Гейл Линк - Песнь надежды

– Да, месье, он здесь. Именно поэтому я хочу просить вас об одном одолжении.

– Ради Бога, мадемуазель, называйте меня просто Димитрий, – попросил пианист и, к удивлению девушки, расцеловал ее в обе щеки. – А теперь просите все, что пожелаете.

– Сыграйте, пожалуйста, вальс.

– Я сделаю это для вас, – сказал Димитрий и снова поцеловал руку Джилли.

Пианист повернулся к слушателям, которые воспользовались паузой, чтобы поболтать и выпить по бокалу вина. То и дело раздавались хлопки открываемых бутылок с шампанским; лакей с бокалами на серебряном подносе обходил гостей.

– Сейчас я исполню вальс, – объявил Димитрий. Двери, за которыми находилась танцевальная зала, распахнулись, и комната внезапно приняла гораздо большие размеры. Тщательно натертый дубовый пол блестел, словно ожидая танцующих.

Джилли взяла бокал шампанского и, глядя, как несколько пар уже закружились в вальсе, сделала большой глоток. Вспомнились слова Димитрия. Неужели иностранцы видят ее соотечественников именно такими – холодными, бесчувственными, не знающими любви, не ведающими огня страсти, флегматичными и гордящимися этим? А что, если и Рейф видит ее такой же?

Если это так, то сегодня он поймет, что заблуждался, решила девушка, возвращая пустой бокал проходившему мимо лакею. Набравшись смелости, Джилли подошла к Рейфу.

– Можно тебя пригласить? – спросила она. Рейф поставил бокал с портвейном на каминную полку и постарался придать лицу сдержанное выражение. Что за удивительное существо эта девушка? Только что ему хотелось задушить пианиста, который так нагло обращался с Джилли; теперь же он полон счастья из-за того, что эта удивительная красавица с сияющими голубыми глазами пригласила его на танец.

Они присоединились к танцующим. Рейф обнял тонкую талию Джилли и закружил ее в вальсе. Какой нежной показалась ему рука, которую он сжимал, гладкой, как шелк платья. Кожа Джилли будет точно такой же, он был уверен в этом, чем-то средним между шелком и атласом. Однако все это совершенство предназначалось не для него.

– Мы должны увидеться немного позже, – сказал Рейф, стараясь оставаться спокойным, – нам необходимо поговорить кое о чем.

Джилли так и подмывало признаться, что ей тоже необходимо поговорить с ним.

– Когда и где?

– В библиотеке, через полчаса.

– Хорошо, – тихо ответила девушка, мечтательно улыбнувшись.

Все произошло так внезапно! Скоро она, наконец, сможет признаться ему в своих чувствах. Рейф, вероятно, хочет извиниться за свое поведение при их первой встрече в этом доме, и особенно, за стычку на конюшне. Может быть, она простит его еще до того, как признается в любви. Заставит несколько минут помучиться, оставляя в неведении, а потом объявит о прощении. Ничто на свете не имеет такого значения, как их любовь друг к другу. К молодым людям подошел мистер Джексон Смит и пригласил Джилли на следующий тур вальса.

Рейф галантно передал девушку старику и молча смотрел, как они закружились в танце, держась друг от друга на почтительном расстоянии.

Решив, что пробыл в музыкальной зале достаточно времени, Рейф вышел через стеклянные двери, чтобы покурить и подышать свежим воздухом. Достав из серебряного портсигара тонкую сигару, молодой человек раскурил ее и глубоко затянулся, шагая от наполненного смехом и музыкой дома в кромешную тьму. Взошла полная луна, и стало гораздо светлее. Наконец, Рейф остановился и посмотрел на часы. Было уже почти одиннадцать.

Джилли, должно быть, устала, подумал Рейф, и все же выглядела свежей, как покрытый капельками росы оранжерейный цветок. Такие цветы не росли в Техасе, где все растения были крепкими и закаленными.

В этом-то и заключалась истина. Джилли – изнеженная роза, он – полевой василек.

Рейф исполнил свою роль, надев маску светской учтивости, но оставался самозванцем, лишь притворявшимся частью этого общества. Никогда ему не стать «джентльменом» в английском смысле этого слова. А если вскроется правда о его происхождении, эти самые люди будут говорить о нем не иначе, как об ублюдке, грязной дворняжке. Вряд ли такой человек годится в мужья дочери графа, чья родословная ведется от норманнских завоевателей.

Что-что, а это Рейф прекрасно понимал.

Набежавшая на луну туча на время закрыла ее. Полчаса почти истекли.

Танцуя с соседкой по столу, Джейсон Кинсфорд продолжал с интересом посматривать на Джорджину. Как только танец закончился, он тут же оставил партнершу и направился туда, где, непринужденно болтая, стояли Джорджи, Тони, Наташа и Марина. Не став даже приглашать девушку, Кинсфорд взял ее за руку, довольно бесцеремонно заявив:

– Вы просто должны подарить мне этот танец. – Он увлек Джорджи в сторону танцующих. Тони направился было вслед, но Наташа удержала его.

– Не могу видеть этого человека рядом с Джорджи, – сказал юноша, пытаясь вырваться из цепких рук любовницы.

– Он не сделает ей ничего плохого в присутствии стольких людей. Это всего лишь танец, мой милый.

