— Милорд, — крикнула Бланш, — мой сын приехал! Эвиан, это лорд Грэлэм де Моретон, твой дядя.

Мальчик выглянул из-за спины сопровождающего его рыцаря. Тот снисходительно улыбнулся ему и подтолкнул вперед.

— Он немного застенчив, милорд. Я Луи из замка моего господина Робера в Нормандии.

— Добро пожаловать, и благодарю вас за то, что вы благополучно доставили мальчика, — сказал Грэлэм.

Потом он присел на корточки, чтобы не казаться мальчугану слишком большим. У ребенка были темные глаза и волосы матери; квадратная челюсть и широкий лоб придавали его прелестному лицу мужественность.

— Я назначу тебя моим пажом, — сказал Грэлэм. — Если будешь хорошо справляться с обязанностями, наступит день, когда ты станешь оруженосцем. Это привлекает тебя, мальчик?

— Да, милорд, — ответил Эвиан. Он изучал лорда Грэлэма умными внимательными глазами и чувствовал, что готов подчиниться этому большому и сильному человеку. Грэлэм положил руку на плечо мальчика, похлопал его, потом поднялся.

— Ты уже знаком с моей женой леди Кассией? — спросил он.

Эвиан кивнул. Кассия улыбнулась ему приветливо и открыто, и мальчик ответил робкой улыбкой.

— Добро пожаловать, Эвиан, — сказала Кассия, — ты здесь желанный гость.

— Я почти такого же роста, как вы, миледи, — осмелился заметить Эвиан.

— Да, и через год-другой я буду смотреть на тебя снизу вверх.

Бланш схватила сына за руку.

— Он может спать в моей комнате, Грэлэм.

— Нет, Бланш. Гай, иди позаботься о моем новом паже. Мальчик будет спать на подстилке возле моей двери и есть с моими людьми.

«Как он непохож на мать», — подумала Кассия и тотчас же мысленно выбранила себя.

— Эвиан, идем, мне нужно поговорить с тобой! Мальчик неохотно обратил к матери взгляд больших глаз, мысленно желая, чтобы она не обращалась с ним как с маленьким.

— Он пойдет с Гаем, Бланш, — скомандовал Грэлэм, к огромному облегчению Эвиана, — вы сможете приголубить его позже. — Затем хозяин Вулфтона повернулся к Луи:

— Выпейте эля, вы и ваши люди. Нэн, принеси угощение!

— Славный мальчик, — сказал Грэлэм Бланш в этот вечер. — Ваш кузен хорошо воспитал его, но теперь он нуждается в обществе мужчин.

Бланш заставила себя ослепительно улыбнуться. Грэлэму понравился ее сын. Ах как она на это надеялась! Но теперь было уже слишком поздно.

— Вы так добры, Грэлэм, — произнесла она тихо.

Какая жалость, что Нэн не положила побольше ядовитых трав в это рагу. Бланш быстро поняла, чьих это рук дело, потому что Нэн была не в силах скрыть своей самодовольной торжествующей улыбки в тот момент, когда думала, что никто на нее не смотрит. Бланш нахмурилась и опустила глаза. Она знала, что ревность — ужасная вещь, и ненавидела себя за то, что покрывает негодяйку. Но ведь она и сама изыскивала способ насолить Кассии. «Жизнь была несправедлива ко мне», — твердила себе женщина снова и снова как заклинание, словно ища оправдания перед самой собой.

Кассия наблюдала за разговором Грэлэма и Бланш и вдруг ощутила приступ ревности. В отличие от нее природа одарила Бланш полными и округлыми женскими прелестями, ее длинные черные волосы завораживающе блестели в свете свечей.

— Вас посетили неприятные мысли?

Кассия обернулась к Гаю.

— Бланш очень хороша, — сказала она честно, смущенная тем, что в голосе ее прозвучала ревность.

— Это правда, — столь же честно ответил Гай, — но, право же, вам не стоит беспокоиться. Лорд Грэлэм мог бы жениться на ней, если бы захотел.

Кассия улыбнулась ему печально:

— Похоже, что милорд мог жениться на любой женщине, если бы пожелал.

«Но, к сожалению, он повстречал в Аквитании моего отца, а я не умерла», — добавила она про себя.

— Лорд Грэлэм испытал много горя в Святой Земле, — задумчиво продолжил Гай, — болезни, голод, бойня, которой, казалось, не будет конца; но все это как бы не коснулось его. И все же, скажу вам честно, в тот момент, когда он вошел в вашу комнату и увидел вас умирающую, на его лице было написано страдание. Вы растрогали его как никто — ни один мужчина, ни одна женщина никогда не оказывали на него такого действия. И даже теперь он обращается с вами нежно и бережно, а милорд не особенно нежный человек. Когда вы занемогли от плохой пищи, он был очень расстроен. Он даже сказал мне, что это несправедливо: получается, что вы выздоровели только для того, чтобы по приезде в Вулфтон снова захворать.

Гай умолк на минуту, наблюдая за Кассией, лоб которой пересекла морщинка: она задумалась над его словами.

— Лорд Грэлэм, — продолжал рыцарь, стараясь осторожно подбирать слова, — человек сильных страстей, но его больше беспокоит ваше благополучие, чем его собственные потребности.

— Сейчас со мной все в порядке! — воскликнула Кассия и тотчас же вспыхнула, осознав опрометчивость своего замечания.

Гай весело улыбнулся ей и поднял свой кубок, молчаливо салютуя.

