У Тилли не было опыта общения с мужчинами. В тот год, когда она начала выезжать в свет, погиб Гарри, и Тилли сразу же покинула Лондон. Она уехала в поместье отца и там, в сельской глуши и уединении, погрузилась в траур по брату.

— Что случилось? — спросил Питер. Тилли подняла на него глаза и слабо улыбнулась.

— Ничего, — солгала она. — А почему вы задали этот вопрос?

— Вы не пьете чай.

— Я хочу, чтобы он остыл. Я люблю, чтобы чай был не горячим, а чуть теплым. — Она поднесла чашку к губам и сделала глоток. — Ну вот, теперь он намного вкуснее.

Питер внимательно наблюдал за ней. Тилли проклинала свою судьбу. Надо же было влюбиться в мужчину, наделенного умом и проницательностью! Ей казалось, что он видит ее насквозь. Это было ужасно.

— Вы поедете в пятницу на бал к леди Харгривз? — спросила Тилли, решив сменить тему разговора.

Питер кивнул:

— Полагаю, вы тоже будете там?

— Конечно. Там соберется весь Лондон. Я уверена, что леди Нили появится на балу в своем знаменитом браслете.

— Она нашла его? — с удивлением спросил Питер.

— Еще нет, но я не сомневаюсь, что найдет. Трудно представить, что его украли во время ужина. Скорее всего, браслет упал за придвинутый к стене столик, и за него до сих пор никто не додумался заглянуть.

— Думаю, вы правы, это наиболее вероятная версия того, что в действительности произошло, — согласился с ней Питер, однако его голосу не хватало уверенности.

— И все же вы допускаете и другие версии? Питер ответил ей после некоторого колебания: — В жизни нередко происходят странные вещи, леди Матильда. Это трудно понять, но отчаяние порой способно толкнуть мужчину на кражу.

Тилли не нравилось, когда Питер называл ее леди Матильдой. Это звучало слишком официально и отдаляло их друг от друга.

— И все же я не могу представить, что кто-то поступил столь дерзко и стащил браслет прямо из-под носа хозяйки, — сказала она.

Питер вдруг замер, устремив на Тилли пристальный взгляд, который показался ей странным. Она подумала, что ее слова прозвучали очень наивно, выдавая в ней провинциалку. Питер наверняка решил, что перед ним дурочка. Тилли была неприятна эта мысль.

Она открывала душу перед этим человеком. Не следовало этого делать. Однако Тилли привыкла доверять друзьям и соседям, она считала их честными людьми.

Когда Питер снова заговорил, Тилли, к своей радости, поняла, что неправильно истолковала выражение его лица.

— Наверное, вы правы, — сказал он, и у Тилли отлегло от сердца. — Я давно заметил, что большинство тайн и загадок имеют очень простые объяснения. Не пройдет и недели, как леди Нили будет вынуждена принести нам всем свои извинения за излишнюю подозрительность.

— Значит, вы не считаете, меня глупой и излишне доверчивой? — вырвалось у Тилли.

Она не смогла удержаться и задала этот вопрос, потому что мнение Питера имело для нее огромное значение.

Питер улыбнулся:

— Разумеется, нет. Я не всегда согласен с вами, но мне приятно пить чай с человеком, безнадежно верящим в добрые качества ближних.

У Тилли стало тяжело на душе. Возможно, Питера ожесточила война. Неужели Гарри тоже стал похожим на своего приятеля? Мысль о том, что ее брат сильно изменился за последние годы не в лучшую сторону, не раз приходила в голову Тилли, однако она всегда гнала ее прочь. В ее памяти запечатлелся прежний Гарри — улыбчивый, сыплющий остротами, веселый.

Тилли сразу заметила, что во взгляде Питера Томпсона горит мрачный огонек, который не исчезает, даже когда Питер улыбается.

Гарри всю войну сражался бок о бок с Питером. На его глазах гибли товарищи, и это не могло пройти для него бесследно. Наверное, во взгляде Гарри тоже часто зажигался мрачный огонь.

— Тилли?

Она быстро подняла глаза на своего гостя. Он смотрел на нее с удивлением. Пауза в их разговоре слишком затянулась.

— О, простите, я задумалась.

Она пригубила чашку с чаем. Глядя поверх ее края на Питера, Тилли впервые за это время думала не о брате. Нет, ее мысли теперь занимал вовсе не Гарри.

Тилли думала о Питере. Ей хотелось, чтобы с его лица исчезла тень, а в глазах перестал гореть мрачный огонек. И она надеялась, что станет именно той женщиной, которая навсегда развеет его печаль и избавит от тягостных воспоминаний о войне.

Глава 3

«…А теперь, когда автор этих строк предал огласке список гостей скверно закончившегося званого ужина в доме леди Нили, он предлагает читателям перейти к обсуждению подозреваемых в краже.

