— Полагаю, что у мальчика скоро появится много братьев и сестер, — заметил герцог, издалека бросая на Бланш и сэра Гая взгляд своих старческих, подслеповатых глаз, — леди, похоже, плодовита.

— По крайней мере это ее качество уже проверено, — сухо согласился Грэлэм.

— Вы рассматриваете жен, милорд герцог, только с этой точки зрения, как скот и лошадей? — спросила Кассия и тотчас же прикусила язычок. Мнение Грэлэма о женщинах было ей хорошо известно. Похоже, что она невольно оскорбила герцога.

— Нет, моя дорогая жена, — очень тихо сказал Грэлэм, наклоняясь к ней. — Скот и лошади знают только один способ совокупления; что же касается жен, то в случае их малейшего интереса к этому занятию они могли бы найти его весьма привлекательным.

Герцог расслышал слова Грэлэма и громко рассмеялся.

— Хорошо сказано, милорд. Но не забывайте, что у вашей леди есть еще множество талантов. — Он похлопал по подушке и удовлетворенно вздохнул. — Мои старые кости разнежились. У меня такое ощущение, будто они растаяли и находятся в раю.

Когда наконец перед герцогом были поставлены пряники и фрукты, он повернулся к Грэлэму с широкой улыбкой на лице и сказал:

— У меня для тебя сюрприз, Грэлэм. Утихомирь своих людей, и я объявлю новости.

Кассия склонила головку к плечу, устало гадая, уж не нашел ли герцог еще одну наследницу для Грэлэма.

Герцог Корнуоллский поднялся с места и некоторое время постоял молча, потом громко выкрикнул:

— К нам возвращается Эдуард Первый, король Англии! В октябре грядет коронация его и его королевы в Вестминстерском аббатстве! — Он обернулся к хозяину. — Милорд Грэлэм, вас приглашают на церемонию.

Присутствующие за столом разразились громкими приветственными криками, и Кассия со свойственной ей сообразительностью тут же сделала знак слугам принести еще эля и вина. Голова ее кружилась от возбуждения; она радовалась за Грэлэма. Ликуя, леди Кассия повернулась к мужу:

— Ведь вы поедете, Грэлэм? Я должна сшить вам новую Одежду. Вам надо иметь еще одну смену красивой одежды. Вам нужен новый плащ из пурпурного бархата. На приеме у короля вы будете выглядеть настоящим вельможей!

При виде ее восторга Грэлэм не смог удержаться от улыбки, углы его рта приподнялись.

— А как насчет вас, жена моя? Вам разве не нужны новые платья и другие наряды?

Она подняла на него огромные вопрошающие глаза:

— Вы хотите сказать, что я буду вас сопровождать?

При виде робкой надежды, засветившейся в ее глазах, Грэлэм почувствовал, как сердце его сжали жалость и боль.

— Конечно, вы поедете со мной, — ответил он лаконично. — Кто же еще подумает о моих удобствах?

«Любая из служанок», — хотела сказать, даже выкрикнуть ему в лицо Кассия, но вспыхнувший было гнев тотчас же погасила охватившая ее радость. Ей предстояло путешествие в Лондон!

— Неужели я и впрямь увижу короля Эдварда и королеву Элинор?

— Конечно, увидишь. И тебе потребуется несколько новых платьев. К сожалению, герцог по своему обыкновению оставляет нам мало времени на подготовку.

— Я справлюсь, — Кассия гордо вскинула голову, — все, что надо сделать, будет сделано.

С минуту Грэлэм вертел в руках свой кубок и хмуро смотрел на него, потом наконец заговорил:

— В моем сундуке есть штука золототканого шелка. Ты сошьешь себе из него платье.

Кассия раскрыла рот от изумления и, недоуменно моргая, смотрела на мужа.

— Жаль, что ты отдала кому-то ожерелье, потому что могла бы надеть его к этому платью.

Грэлэм увидел, как свет радости погас в глазах жены, будто он ударил ее.

«Клянусь мощами святого Петра, — подумал рыцарь с яростью, — почему я должен чувствовать себя виноватым? Ведь это она сыграла со мной скверную шутку, солгала и упорствует в своей лжи».

— Нэн! — позвал он. — Еще вина!

Кассия сидела притихнув. В своем радостном возбуждении она на мгновение забыла, что он не любил ее и не доверял ей. Но, конечно, он не мог забыть. Он никогда ни о чем не забывает.

Несколькими часами позже Кассия лежала, свернувшись в маленький комочек, и раскаты грубого мужского хохота вторгались в ее сны.

Какой-то мужской голос сказал тихонько:

— Настало время узнать, может ли зачать моя маленькая подружка.

Со вздохом она повернулась и оказалась лежащей на спине. Внезапно Кассия услышала мужское дыхание совсем рядом. Она заморгала и попыталась выпрямиться и сесть в постели.

— Лежи тихо. — Руки Грэлэма скользнули по ее телу, и он принялся развязывать пояс се ночной рубашки.

«Он пьян», — подумала Кассия с отчаянием.

— Прошу тебя, Грэлэм, — зашептала она, прикрывая руками обнаженную грудь.

— Лежи спокойно, — повторил он еще раз. Потом, забыв об узле пояса, рванул ее ночную рубашку и оказался лежащим на ней. Его руки охватили голову жены, и он поцеловал ее. В тот же миг его язык оказался у нее глубоко во рту. Кассия ощутила прикосновение его возбужденной и набухшей мужской плоти на своих бедрах. Она знала, что не справится с ним, и продолжала лежать очень тихо и неподвижно.

