– Старые люди говорили мне, что большие армии неоднократно вынуждали уйти из Уэльса именно так. Большая армия вскоре начинает голодать в этой дикой местности, и ее боевой дух слабеет от усталости. Удивительно, но нас мало беспокоили нападениями на лагерь и стрелами на марше. Надеюсь, Дэвид не так хитер, как отец, и его можно обмануть. Итак, граф Херфордский и Клэр согласились, чтобы мы устроили эту западню. Посмотрим, что из этого выйдет. Разумеется, если мы хотим нанести им ощутимый урон, то должны быть там в ближайшие дни, пока они не узнали о мире с Александром.

– Мы будем приманкой? – спросил Раймонд.

– Да, верно. Люди, знающие уэльские обычаи, считают: их значительные военные силы расположены где-то поблизости. Если мы сделаем вид, будто вошли в деревню только за добычей, они, возможно, выставят против нас крупные силы. Им нравится уничтожать небольшие отряды противника и затем растворяться в лесах. Мы должны выглядеть как группа грабителей – нести бурдюки для вина, разбредаться по всей деревне в поисках добычи и иметь вид полупьяных. Мы будем слишком заманчивой приманкой, и они не смогут сдержаться. Раймонд поднял брови.

– Сказано хорошо, но в таком беспорядке всех нас перебьют.

– Надеюсь, нет. Как только они пойдут в атаку, ты подожжешь большой амбар, который мы обольем нефтью, – вот что будет в наших винных бурдюках. Когда дым станет заметным, а он поднимется в считанные минуты, к нам на помощь придет сэр Моджер, если на нас нападет небольшая группа. Если же в бой вступит большое войско, Моджер даст сигнал графу Херфордскому, который будет наготове.

– Я не привык к таким действиям, – сказал Раймонд, но его глаза загорелись интересом.

– Я тоже, – признался Вильям. – Я сражался в Уэльсе в молодости как оруженосец графа Честерского. Но тогда мы обороняли замки обычным образом или предпринимали иногда карательные рейды в деревни. Тем не менее, люди, воевавшие против старого принца Ллевелина считают – это лучший способ вовлечь уэльсцев в сражение.

– Надеюсь, что так, – ответил Раймонд, – но одного не могу понять. Они храбрые воины. Я мог убедиться в этом во время наших с ними стычек. Почему же их надо хитростью выманивать на битву? Почему они не нападают на нас и не прогоняют?

– В том, как они действуют, есть здравый смысл, – ответил рассудительно Вильям. – Уэльс – малонаселенная страна, и они не так хорошо вооружены, как мы. У них мало лошадей, и они не используют их в сражениях. В этой стране легко найти надежное убежище, из которого можно нападать на нас, а потом опять прятаться. Зачем им рисковать? Как я понимаю, такая практика всегда приносила им успех. Так зачем им менять ее? Будем надеяться, что сумеем их разозлить. Иначе до зимы придется охотиться за блуждающими огоньками, ничего не добившись.

– Онет, конечно же, я не хочу этого, – сказал, улыбаясь, Раймонд, – поэтому буду лучше готовиться к нашему сюрпризу.

Вильям увидел, с какой решительностью вышел молодой рыцарь, и улыбнулся. Настоящий пожиратель огня, но и сентиментальный в то же время. Приятно наблюдать, как наслаждается войной этот юноша. Вильям едва не засмеялся, когда понял, что чувствует себя лучше. Ничто так не излечивает от мук любви, как ожидание хорошей битвы. Он задумался. У них есть подробное описание деревни, он знал, где удобно остановиться, пока Моджер не приведет подкрепление, а при необходимости и основную часть сил. Оставалось сделать только одно – уточнить, где укроется Моджер и с какой стороны подойдет к деревне. Они уже обсуждали это, но уточнение плана накануне сражения не повредит.

По правде говоря, дело не так детально обсуждено, как следовало бы. Разве не смешно, он чувствует смущение, ожидая помощи от Моджера, будучи любовником его жены. Но что он мог возразить, когда де Боун предложил именно Моджера. Это было логичным. Они давние соседи и друзья и всегда помогут друг другу. Кроме того, де Боун хотел дать отцу своего любимого оруженосца возможность развлечься. Вильям даже скрипнул зубами от досады и отправился в лагерь Моджера. Он так много украл у этого человека. А теперь должен убедиться: Моджер сделал все возможное для успеха задуманного.

Глава 10

Незадолго до начала операции Вильям проверил готовность своих людей, которых должен был вести в деревню. Его не оставляли раздумья о том, почему Моджер выступил. Когда Вильям пришел обсудить с ним диспозицию отрядов, того уже не было. Моджер не мог забыть об операции – в этом можно было не сомневаться. В лагере Вильяма встретил человек с запиской для него, подтверждающей все оговоренное ранее. Правда, этот человек показался Вильяму больным и не больно умным.

– Не нравится мне это, – сказал Раймонд, когда Вильям давал ему некоторые последние инструкции. – Почему он уже выступил?

– Рвение, – ответил Вильям. – Знаешь, Раймонд, у Моджера очень небольшой военный опыт, поскольку аббатство обычно откупается, чтобы не посылать своих людей. Ты же видел, как он ликовал, когда граф Херфордский предложил ему участвовать в этой операции.

