Покинув крепость, Моджер почти перестал думать о визите Элис в Хьюэрли. Он старался ехать как можно быстрее, рассеянно отметив про себя, что баркас разгружен и Раймонда нигде не видно. Направив коня к переправе, Моджер расслабился еще больше, совсем не беспокоясь о своей безопасности. Все его мысли были сосредоточены на том, что Раймонд не встретился ему ни на выезде из крепости, ни на дороге. Наверняка Эгберт заманил его в ловушку и он уже мертв. Одно препятствие устранено. Труднее будет справиться с Элизабет.

Будь проклята эта любопытная сучка Элис! Теперь он уже никогда не сможет убедить ее в своем расположении и доброй воле. Ему придется взять ее силой. Паром причалил, Моджер сошел на берег и вскочил на коня. Его глаза заскользили по берегу реки. Небольшая лодка стоит у пристани, двое лодочников на ней жмутся друг к другу под шкурой, укрываясь от дождя, который становится все сильнее. Моджер тронул коня, стремясь достичь укрытия, пока тяжелые капли не превратились в ливень, а затем резко натянул поводья. Это лодка из Марлоу! Элис все еще в Хьюэрли!

Он сразу понял, как будет действовать. Не надо ни соблазнять Элис, ни угрожать ей. Никаких уловок и хитростей не понадобится, чтобы Вильям умер. Ослабив поводья, Моджер с силой вонзил шпоры в коня. Он мог удержать Элис, послав сообщение Вильяму, что Элизабет очень больна, и что Элис остается за ней ухаживать. Это приведет Вильяма в Хьюэрли, полуздорового или больного, и все они окажутся в его власти.

Моджер так стремился поймать в свой капкан Элис, что, миновав наружный и внутренний дворы и спрыгнув с коня, тут же поспешил в зал. Девушка, вопреки предположениям Моджера, не ждала его здесь, готовая сердито потребовать, чтобы он позволили ей увидеться с Элизабет. Возможно, она наверху и спорит сейчас с Эммой. Наверху он тотчас остановился, задохнувшись от досады. Элис нигде не было видно, а служанки занимались своими обычными делами.

Мод увидела Моджера и направилась к нему с довольной улыбкой. Она хотела рассказать хозяину, что с Элизабет теперь все в порядке, так как ее приехала навестить леди Элис. Моджер недоуменно уставился на нее. Он понял, что Эмма не заперла дверь и Элис беспрепятственно вошла в комнату, а служанки не заподозрили ничего плохого.

– Она все еще там? – задыхаясь, спросил Моджер, еще не веря в свою удачу.

– Да, я уверена…

Но Моджер уже не слышал Мод. Он оттолкнул ее, поднял защелку и толкнул дверь в комнату Элизабет. Дверь не поддалась. Будь проклята эта идиотка Эмма! Моджер загремел защелкой, надеясь, что девушка подойдет и откроет ему, а служанки подумают, что засов или дверь просто заело. Не добившись ничего, Моджер потерял терпение. Не важно, что подумают слабоумные служанки. Он с силой заколотил в дверь:

– Впусти меня, Эмма! Это я, Моджер!


Как только нападавшие немного отступили, чтобы, объединившись, ринуться на Раймонда, он отскочил в сторону и с силой ударил по дверной защелке. Это его единственная надежда. Теперь его окружали только четверо, однако Раймонд опасался, что они снова возобновят атаку, и немедленно. Он гордился своим умением драться, но вынужден был признать, что не сможет долго противостоять им. Они могли напасть не все сразу, а поодиночке и давать себе передышку, пока он совсем не выбьется из сил. Раймонд понял, что погибнет, если не сможет выбраться из этой вонючей комнаты.

К его удивлению, дверь открылась. Нападавшие бросились на него с яростным ревом, но слишком поздно. Выскочив наружу, Раймонд не стал спасаться бегством. Он сразу спрятался за стену и тут же с силой опустил занесенный над головой меч. Раздался леденящий кровь вопль, когда меч опустился на плечо ближайшего из преследующих Раймонда по пятам. Он сильно дернул свое оружие к себе. Меч вышел гораздо легче, чем можно было ожидать, так как удар пришелся прямо по ключице, прикрытой лишь одеждой. Второй удар неимоверной силы почти снес голову человека, следовавшего за первым. Он упал назад, в комнату постоялого двора. Кровь прерывистыми струйками текла из его горла, пока не омертвел мозг, и не перестало работать сердце.

Это остановило других нападавших. Эгберт, оказавшийся ближе всех к Раймонду, продолжал еще кричать что-то. Ему досталось бы от хозяина больше всех, если бы Раймонду удалось скрыться. Меч оставил в нем рубленую рану четырехдюймовой глубины там, где шея соединялась с туловищем, и Эгберт быстро терял кровь. Его голос слабел, и люди, остававшиеся внутри, переглянулись. Стоит ли преследовать намеченную жертву? Когда Эгберт умрет, они могут забрать все, что у него было. Очевидно, они уже не надеялись получить обещанное вознаграждение, даже если бы им и удалось убить эту проклятую «легкую жертву». Без сомнения, Эгберт лгал им. Это не писарь торговца, хотя он и проверял судовые грузы.

