том, какие несчастья и страдания угрожали им еще совсем недавно.

Раскрасневшиеся невесты прижимались к женихам и, смущаясь, приглашали все семьи Рэдвелла и Кимера завтра утром на венчание и последующий пир, и никто не заметил, как оставшийся на свободе принц Дайфисский под шумок освободил своих солдат и вместе с ними скрылся в северном лесу, примыкавшем прямо к его владениям.

Глава 20

Главный зал Рэдвелла был празднично и великолепно украшен. Помимо факелов, укрепленных на стенах, в полную мощь был разведен огонь в очаге, бросающий на присутствующих непривычно веселое гостеприимное пламя. Все высокие железные подсвечники на помосте были снабжены лучшими восковыми, а не сальными свечами, а уж об обилии серебра на столах, тысячекратно отражающего сияние огней, говорить не приходилось. Словом, в замке было светло как днем, и Линет казалось, что само солнце спустилось с небес, дабы почтить своим присутствием день ее свадьбы.

Главный высокий стол, воздвигнутый на помосте, являл собой весьма смешанный и необычный набор лиц и характеров; на одном конце его помещался священник, на другом – аббатисса, посередине восседал норманнский граф, а по левую и по правую руку от него расположились обе сияющие пары. Напротив видны были смеющиеся лица Марка и обоих мальчиков.

Со своего высокого места Линет с любопытством и удовольствием наблюдала за происходящим ниже. По всему залу было выставлено вдвое больше против обычного столов, по диагонали пересекавших весь зал, и все они до отказа были заполнены смешавшимися между собой вассалами замка, солдатами гарнизона, сервами, рыцарями и свободным народом Кимера.

Девушка постаралась рассадить гостей так, чтобы свести к минимуму языковые барьеры, и теперь это для многих превратилось в забавную игру; Пайвел и Майло переводили уэльские слова сервам на английский, а те в свою очередь передавали их приезжим рыцарям на норманнском французском. Ошибки в переводах вызывали то тут, то там взрывы смеха, и атмосфера сердечности и дружбы все больше окутывала этот некогда холодный чопорный зал.

Роскошный пир, казалось, собрал для своего стола кушанья со всех концов Британии, начиная от зажаренного на вертеле целого кабана до фазанов, сверкавших прокопченной золотистой корочкой и нафаршированных яблоками. А дымящиеся пироги! А паштеты! А меды! Миара, полагавшая кухню замка своей собственной вотчиной, и круглощекая Юнид едва не сбились с ног, готовя такую прорву пищи, но все же не посрамили свою славу замечательных кухарок и крепко подружились, несмотря на разницу языков.

Линет была счастлива – люди, испытывавшие друг к другу вражду на протяжении многих лет, сегодня, пусть даже на один день, стали друзьями! И ее долг теперь – постоянно и бдительно следить, чтобы этот союз, как и их союз с Райсом, становился день ото дня все надежней и крепче.

– Могу я поинтересоваться, что вызвало столь сладостную улыбку на твоих губках? – по-норманнски галантно поинтересовался Райс, наклоняясь к невесте и тихонько кусая ее нежное розовое ушко.

Линет покраснела под обжигающими золотыми искрами черных глаз.

– Я думала о том благословенном мире, который наш брак сможет принести нашим народам. Ведь то, что происходит сейчас в зале, – лучшее тому доказательство. Посмотри, у нас куда больше сходства, чем различий.

Райс улыбнулся своей тоненькой хрупкой невесте, чья страстность и преданность не уступали отваге и мужеству. В словах Линет была та мудрая, по-настоящему философская мысль, которую еще месяц назад он и граф, два умудренных жизнью взрослых мужчины, начисто отвергали, а теперь, благодаря маленькой отважной норманнке, становилась очевидной и необходимой.

И вот, пока обе пары наслаждались внезапно обрушившимся на них счастьем, в течение нескольких дней перевернувшим всю их жизнь, граф Годфри поспешил приступить к самой трудной для него части свадебного пира, и сделать это надо было именно сейчас. Последнее кушанье было подано, и музыканты уже держали наготове смычки.

Граф поднялся во весь свой немалый рост, держа в руке богатый серебряный бокал. Он давно уже заметил, с каким обожанием смотрят на Райса все трое его детей, и не мог обойти этого факта, тем более теперь, когда Уэльский Орел становился членом его семьи.

Граф громогласно потребовал внимания и первым делом поздравил дочь и ее избранника, а затем и сестру своего зятя с женихом. В ответ раздались восторженные крики, поздравлявшие молодых и выражавшие одобрение столь мудрому решению графа все принять и простить.

Десяток лет, проведенных в Нормандии, научили Райса всем тонкостям придворных церемоний, и он тут же поднялся с ответным тостом.

– Я поднимаю свой кубок за графа, одарившего нас своей щедростью и благородством, а также за всех тех, благодаря кому стали возможны вчерашняя победа и сегодняшний мир!