— Ваш достойный муж приближается, миледи. Юная леди перевела глаза на подошедшего мужа. Она выглядела таким своенравным ребенком, что Грэлэм не мог удержаться от улыбки. Но тут его взгляд упал на тарелку Кассии, и он нахмурился:

— Что ты ела?

Кассия, съевшая цыпленка, рыбу и фрукты, только покачала головой:

— Я повела себя просто как обжора, милорд. Могу я теперь поухаживать за вами?

Де Моретон кивнул и сел с ней рядом.

— Этот мальчик, Эвиан, — сказал он, — нам надо как следует взяться за него.

Кассия смотрела через стол на Эвиана, сонно опиравшегося на массивное плечо Дрейка.

— Мальчик, кажется, только этого и хочет, — откликнулся Гай, — но мать скорее всего сделает из него неженку.

Грэлэм только фыркнул, и разговор перешел на Фортенберри и на то, насколько реальной являлась угроза с его стороны. Кассии показалось, что хозяин Вулфтона рвется сразиться с ним. Это было правдой. Де Моретон не сомневался, что Фортенберри нападет на какую-нибудь из ферм, принадлежавших ему. Кассия, наблюдая за мужем, заметила, что он ел меньше обычного. «Это отвратительная кухня», — решила она. Скоро ей придется взять на себя обязанности хозяйки дома. Но пусть для начала Грэлэм перестанет обращаться с ней как с больной! Он все еще смотрел на Бланш, и Кассия поняла, что ей это совсем не нравится. Днем она заметила, что слуги хотя и подчиняются приказам Бланш, но делают все медленно и неохотно, и ее чувство хозяйки пробудилось с новой силой. Ей они будут подчиняться, а иначе она быстро выяснит причину и избавится от самых нерадивых из них.

Кассия склонилась над столом, чтобы взять яблоко с тарелки, стоявшей перед Грэлэмом. Грудь ее слегка коснулась его руки. Она почувствовала, как другая рука его, которой он только что жестикулировал, замерла и будто окаменела и он внезапно замолчал, не окончив фразы. Смущенная, Кассия опустила голову и не заметила, что в течение нескольких секунд муж испытующе смотрел на нее.

Грэлэм и сам удивился силе желания, которое он испытал в этот миг, и недоуменно размышлял о том, что полудетские формы Кассии вряд ли соответствуют его представлениям о красоте женщины. И все же мысль о ней, столь нежно и доверчиво покоившейся в его объятиях и уже готовой сдаться, воспоминание о ее правдивых глазах, смотревших на него, приводили рыцаря в волнение, которого он никогда раньше не испытывал. «Сегодня вечером, — подумал Грэлэм, — сегодня вечером она будет моей, потому что она принадлежит мне».

— Твою руку, Кассия, — сказал де Моретон, положив на стол свою ладонью вверх.

Кассия робко положила руку на ладонь мужа и смотрела, как его пальцы сомкнулись, скрыв ее. Он нахмурился, и она замерла, не понимая, что могло вызвать его недовольство.

Она такая хрупкая, размышлял рыцарь, сжимая стройное запястье. Он обещал, что жена не испытает боли от их соития, и надеялся, что не солгал и размер его органа не повредит ей и не причинит боли. Придется обходиться с ней бережно. При этой мысли Грэлэм снова ощутил сладкую тяжесть в чреслах: он представил ее обнаженную, распростертую на постели, в своих объятиях. И отрывисто сказал, выпуская руку Кассии:

— Иди в спальню и приготовься.

Кассия почувствовала, что ее щеки пылают, и совершенно отчетливо вспомнила странные ощущения, вызванные его ласками. Он хотел, чтобы она стала его женой нынешней ночью — это было ясно. Она вышла из зала, понимая, что все присутствовавшие там мужчины отлично представляют, о чем думают они с мужем.

В спальне ее ожидала Итта.

— Ах, моя крошка, — проворковала старуха, — ты кажешься такой усталой. Тебе следовало остаться в постели, как и хотел твой муж.

— Нет, — возразила Кассия насмешливо, — я не устала, и мне надо принять ванну.

Итта выпроводила из комнаты Нэн и вторую девушку с острым подбородком и кривыми зубами по имени Эрна, которые наполняли водой деревянную ванну; потом щедро добавила в воду лаванды.

Пока Кассия раздевалась, взгляд ее был устремлен на дверь спальни. На этот раз она не позволила себе понежиться в ванне, как ей хотелось и как она привыкла, и вымылась быстро. Потом повернулась к Итте за полотенцем и онемела. Муж стоял в двери со скрещенными на груди руками и не отрывал от нее взгляда.

— Вода еще теплая? — спросил Грэлэм. Она кивнула, погружаясь в деревянную ванну так, что теперь из воды была видна только ее голова.

— Ты потрешь мне спину?

Он сделал несколько шагов в сторону, и Кассия слегка приподнялась, чтобы не терять его из виду.

— Да, — ответила она.

Грэлэм уже расстегивал свою верхнюю одежду, и, пока стягивал ее через голову, Кассия шмыгнула из ванны и завернулась в льняное полотенце.

— Ну-ка помоги мне.

Завязки на его башмаках запутались. Кассия поплотней затянула полотенце и опустилась к ногам рыцаря; ее ловкие пальцы принялись за узлы. Она ощущала жар его тела, и будь посмелее, могла бы дотянуться до все набухающей выпуклости у него в паху. Внезапно она замерла, почувствовав прикосновение пальцев мужа к своим волосам.