— Привет, Дики!

Роузи терпеть не могла красавчика актера еще со времен их детства, поскольку у Дики была безобразная привычка дразнить всех, кто слабее его. Больше всего от него доставалось Роузи, в особенности когда они оставались вдвоем. Он превратил ее жизнь в сплошной кошмар. Вот и сейчас он спрыгнул со сцены на грязный пол и направился к ней развязной походкой.

— Я не видел тебя таким грязным с тех пор, как ты вывалялся в грязи в свинарнике. Тогда тебе было лет восемь… — Дики криво ухмыльнулся и посмотрел на остальных актеров, сгрудившихся позади него. — Эй, молодцы, собирайтесь в круг и послушайте замечательную историю о том, как Роузи визжал громче всех свиней, вместе взятых.

Заинтересованные актеры выдвинулись вперед, поближе к Роузи, и она поняла их тактику: собравшись на нижней галерее, они решили сначала окружить ее со всех сторон и после того, как путь к отступлению будет отрезан, дать волю своим насмешкам. Она была даже рада, когда Дики отступил в сторону.

— Ну, так что же? Неужто ты так и не умывался с того времени? — продолжал Дики.

Актеры протянули к Роузи руки и громко заулюлюкали. Вспотевшие ладони Роузи заскользили по колонне. Без сомнения, пахло от нее омерзительно, хотя они с сэром Дэнни добежали до берега седой Темзы и ополоснулись.

Взмахнув руками, вошедший сэр Дэнни провозгласил:

— Самый ужасный день в Лондоне, когда земляные черви насмехаются над прекрасной розой! Но серебряные потоки дождя прольются с небес! Они омоют эту розу, и прелестный цветок воспрянет во всем великолепии и снова станет благороднейшим из цветов. А черви останутся червями и так и будут ползать на брюхе в придорожной грязи!

— Точно, — подтвердил дядюшка Уилл. — И если эти червяки не прекратят немедленно свои мерзкие штуки, они даже не успеют удивиться, обнаружив себя с перерезанными глотками!

Не выпуская из рук текста пьесы, дядюшка Уилл свирепо посмотрел на притихших актеров. Те моментально и дружно повернулись к дверям и, толкая друг друга, бросились наутек.

— Итак, — обратился дядюшка Уилл к сэру Дэнни. — Они ушли. Что тебе нужно?

— А что заставило тебя думать, что мне что-то нужно? — вопросом на вопрос ответил сэр Дэнни.

— Ты никогда не приходишь просто так.

— Подозрительная скотина!

— Мерзкий плут! — парировал дядюшка Уилл и, протянув руку, ласково взъерошил волосы Роу-зи. — Рискуя быть обозванным червяком, должен все же сказать, что ты действительно перепачкан несколько сильнее, чем обычно, мой мальчик. Держу пари, здесь не обошлось без этого негодяя!

— «Этот негодяй» сам чуть было не оказался с перерезанным горлом. — Роузи поддержала сэра Дэнни под локоть, словно тот вот-вот потеряет сознание. — Нам необходимо перевязать его.

— Говорю тебе, что со мной не произошло ничего страшного! — рявкнул сэр Дэнни, вырывая у нее свои локоть. — Это тебя там чуть не придушили. — Он распахнул ей ворот. — Синяки и кровоподтеки на твоей коже напоминают пятна вина на слоновой кости. Да, твоя молодость могла бы оказаться более печальной, чем моя старость. Когда в следующий раз, черт побери, я прикажу тебе удирать — делай то, что велят!

— Не понял.

— Когда я говорю тебе, чтобы ты удирал, — повторил сэр Дании, слегка встряхнув Роузи, — ты должен делать это, не раздумывая!

— Только вместе с вами, — упрямо ответила Роузи.

— Когда я говорю удирать…

— Нет! Я не могу! — Она отошла от сэра Дэн-ни и повернулась к нему спиной. Новое страдание и старый страх смешались воедино, и Роузи изо всех сил старалась, чтобы все это не выплеснулось наружу. Она сложила руки в молчаливой мольбе. — Я не могу позволить вам снова уйти, отец!

— Посмотри на меня, Розенкранц, и слушай, что я скажу. — Сэр Дэнни погладил ее по спине.

