Нет, Питер не мог обречь Тилли на прозябание в нищете. Он не имел права на это. Питер обещал Гарри присматривать за ней, заботиться и опекать ее.

Стоя у стены бального зала, Питер сосредоточенно следил за пузырьками в своем бокале шампанского, радуясь тому, что Тилли не попадалась ему на глаза. Если бы он заметил Тилли, то наверняка стал бы следить за ней, а потом их взгляды рано или поздно встретились бы, она кивнула бы ему, он ответил бы ей поклоном… Одним словом, это неизбежно привело бы к общению. Возможно, поговорив с ним, Тилли захотела бы, чтобы Питер пригласил ее танцевать, и он не смог бы отказать ей…

Губы Питера скривились в горькой усмешке. Он вышел в отставку, чтобы избежать страданий, которые сулила ему война, но мирная жизнь приготовила ему не менее жестокие испытания.

Питер повернулся спиной к толпе гостей, но через минуту не удержался и, бросив взгляд через плечо, увидел, что рядом с ним остановилась группа молодых людей, с которыми он был знаком по армейской службе. Большинство из них приехали в Лондон с той же целью, что и Питер. Среди них один лишь Робби Данлоп имел несчастье быть приглашенным на злополучный званый ужин к леди Нили. Впрочем, Робби не попал под подозрение леди Уислдаун. Эта старая карга, по-видимому, была проницательна и понимала, что Робби не обладал умом и хитростью, достаточными для того, чтобы отважиться на дерзкую кражу.

— С этой Уислдаун прямо беда, — промолвил один из отставных военных, поглядывая на Питера и с искренним сочувствием качая головой.

Питер встал к ним вполоборота, хмыкнул и пожал плечами.

— Через неделю об этой писанине никто и не вспомнит, — промолвил второй, обращаясь к Питеру. — Уислдаун займется новым скандалом, оттачивая свое перо. Кроме того, уже сейчас никто не верит, что это вы украли браслет.

Питера охватил ужас, и он повернулся лицом к своему приятелю, произнесшему эти страшные слова. До сих пор Питеру в голову не приходила мысль, что кто-то может считать его вором. Его больше беспокоил ярлык «охотника за приданым».

— О, не обращайте внимания на сплетни! — воскликнул товарищ Питера по службе, отшатываясь от него. Выражение лица Питера не сулило ничего хорошего. — Я уверен, скоро выяснится, что кражу совершила компаньонка хозяйки дома. Такие люди обычно бывают, нечисты на руку.

— Мисс Мартин не воровка, — отрезал Питер.

— Откуда вы знаете? — спросил один из окружавших его джентльменов. — Вы с ней до этого были знакомы?

— Кражу совершила не мисс Мартин, — решительным тоном заявил Питер. — Я считаю бесчестным бросать тень на репутацию женщины.

— Да, но откуда вы знаете, что она…

— Я стоял рядом с ней! — перебил Питер. — Бедную женщину замучил попутай. У нее не было возможности незаметно подобраться к браслету. Не знаю, конечно, кто поверит теперь на слово мне, человеку, на которого наклеили ярлык главного подозреваемого!

Последние слова он произнес с горькой иронией.

Джентльмены стали тут же горячо убеждать его в том, что он не прав.

— Добрый вечер, мистер Томпсон, — раздался вдруг рядом с Питером знакомый мелодичный голос.

Это была Тилли. Кровь сразу же прилила к лицу Питера, и он резко обернулся. Он стремился избежать этой встречи и… жаждал ее.

— Рада видеть вас, — с улыбкой промолвила Тилли, и у Питера затрепетало сердце.

— Добрый вечер, леди Матильда, — сказал Питер и, поклонившись, поцеловал ей руку.

Тилли поздоровалась с Робби и снова обратилась к Питеру:

— Может быть, вы представите меня своим товарищам по службе?

Питер, нахмурившись, выполнил ее просьбу. Ему казалось, что все его приятели были очарованы Тилли. Или, вернее, ее приданым. Гарри вел себя неосмотрительно, когда хвастался состоянием сестры в разговорах с фронтовыми товарищами.

— Я слышала, как горячо вы защищали мисс Мартин, — промолвила Тилли, когда Питер, наконец, познакомил ее с приятелями, а затем обратилась к остальной компании: — Господа, я тоже была там и уверяю вас, мисс Мартин не могла украсть браслет.

— Так кто же это сделал, по вашему мнению, леди Матильда? — спросил один из бывших военных.

Тилли слегка поджала губы. Тот, кто хорошо знал ее, видел, что она была раздосадована вопросом. Однако выражение лица Тилли оставалось по-прежнему приветливым.

— Не знаю. Думаю, что браслет завалился за столик и, его скоро найдут.

— Да, но леди Нили наверняка уже приказала обшарить всю комнату, — возразил один из бывших военных.

Тилли беспечно махнула рукой. Этот жест свидетельствовал о том, что ей надоело обсуждать пропажу браслета, и разговор плавно перетек в другое русло. Питер был поражен тем, с какой легкостью Тилли положила конец неприятной дискуссии и перевела беседу на другую тему.