Тони задумался.

– Наверное, ты права, – наконец, согласился он.

– В таком случае, давай убежим отсюда, я хочу тебя прямо сейчас.

Бросив быстрый взгляд в сторону кузины, молодой человек решил, что Наташа и в самом деле права. В этой зале Кинсфорд не мог причинить девушке никакого зла. Больше всего Тони сейчас хотелось того же, что и его любовнице. Неуемная страсть заставила его отбросить всякие предосторожности.

– Знаю, что выгляжу невоспитанным, но ничего не могу с собой поделать, – лебезил Кинсфорд.

Джорджи танцевала, не поднимая глаз на партнера, и думала только о том, как бы поскорее вырваться из его объятий. Слишком уж крепко сжимал он ее руку и талию. Девушке казалось, что она задыхается.

– Я хотел бы увидеться с вами позже, – горячо зашептал ей на ухо стареющий ловелас.

– Нет, – резко отказала Джорджи.

– Но вы должны, – умолял он, стараясь придать голосу как можно большую искренность. – Мне хотелось бы извиниться перед вами за грубое поведение.

– Считайте себя прощенным, – непреклонно ответила Джорджи, осматриваясь в поисках Тони. Она увидела, что кузен уходит, увлекая за собой Наташу.

Девушку выручила Марина. Заметив растерянность в глазах Джорджи, хозяйка, извинившись, резко оборвала разговор и поспешила на помощь.

– Кинсфорд, мне так хочется потанцевать с вами, – сказала леди Алленвуд, как только стихли звуки музыки и, взяв Джейсона за руку, освободила Джорджи из его объятий. – Вы не будете возражать, моя дорогая? – спросила Марина. Девушка облегченно улыбнулась.

– О, нет, – ответила она, – конечно же, нет. Я слишком устала, чтобы продолжать танцевать. И, если вы не возражаете, я хотела бы пожелать вам спокойной ночи и отправиться к себе. – С этими словами Джорджи повернулась и направилась к Джилли, стоявшей в одиночестве.

– Мы еще не закончили, – крикнул вдогонку Кинсфорд, но та, не обращая внимания, продолжала свой путь.

– Мне кажется, – заговорила леди Алленвуд, – у вас с этой леди все кончено.

Глаза любвеобильного писателя сузились.

– Не думаю.

Взгляд Марины был насмешлив.

– А я думаю именно так, – не сдавалась она. – Мало того, настаиваю на этом.

– Вы настаиваете?

– Да, – решительно заявила Марина. Кинсфорду ничего не оставалось, как притвориться смирившимся.

– Как вам будет угодно, – сказал он, внешне оставаясь спокойным, хотя внутри у него все кипело. Что возомнила о себе эта стерва? Она не может помешать осуществлению его планов.

– Я хотел бы немного проветриться, – проговорил Кинсфорд, припадая губами к унизанной кольцами руке Марины. – Вы позволите мне оставить вас, моя леди?

– Да, Джейсон, – ответила Марина, провожая писателя взглядом, пока тот не скрылся. Что-то в его глазах заставило Марину насторожиться, на самом деле он не был таким смирным, каким хотел казаться. Глаза мужчины излучали какой-то странный лихорадочный блеск. С ним нужно держать ухо востро.

Когда Джорджи подошла к подруге, глаза той светились от возбуждения.

– Я встречаюсь с Рейфом в библиотеке, – призналась Джилли, увлекая Джорджи в сторону, чтобы поговорить с ней наедине. – Он сам просил меня о встрече.

Джорджи, догадавшись по недавнему разговору с Тони, о чем Рейф собирался говорить с Джилли, раздумывала, сказать ли ей об этом. Художница понимала, что пыл подруги поостынет, когда та узнает, что Рейф просто собирается воспользоваться правами старшего брата. И все-таки, отправляясь на встречу с Рейфом с надеждой на несбыточное, она могла обжечься еще сильнее.

Стоит ли в этом случае быть честной? Могла ли она безжалостно сорвать с голубовато-серых глаз Джилли розовые очки? Нет.

Джорджи хоть и избрала малодушный путь, зато подарила подруге несколько минут счастья. И потом, она не знает о том, что скрывается в сердце американца. Может быть, он захочет сказать Джилли что-то еще, признаться в том, что сделает ее по-настоящему счастливой? Нет, не стоит ее предупреждать.

– Пожелай мне удачи, – попросила Джилли.

– Удачи тебе, – сказала Джорджи, печально улыбнувшись. – А теперь, давай немного пройдемся, прежде чем я пойду спать.

Рейфу не пришлось ждать долго. Он зажег лампу в глубине библиотеки, и комната озарилась мягким золотистым светом. Вернувшись назад, молодой человек остановился у дивана.

Джиллиан вошла и закрыла за собой дверь. Звук ключа, поворачиваемого в замке, убедил Рейфа, что их никто не сможет побеспокоить. Девушка подошла к нему.

– Я здесь, Рейф. Я пришла.

Джилли заметно нервничала.

Когда, наконец, предстояло узнать правду, она не на шутку разволновалась. С замирающим сердцем девушка подошла к Рейфу, стоящему позади дивана. Он казался таким спокойным, сильным и решительным, что любая женщина гордилась бы таким мужчиной. Джилли подошла к дивану и села, расправив юбку.