Грэлэм поднял голову, чтобы видеть ее лицо в неверном и тусклом свете. Глаза ее были плотно зажмурены.

— Черт тебя возьми. — Он ощутил дрожь ее тела под собой и с горечью улыбнулся. — Я заставлю тебя отвечать мне.

С трудом овладев собой, Грэлэм соскользнул с нее и лег рядом.

Ее глаза широко раскрылись, и Кассия жалобно вздохнула, испугавшись его хмурого лица и гневной складки губ.

— Ты хочешь, чтобы я заставил тебя, чтобы я применил силу? Тогда ты станешь ненавидеть меня еще больше. — Грэлэм мрачно усмехнулся.

— Я не питаю к тебе ненависти.

Он легонько провел рукой по ее шее.

— Сними ночную рубашку.

«Он командует мной, — подумала Кассия. — Он поступит со мной, как захочет, невзирая на мои желания и не считаясь с ними». Она ощутила в себе потребность воспротивиться, не подчиниться.

— Ты говоришь мне, что я дитя, что во мне нет женских чувств. Зачем же утруждать себя? Почему бы тебе не вернуться к своей любовнице? Тебе нравится унижать и мучить меня, причинять мне боль. Если так, давай покончим с этим сейчас же!

Грэлэм чувствовал, как винные пары туманят его сознание, и все же был достаточно трезв, чтобы понять ее сбивчивую речь. Он довольно ясно соображал, что, пожалуй, слишком пьян, чтобы заставить Кассию отвечать ему страстью на страсть, потому что теперь она не станет его слушать, потому что ее душа и разум закрылись, отгородились от него. Наконец он отодвинулся от жены и поднялся.

— Очень хорошо. — Грэлэм протянул руку к своей ночной рубашке. Как ни странно, он не чувствовал гнева на нее за то, что она позволила себе его уязвить. — Если я вернусь ночью, можешь меня не опасаться.

Он повернулся и вышел из спальни.

Глава 22

Кассия повернулась спиной к сараю, служившему кухней, снова и снова перебирая в уме слова, которые случайно подслушала. Сэр Уолтер говорил Гаю перед отъездом его и Бланш из Вулфтона:

— Какая жалость, что у меня нет отца, который мог бы умереть и оставить мне свое имущество.

На что Гай рассеянно ответил:

— Да, это и в самом деле невезение.

— Но есть и другие способы поправить дела, — продолжил сэр Уолтер через минуту, — надеюсь, скоро я перестану быть бедным и безземельным. Я получу то, что всегда должно было принадлежать мне.

Кассия вздрогнула, вспомнив, как холодно и равнодушно он сказал это, хотя объективно его слова могли означать только, что сэр Уолтер честолюбив и питает кое-какие надежды на будущее. Она хотела было сказать Грэлэму о своих подозрениях, но понимала, что он просто посмотрит на нее как на глупую женщину и тотчас же забудет ее слова.

На мгновение Кассия задумалась, наблюдая за оружейником Дрейком и его работой. Ей недоставало Гая. Она хмурилась, вспоминая слова, которые он сказал ей, расставаясь:

— А теперь, миледи, — он слегка прикоснулся губами к ее щеке, — для вас открыт путь к счастью и спокойной жизни в Вулфтоне. — Гай, улыбаясь, покачал головой. — Бланш — это штучка, можете не сомневаться, Кассия, но меня она, полюбит, будьте уверены!

Кассия так и не поняла, что он имел в виду. Хотя в манерах Бланш появились прежде несвойственные ей томность и нежность, она продолжала смотреть на Кассию так, будто та была прозрачной как стекло. Бланш даже не простилась с ней, когда они с Гаем покидали Вулфтон.

На мгновение Кассия замерла, услышав властный голос мужа с их замкового стрельбища. В ту ночь он не вернулся в их постель. Но с тех пор прошла уже неделя. Каждую ночь он спал рядом, не делая попыток прикоснуться к ней. Кассия полагала, что после бурных утех с Нэн он нуждался в покое и сне в собственной постели. Ей хотелось махнуть на все рукой и пожать плечами, но у нее это никак не выходило.

Молодая женщина направилась в комнату, где управляющий Блаунт производил свои расчеты, и принялась писать очередное письмо отцу. Не желая его огорчать, Кассия никогда не упоминала в письмах о том, что несчастна и что муж не доверяет ей. На мгновение она замерла над кусочком пергамента, вспоминая особенно запомнившееся ей место из последнего письма отца: «Жоффрей затаился. Он как змея, готовящаяся нанести удар из укромного угла».

В остальной части письма отец описывал повседневную жизнь в Бельтере. Кассия в ответ рассказала ему о предстоящей коронации и на этом остановилась.

— Вы полагаете, что выше всех нас, моя прекрасная госпожа?

Кассия повернулась, услышав язвительную насмешку в голосе Нэн, и нахмурилась. Служанка стояла в дверях, уперев руки в бока, откинув длинные и густые волосы со лба на спину.

Обычно вызывающая наглость Нэн не трогала Кассию, несмотря на то что нахальная девка делила постель с ее мужем. Этот выпад был и неожиданным, и из ряда вон выходящим.

— Чего тебе, Нэн? — спросила Кассия резко, поднимаясь с места.