— Эй-эй, милая, притормози.

— Что такое? — осоловело моргнула Алька. Ее обычно прозрачные глаза сейчас были мутными от желания…

— Нам же нельзя!

— Что за глупости? Я буквально сегодня была у доктора, и он как раз советовал нам… Ну, ты понял. Я ведь уже перехаживаю. А это верный способ маленького поторопить.

Демьян облизал губы, отгоняя тут же мелькнувшие перед глазами картинки, чтобы на трезвую голову взвесить все за и против. Хотел даже погуглить на эту тему. Потому как, может, и правда, его сведения устарели. Но она разрушила все его планы, когда одним ловким движением расстегнула ширинку и сжала в руке подрагивающий от нетерпения ствол.

— Я осторожно, да? На полшишечки… — застонал Демьян.

— Да как угодно. Только скорее, я уже не могу…

Алька завозилась, повернулась к нему спиной. С недавних пор это была едва ли ни единственно возможная для них позиция. Сзади. Но сразу переходить к главному Демьян еще не был готов. Усадил жену на высокий барный стул, дернул вверх огромную футболку, оголяя круглый живот и налитую грудь, изборожденную голубоватыми реками вен. Молочную, с потемневшими, готовыми выполнить свою главную функцию, сосками. Втянул в рот. Алька привычно зашипела — те стали невозможно чувствительными. Выждал, давая ей время привыкнуть. Проник пальцами под резинку свободных брючек, лаская набухший вытянутый бугорок. И только потом стал их с рычанием посасывать. Выжимая в рот первые сладкие капли. Выбивая из нее звонкий крик. А уж потом, когда она зашлась вся, стащил со стула, развернул и мягко-мягко, благоговея, в нее вошел. Казалось, беременность сделала ее еще более тесной. И ей самой, и ему в таких условиях много не надо было. Кончили одновременно.

— Как я жил без тебя? — спросил, жарким ртом скользя по выступающим позвонкам. Подрагивая от удовольствия и неизменно следующей за актом любви слабости. — Алька… — закряхтел, освобождая ее, вовремя подхватил, Алю здорово шатало. — Нужно было хоть до кровати дотерпеть. Что ж ты со мной делаешь? — сокрушался. А та только улыбалась сонно. Абсолютно не возражая, видимо, против такого бесцеремонного с собой обращения. Наверное, и впрямь ничего другого для себя не желая. И, может, именно потому, что она вообще ничего от него не требовала, он так много хотел ей дать? Так много, что всерьез задумался о предложенной ему в команде ее вдруг смягчившегося отца должности. Нет, в политические игры Демьян и теперь играть был не намерен. Возможно, тем его кандидатура и оказалась привлекательной…

— Спи, моя хорошая, — сказал он, и Алька тут же, как по команде, уснула. Впрочем, совсем скоро она опять завозилась. Встала. Сходила в туалет. Вернулась. А через пару минут встала опять.

— Что такое? — насторожился Демьян.

— Кажется, сработало.

— Что сработало? — тупил он.

— Наши упражнения! Ну, что смотришь? Рожаю я.

— Так чего стоишь?! Одевайся быстро!

— И не подумаю. Первые роды — дело долгое. Чего мне в больнице торчать?

— Что? — открыл рот Демьян. — Ты совсем? В больницу! Быстро… Это приказ! — добавил в отчаянии, забывая, что Алька плевать хотела на его приказы. Впрочем, в этот раз она спорить не стала. Посмотрела в его глаза, понимая, что он ни за что не уступит, и, признавая извечное мужское право принятия решений, поплелась одеваться.

К счастью, они поторопились. Потому что Михаил Демьянович Богданов был еще тем торопыгой. Алька даже толком ничего понять не успела. Да и он тоже… Тоже не успел. И осознать, и принять. Всю ночь потом к кроватке сына вскакивал. Вновь пойдя наперекор отцу, который собирался, за каким-то чертом, на время ее пребывания в роддоме закрыть тот для других, Аля согласилась лишь на отдельную семейную VIP-палату.

— Ну, долго ты еще будешь кружить вокруг него? — улыбнулась молодая мамочка, лениво приоткрыв один глаз.

— Извини. Не даю тебе спать, да?

— Угу, — зевнула Аля. — Хочешь, переложи его к нам.

— А так можно? — тут же загорелся идеей Богданов.

— Не знаю. Но, может, ты, наконец, уснешь, если Мишка будет рядом.

Решение — так себе. Потому что ни черта он не уснул. Так и лежал, с изумлением разглядывая то помятое личико сына, то ее — немного уставшее, с залегшими под глазами тенями. И удивлялся, как она, такая крохотная, родила его сына? И по-новому влюблялся уже в них обоих.

Ближе к утру о рождении у Первого первенца прознали и парни. Стали требовать это дело «обмыть». К этому времени он уже порядком надоел Альке своей опекой, и та его с радостью выгнала. И велела до вечера не возвращаться. Других из роддома выписывали практически сразу же. Но Альку оставили на положенные трое суток — наверняка пытались выслужиться.

Демьян уходить не хотел. Но раз пришлось, явился на сбор едва ли не самым последним. Обнялся с Четвертым, Пятым, Шестым и Восьмым. За столом в любимом баре не было лишь Седьмого. Тут же принесли закуски и пиво. Хотя Семен утверждал, что такое событие нужно отметить чем покрепче. О работе пока речи не заходило, все поздравляли командира с новорожденным. Шумно, весело, с огоньком. Так что никто и не заметил, как Седьмой явился. И все, кто был в баре в тот вечер, подтвердили, что он, вот вам крест, был с самого начала вечера. Как и все Тени. А что за снайпер «убрал» в тот день конвоированного в здание суда Дениса Кириллова — так и осталось тайной, покрытой мраком.

— За Михаила Демьяновича! — звонко чокаясь.

А позже — за Михея — в тишине.


Конец