Они зашептались, споря о том, что опаснее: оставить Раймонда в живых, а в этом случае он может донести на них, или попытаться убить его. Двое из них ранены, один мертв, а еще один близок к этому. Воспользоваться входной дверью не представлялось возможным – там их поджидает несущий смерть меч. Наиболее тяжело раненного они решили оставить в комнате. Он что-то тихо бормотал, и это должно было убедить Раймонда в том, что они пока здесь. Затем они осторожно вышли через другую дверь, чтобы напасть на него сзади.

Эта попытка оказалась еще более бесполезной. Раймонд не стал убегать, на что рассчитывали нападавшие, потому что не испытывал панического страха. Несмотря на молодость и отсутствие опыта в военных делах, ему тем не менее приходилось достаточно часто драться и смотреть в лицо опасности, сохраняя ясность ума. Оставаться за дверью ради мщения не было необходимости. Он хотел только отделаться от преследующих его. Поэтому, когда убитый им упал назад, в комнату, и никто не появился, он, не прождав и пяти секунд, бесшумно перебежал узкий проулок и спрятался в тени соседней лачуги.

Здесь он остановился, чтобы оглядеться. Кроме слабых криков Эгберта, похожих теперь на стоны, ничего не было слышно. Раймонд мог лишь предположить, что те, кто жил поблизости, глухи к чужой беде или слишком пугливы, чтобы стать свидетелями насилия. Это даже к лучшему, и можно попытаться скрыться, да побыстрее. Пройдя несколько кривых проулков, Раймонд остановился опять. Погони не слышно, никто не выглядывает из открытой двери или окна. Ничего удивительного, ведь дождь все усиливается.

Раймонд прислонился к какой-то стене, вытер о плащ свой меч и вложил его в ножны. Затем с помощью ножа нарезал из туники полосы, чтобы перевязать левое плечо и остановить кровотечение. Он огляделся. Проулок ничем не отличается от других. Ни звезд, ни луны, шум дождя не позволяет слышать бульканье и плеск воды в реке. Дрожа от холода, Раймонд рассмеялся. Он спасен!


Страх, заставивший трех женщин замереть, прошел, как только Моджер еще раз угрожающе потребовал впустить его. Дрожа от ужаса, Эмма направилась к двери, но тут же ее шею охватила рука Элизабет.

– Он расквасит тебе нос и выбьет зубы, – прошептала Элизабет.

– Псари и свинопасы побрезгуют тобой, – тихо, но со злостью добавила Элис, – но, если ты поможешь нам, мой отец найдет тебе богатого любовника, который будет ценить тебя и будет добр с тобой.

– Но что мы можем сделать? – захныкала Эмма.

– Подведи меня опять к стулу, – сказала Элизабет. – Держась за него, я могу стоять. Эмма, ответь, что ты уже идешь… скажи, что ты на горшке, быстрее!

Получив распоряжение, Эмма готова была повиноваться. Дрожание ее голоса свидетельствовало о том, что она провинилась, но для Моджера в этом не было ничего удивительного, так как ему было известно о присутствии за дверью Элис. Он подумал, что Элис попытается спрятаться, и снова заколотил в дверь. Элизабет, опираясь на стул, повернулась лицом к двери.

– Сними засов, – приказала она, – и, как только дверь откроется, спрячься за ней. Сначала он увидит меня и бросится, чтобы заткнуть мне рот.

Если бы тон Элизабет не обещал надежду и спокойствие, Эмма упала бы в обморок. Она была близка к этому, она так испугалась, что еле передвигала ноги. Пошатываясь, Эмма шла к двери, не видя Элис, которая с тяжелым бронзовым подсвечником в руке прижалась к другой стене. Моджер снова заорал, и Эмма, всхлипнув от страха, попыталась поднять засов ослабевшими вдруг руками.

Как и предполагала Элизабет, Моджер увидел ее первый.

– Где она?! – заревел он; его глаза заскользили по комнате.

– Кто? – спокойно спросила Элизабет, словно в ситуации не было ничего необычного.

Моджер сделал два шага вперед и посмотрел на кровать, где скорее всего могла прятаться Элис. Но тут же остановился, потому что не хотел далеко отходить от двери, куда могла выскользнуть Элизабет, пока он будет ловить Элис, или сама Элис. Эта пауза была как раз тем, что ей было нужно. Элис рванулась вперед и с размаху, изо всех сил опустила подсвечник на голову Моджера. Она была сильной девушкой, но небольшого роста, значительно ниже Моджера. Поэтому обрушившийся на него удар оказался слабее, чем ожидала Элис. Он пошатнулся, заревев от боли и удивления, ошеломленный, но не потерявший сознания. Потрясенная и растерявшаяся Эмма закрыла дверь и застыла в ужасе. Подняв подсвечник, Элис поспешила к Моджеру, чтобы ударить его еще раз. Но он повернулся с поразительной быстротой и схватил ее за руку. Элизабет вскрикнула, сделала шаг вперед, но не смогла удержаться на своих слабых ногах и упала.

Элис пустила в ход левую руку, намереваясь выцарапать Моджеру глаза. Но и эта попытка не удалась: он перехватил и эту руку.

– Ты пожалеешь об этом! – прорычал Моджер. – Когда я расправлюсь с этой идиоткой, которая не повиновалась мне, я…

Его голос перешел в пронзительный вопль, когда Элис ударила его в пах коленом. К сожалению, ее длинная, цеплявшаяся за ноги юбка смягчила удар. Вопль Моджера объяснялся скорее его негодованием, нежели болью. Но он не отпустил Элис. Однако она заставила его так страдать, что он согнулся и замер, тяжело дыша.