Выпив кубок до дна, Райс ласково поглядел в сторону Таффа, Пайвела и всех тех храбрецов, которые доблестно помогали ему, и кивнул им, а затем с любовью и нежностью улыбнулся сестре. Жаль только, что сэр Вальтер Тайрел не смог остаться на свадьбу, ибо вчера же, сразу по возвращении в Рэдвелл, в замке появился другой королевский гонец с вестью о новой битве на шотландских границах и приказом короля сэру Тайрелу немедленно выехать туда.

Не присаживаясь, Райс снова наполнил кубок и повернулся теперь уже к своей кареглазой невесте.

– И наконец, позвольте мне воздать должное моей сладкоголосой коноплянке, чье мужество и песни пленили меня и чей высокий дух и прекрасное тело приручили не только Уэльского Орла, но и связали навеки два отныне дружественных народа!

С этими словами Райс сел рядом с Линет, красневшей все сильнее от его слов и от ласковых прикосновений. Герой ее грез был рядом с ней, и свет толстых свечей за его головой создавал над золотыми кудрями некое подобие нимба, который, впрочем, не уступал огню безумной страсти, пляшущей в его черных глазах.

Райс почтительно поклонился ей одной.

– Орел скоро унесет свою певчую птичку далеко в свое укромное жилище на высоких холмах! – И Райс поглядел на девушку так вожделенно, что у нее на секунду застыла кровь, чтобы потом с новой жаркой силой заструиться по молодому телу. Не сознавая, где она и кто вокруг, она потянулась к жениху раскрытыми жадными губами…

– Мр-р-р-р… – Нежное предупреждение Грании сделало свое дело – Линет очнулась. Да и что в самом деле расстраиваться, когда у нее с Райсом впереди вся жизнь и столько еще неведомых наслаждений!..

– Мы с Оувейном также хотим поблагодарить тебя, Райс, за ту возможность, что ты подарил Дэвиду. – В глазах Грании блеснуло лукавство. – Этот здоровый дурень, что может одной рукой прошибить стенку, не рискнул пойти на это…

– А я и не собирался! – Бородач свел свои черные брови, под которыми, однако, озорно блестели синие глаза. – Я не настолько дурно воспитан, чтобы вмешиваться в чужие дела и отнимать победу у другого. – Он повернулся к своим новым родственникам. – Но я и вправду очень благодарен тебе, дружище, за то, что ты отправляешь Дэвида вместе с Аланом в Нормандию на воспитание.

– Дэвид будет брату хорошим другом и настоящей опорой, – тоже порадовалась за мальчиков Линет. – Ведь Алан, несмотря на свои годы, еще никогда не уезжал так далеко от родного замка. – И девушка ласково оглядела с ног до головы засмущавшегося брата. После окончания учения у лорда Озрика граф мог наконец послать сына на воспитание к подобающему сеньору, то есть, в данном случае, к самому королю.

Затем Линет с надеждой обратила свой взор к Марку.

– И, пусть нас будут разделять моря, никто и не подумает волноваться о мальчиках, когда с ними будет такой надежный и умный советчик и друг, как Марк. Правда, брат?

Марк благодарно, но молча улыбнулся, любуясь сестрой, а затем негромко добавил:

– Поскольку я все равно возвращаюсь ко двору принца Генри, присмотреть за мальчиками не составит для меня никакого труда. Больше того, следить за их учением и становлением будет задачей куда более приятной и простой, чем оберегать, как я делал все эти дни, жизнь Алана в Рэдвелле. – Последние слова юноша произнес уже без всякой улыбки.

При этом разговоре мальчики, до сей поры мало прислушивавшиеся к болтовне взрослых и более налегающие на праздничные кушанья, навострили уши, боясь упустить хотя бы малейшее слово об ожидающей их перемене.

– Мне, конечно, жаль расставаться с братом и Гранией, но зато впереди нас ждут такие приключения! – Дэвид, услышавший о предстоящей поездке только сегодня утром, все еще никак не мог успокоиться и стремительно ворвался в разговор взрослых. – Алан говорит, что там будет очень много таких мальчиков, как мы, и я запросто выучусь тому, чего не знает еще ни один уэльский житель моего возраста!

Вполуха слушая мальчишескую болтовню, Райс внимательно и с интересом наблюдал за старшим графским сыном. Поначалу он встретил возвращение юноши в Рэдвелл с большим подозрением, опасаясь с его стороны самых неприятных намерений, но когда увидел, с какой самоотверженностью Марк оберегает своего единокровного брата и с какой смелостью внял он просьбам сестры помочь ей в деле освобождения отцовского врага, отношение принца к этому незаконнорожденному Годфри резко изменилось. Вопрос порядочности и чести Марка уже более не беспокоил Райса, наоборот… Губы принца сложились в привычную циничную усмешку, в которой, правда, на этот раз не было ни малейшей издевки. Марк правильно торопит мальчиков с отъездом, давая тем самым Оувейну возможность остаться наедине с молодой женой. А переход Грании в дом мужа подарит и ему самому желанное уединение…