О мистере Питере Томпсоне известно не много, хотя в обществе у него сложилась репутация храброго военного, сражавшегося в войне с Наполеоном. Мы понимаем, что не пристало вносить имя героя в список подозреваемых в воровстве, и автор этих строк не стал бы этого делать, если бы не тот факт, что мистер Томпсон является не только ветераном войны, но и охотником за богатыми невестами. Он прибыл в столицу с намерением выгодно жениться. Впрочем, по мнению автора этих строк, который отличается объективностью, в стремлении добиться поставленной цели, мистер Томпсон до сих пор не был замечен в вульгарных манерах или излишней суетливости.

Вместе с тем хорошо известно, что его отец, лорд Стафтон, не принадлежит к числу богатых аристократов, а сам мистер Томпсон является, его вторым сыном. И поскольку старший брат уже обзавелся потомством, мистер Томпсон стоит четвертым в очереди за титулом барона. Поэтому если мистер Томпсон стремится вести достойный образ жизни после отставки, ему необходимо жениться на состоятельной женщине.

Или — если довести эту мысль до логического завершения — попытаться добыть средства к безбедному существованию каким-то другим путем».

«Светские заметки леди Уислдаун». 31 мая 1816 года

Если бы Питер знал, кто скрывается под именем вездесущей леди Уислдаун, он задушил бы этого человека своими руками.

Его, отличившегося в боях военного, назвали охотником за богатыми невестами! Питер не любил, когда его делали посмешищем, и всегда плевался от отвращения, когда ему давали прозвище или кличку. Он жил в Лондоне уже месяц и все это время старался вести себя предельно осторожно, опасаясь, что к нему прилипнет какой-нибудь постыдный ярлык.

Между человеком, который ищет в супруги женщину со скромным достатком, и тем, кто совращает девушку ради огромного приданого, есть большая разница. И она заключается в наличии или отсутствии чести.

Питер всегда с большой щепетильностью относился к вопросам чести и бесчестья. Это началось еще в раннем детстве. Когда Питеру было, всего лишь пять лет, отец как-то посадил его себе на колени и объяснил, чем отличается истинный джентльмен от всех остальных. Поэтому Питер взбеленился, узнав о том, какие грязные слухи распускает о нем трусливый автор колонки светской хроники. Эти сплетни могли запятнать доброе имя Питера.

«Если бы у самой этой чертовой дамы была честь, — с яростью думал он, — она не скрывала бы свое настоящее имя. Только малодушные люди берут себе псевдоним, чтобы безнаказанно оскорблять других и подвергать сомнению их добрые намерения».

Не имея возможности свести счеты с леди Уислдаун, Питер пришел в плохое расположение духа и попытался сорвать зло на своем камердинере, хотя знал, что завтра будет долго извиняться перед ним, испытывая чувство вины за несдержанность.

Несмотря на душившую его ярость, Питер все же отправился на бал в дом леди Харгривз. Он не мог уклониться от ее приглашения, так как это могло возбудить в обществе кривотолки. Люди могли подумать, что Питер придает слишком большое значение словам леди Уислдаун. С его стороны было бы благоразумнее высмеять газетенку и утешиться тем, что она в оскорбительной манере отозвалась не только о нем. Леди Уислдаун уделила внимание еще пятерым гостям, включая, бедняжку мисс Мартин, компаньонку леди Нили.

Питер вынужден был явиться на бал еще и потому, что ранее уже принял приглашение. В доме леди Харгривз соберутся самые блестящие невесты столицы. Питер не мог пропустить этот парад красавиц, поскольку твердо решил жениться еще до окончания нынешнего светского сезона. Он едва сводил концы с концами, ведя скромный образ жизни холостяка и оплачивая небогатое жилье, располагавшееся к северу от Оксфорд-стрит.

Питер предполагал, что почтенные отцы девушек на выданье в этот вечер, возможно, будут особенно настороженно относиться к нему и не позволят дочерям общаться с ним, но он не мог оставаться дома. Отсутствие на балу в глазах общества было равносильно признанию своей вины. Взвесив все «за» и «против», Питер решил вести себя, как ни в чем не бывало.

Хотя на душе у него кошки скребли.

Хуже всего было то, что он не мог позволить себе общаться с Тилли. Она была самой богатой невестой в этом сезоне, да к тому же красавицей. К любому, кто ухаживал за ней, общество автоматически прикрепляло ярлык охотника за приданым. Если бы Питер проявлял к ней повышенное внимание, его репутация была бы запятнана.

Тем не менее, Тилли казалась единственным существом, к которому Питера по-настоящему тянуло.

Она являлась к нему во снах, занимала все его мысли. Ему казалось, что Тилли понимает его.

Во всяком случае, она умела успокоить Питера одной улыбкой, одним словом.

Но он хотел от нее большего. Питер хотел собственноручно измерить длину ее волос, вынув из ее прически шпильки и распустив их. Он хотел знать, как пахнет ее кожа и, какова она на ощупь. Он хотел прижимать ее к себе в танце крепче, чем это разрешали правила приличий, а потом увлечь Тилли в укромное место, где бы их, никто не увидел.

Но эти мечты были несбыточными. Граф Канби никогда не дал бы согласия на брак единственной дочери с младшим сыном барона, у которого не было за душой ни гроша. А если бы Питер осмелился похитить Тилли, если бы она убежала с ним из дома, ее наверняка лишили бы наследства.