Он слушал вполуха, как его приятели и Тилли говорили о погоде, которая в этом году не радовала жителей столицы, и отпускали едкие замечания по поводу нарядов некоторых гостей. Его лицо приняло выражение вежливой скуки. Тем самым Питер пытался продемонстрировать полное безразличие к Тилли, видя, что в их сторону собравшиеся в бальном зале гости бросают косые взгляды.

Однако Тилли вдруг повернулась к нему и промолвила:

— Мистер Томпсон, вы слышите, что уже заиграла музыка?

Питеру не хватило духу сделать вид, что он не понял ее намека. Он предложил Тилли руку и повел ее в центр зала. Оркестр играл вальс.

Как только их пальцы соприкоснулись, Питер почувствовал, что летит в пропасть.

Он убеждал себя в том, что совершает огромную ошибку, что их не должны видеть вместе, но ничего не мог поделать с собой. Его сердце переполняла радость от того, что он сжимает Тилли в своих объятиях.

В конце концов, он махнул рукой на то, что его поведение может возбудить новую волну сплетен и дурная слава охотника за приданым закрепится за ним навсегда. Вальс с Тилли был ему дороже незапятнанной репутации.

В начале бала в доме леди Харгривз Тилли удалось уйти из-под строгого надзора родителей. Почувствовав свободу, она сразу же стала разыскивать Питера Томпсона, а заметив его, устремилась туда, где он стоял.

Тилли рассчитывала, что он окружит ее вниманием, но этого не произошло. Питер держался холодно и отчужденно, и это неприятно поразило Тилли.

Она была раздосадована тем, что ей в присутствии десятка других джентльменов пришлось прозрачно намекать на свое желание потанцевать с ним. Но как только Питер закружил ее в вальсе по просторному залу, ее обида и раздражение испарились.

Тилли явственно ощущала прикосновение его ладони к своей спине, и по ее телу проходил трепет. Выражение его лица изменилось. Холод и отчуждение в глазах Питера сменились пылким огнем. Заглядывая в их глубину, Тилли чувствовала, что у нее перехватывает дыхание.

Если бы не лежавшая у нее на спине твердая рука Питера, она бы, пожалуй, бросилась сейчас ему на грудь и припала к его манящим губам. И тогда ей стало бы наплевать на скандальность ситуации, на то, что на них устремлены десятки глаз.

Но рука Питера одновременно возбуждала и сдерживала Тилли. Через некоторое время прикосновение его ладони стало более нежным, мягким. Питер как будто крепче прижимал Тилли к себе, хотя расстояние между ними не сокращалось. В груди Тилли вспыхнуло пламя и охватило ее жарким огнем.

— Я сделала что-то такое, что вызвало ваше недовольство? — спросила она, пытаясь отвлечься от мыслей о губах Питера.

Огонь желания готов был поглотить ее.

— Вовсе нет. С чего вы это взяли? — грубовато промолвил он.

Тилли пожала плечами:

— Мне так показалось. Вы стали вести себя… отчужденно, что ли. Я вдруг почувствовала, что вам неприятно мое общество.

— Ерунда, — хмыкнув, сказал Питер тем тоном, каким мужчины обычно говорят с женщиной, очевидную правоту которой не желают признавать.

Тилли выросла бок о бок с двумя братьями и прекрасно знала, как надо обходиться с мужчинами.

— Вы были великолепны, когда защищали мисс Мартин, — заметила она.

Его рука, лежавшая на ее спине, напряглась.

— Так поступил бы каждый.

— Нет, — мягко возразила Тилли, — далеко не каждый. И вы это прекрасно знаете.

Она подняла на него глаза, ожидая, что он сейчас снова начнет перечить ей. Однако Питер был умным человеком и не стал этого делать.

— Джентльмен ни в коем случае не должен бросать тень на репутацию женщины, — сказал он сдержанным тоном.

Тилли восхитил и смысл этой фразы, и тон, которым она была произнесена. Ее очаровали суровые нотки, звучавшие в голосе Питера, и его строгие жизненные принципы.

Хотя возможно, он не всегда придерживался их. В обществе существовала мода на повес, легкомысленно относящихся к женщинам. Впрочем, Тилли не считала Питера жестоким человеком, способным причинить женщине серьезную душевную травму.

— Женщине тоже не следует наносить ущерб репутации джентльмена, — заметила Тилли. — Мне жаль, что леди Уислдаун нарушила это правило. Она дурно поступила, возведя на вас напраслину.

— Вы верите тем сплетням, которые распускает эта писака?

— Разумеется, нет. Хотя порой я с одобрением отношусь к ее отдельным замечаниям. Однако на этот раз она перешла границы дозволенного.

— Она никого открыто не обвинила, — пожав плечами, промолвил Питер.

Он старался придать лицу беззаботное выражение, но не мог. Тилли видела, что он разъярен, задет за живое, и сочувствовала ему. Если бы Тилли знала, кто такая была эта леди Уислдаун, она устроила бы ей взбучку.

Тилли переживала, пожалуй, не меньше, чем Питер, и это удивляло ее.

— Леди Матильда… Тилли… — снова заговорил он.

Его голос вывел ее из задумчивости, и она подняла на него глаза. Питер с удивленной улыбкой кивнул на ее руку.