Это была правда, и Раймонд не стал ничего больше говорить, так как Вильям подал отряду сигнал выступать.

Но юноша чувствовал неприязнь к Моджеру, несмотря на то, что понимал всю нелепость своих подозрений. Логичнее было бы не любить Обри, но Раймонд не чувствовал к нему антипатии, скорее наоборот. Во всяком случае, он не беспокоился, сработает их хитрость против уэльсцев или нет. Раймонд предпочел бы затяжную войну. Когда она закончится, ему придется принимать решение относительно Элис, но только если выйдет невредимым из множества предстоящих сражений.

Моджер сидел, удобно прислонившись спиной к дереву, и не без удовольствия размышлял о том же. У него еще достаточно времени, чтобы добиться своей цели, даже если эта ловушка не сработает. Отряд Вильяма в любом случае поредеет и станет более уязвимым. Если не в этот раз, так в другой, но Вильям погибнет.

В предвкушении смерти владельца Марлоу и Бикса, Моджер готов был ждать сколько потребуется. Это будет его месть и не только Вильяму, но и обеим женщинам. Вообразите, эта девчонка заявляет, что не представляет себя замужем за Обри. Видите ли, она не любит его так, как женщина должна любить своего мужа! А эта холодная, бесполая сучка – его жена, потворствует ей.

Размышляя об этих двух женщинах, Моджер всегда приходил в ярость, и его вновь пронзило нетерпение. Этому человеку слишком везет, слишком. Взять хотя бы собаку, сожравшую гуся. Моджер вздохнул. В тот раз повезло не Вильяму, который не пострадал, а скорее самому Моджеру. Гусь был глупым шагом. Обязательно нашелся бы умник, произнесший слово «яд», пошли бы расспросы. И этот болтливый идиот, его сынок, мог… Нет, не стоит думать об этом.

Потом Вильяму удалось выбраться из потасовки. Хотя это не столько его везение, сколько глупость наемников… или Эгберта. Моджер задал хорошую трепку этому дураку за то, что тот не предупредил наемников о нападении только в случае, если Вильям не будет вооружен. Но они и сами могли бы догадаться. Его спасла кольчуга. К тому же никто из них не ожидал от Вильяма такого хорошего умения владеть оружием. То, что он спасся от стрелы, – чистая случайность, но все равно пусть отчасти, но повезло: стрела попала в руку.

Не стоит сожалеть об этом, успокаивал себя Моджер. Это была хорошая идея, но последняя намного лучше. В этот раз он добьется своего. Все, что ему нужно, – прийти как можно позже, и Вильям сам попадется в свою ловушку. Моджер был совершенно уверен: уэльсцам известен весь план, ведь пленник, которому он позволил бежать, достаточно хорошо понимал по-французски. А если Вильям будет только ранен, не возникнет подозрений, когда друг и сосед вынесет его с поля боя в безопасное место. Умри Вильям до того, как их обнаружат, и никто не обратит внимание на количество ран. Одной больше или меньше, не все ли равно.


Отряд Вильяма осторожно приближался к деревне под видом мародеров, но их глаза и уши были обращены скорее на лес, по ту сторону небольшого поля. Их собственный опыт и свидетельства людей, сражавшихся в Уэльсе в прошлом, подсказывали: нападения следует ожидать из леса, если уэльсцы убедятся, что отряд не слишком велик и можно атаковать его без особого риска. Более того, создавалось впечатление, будто уэльсцы пытались сосредоточить их внимание именно на деревне.

В крайних хижинах они обнаружили лежащие на полу шкуры, как будто впопыхах брошенные постели, еще горячие камни и золу от костров. Вильям не мог не заметить этого. Очевидно, несколько человек остались в деревне, ожидая, когда на их приманку клюнут. К сожалению, все это могло свидетельствовать и о другом: западню покинули, когда были получены сведения о подходе отряда Моджера. Вильям приказал собрать изношенные и грязные шкуры, несколько помятых сосудов для питья и горшков. Это едва ли можно было считать добычей, но больше взять было нечего.

Отряд двинулся вперед, к центру деревни. Там стоял дом, выделявшийся среди других, и большой сенной сарай, который они намеревались поджечь, если их начнут атаковать. Дом окружали хозяйственные постройки и несколько опрятных хижин – вероятно, жилища старших слуг. До сих пор Вильям не позволял отряду рассредоточиться, посылая лишь небольшие группы с Раймондом осматривать хижины. Теперь он должен был заставить своих людей действовать так, как будто всех их охватила лихорадка настоящих грабителей.

В таких условиях трудно обеспечить контроль над людьми, но Вильям знал: это необходимо, если они хотят спровоцировать нападение. С явной неохотой он отдал приказ разойтись. Раймонд примерно половину отряда повел к главному зданию, остальные побежали к хижинам. Вскоре в одном из ближайших домов раздался крик. Рука Вильяма потянулась к эфесу меча, но никакого шума борьбы не было слышно. Из дома выбежал человек, с искренним азартом и удивлением показывая найденное кольцо. Это была незамысловатая медная вещица, но стоила она несколько тысяч. Странно, почему такую вещь могли забыть в доме.