— Нет! Я не позволю вам смотреть на меня вот такими большими глазами, чтобы изгнать страх из моего сердца, как вы это делаете, когда к вам приходит кто-нибудь из ваших актеров с больными зубами или с желчным камнем. Но здесь — совсем другое дело. Не стоит хитрить со мной, сэр Дэнни, по мне лучше умереть вместе, чем жить порознь!

— Тогда я тоже тебя не понимаю, — ответил сэр Дэнни совсем другим, мягким тоном.

Иногда страх появлялся неожиданно, как убийца из-за угла. Он сжимал ее сердце своими цепкими пальцами и выдергивал из реальности в мир, где царили тревога и опасность. Обычно привидения являлись только по ночам, но иногда призраки представали перед ней и среди бела дня.

Как сегодня. Вырвавшись из рук сэра Дэнни, Роузи тихо проговорила:

— Я ничего не буду слушать, отец, и ни за что не позволю вам уйти.

— Не кажется ли тебе, дядюшка Уилл, что наше молодое поколение слишком уж нахально? — прочистив горло, спросил сэр Дэнни после минутного молчания.

— Ну, если бы мой собственный сын был еще жив, он бы был более уважителен ко мне, — ответил дядюшка Уилл.

Роузи несколько раз взмахнула руками — вверх-вниз, вверх-вниз, — пытаясь стряхнуть с себя обуревавший ее страх. Внимательно посмотрев на нее, дядюшка Уилл наконец предположил:

— Судя по всему, вы снова попали в переплет?

— Да, — ответила Роузи.

— Нет, — ответил Дэнни.

— Значит, все-таки «да», — решил дядюшка Уилл.

— Только малодушный трус мог сказать «да»! — Сэр Дэнни гневно посмотрел на Роузи и пробормотал так, чтобы его слышал только дядюшка Уилл: — Но все-таки пошли за Людовиком.

— За Людовиком? — вздрогнул дядюшка Уилл. — Лучше назвать его Лазарем, восставшим из гроба, — от него веет смертью.

— Но он был верен мне все это время, я нанял его семь лет назад. — Сэр Дэнни прижал к носу надушенный носовой платок.

— Насколько я помню, — вмешалась Роузи, — он сам принял это решение.

— Да, — признал сэр Дэнни. Он очень сильный. От одного его взгляда трепещет вся труппа, и одно время я даже подумывал выгнать Людовика от греха подальше, но оставил, подозревая, что он попросту откажется уйти.

— Эй, ты! — Дядюшка Уилл ткнул пальцем в одного из рабочих. — Найди управляющего труппой сэра Дэнни и скажи, чтобы он распорядился привезти сюда всех. С реквизитом, декорациями и всем остальным. — Он взглянул на сэра Дэнни. — Ты сможешь спокойно исчезнуть из города в крытой повозке. Пойдем в мою комнату, там нас никто не сможет подслушать.

Еще не до конца убежденная, что сэр Дэнни пребывает в добром здравии, Роузи пошла по пятам за обоими мужчинами в маленькую комнатенку, в которой хранились деньги, билеты и кучи разных бумаг. Со стороны могло показаться, что сэр Дэнни и дядюшка Уилл вечно соперничают и не доверяют друг другу, но на самом деле их связывала крепкая дружба. Не в первый раз Роузи мысленно сравнила их с Давидом и Голиафом: они были словно подобраны под стать друг другу — по своим размерам физически сильный, плешивый дядюшка Уилл затмевал хрупкого, щеголеватого сэра Дэнни. Хотя агрессивная натура сэра Дэнни была полной противоположностью задумчивой меланхоличности дядюшки Уилла, именно он вдохновлял последнего на описание наиболее воинственных персонажей его многочисленных пьес.

Сняв с пояса огромный ключ, дядюшка Уилл отворил дверь и жестом пригласил их войти.

— Ну, кто теперь хочет вырезать вам сердце?

— Ох! — вздохнул сэр Дэнни, постучав по денежному ящику. — Больше никто.

— Всего лишь граф Эссекс и граф Саутгемптон, — грубовато заметила Роузи.

Даже при скудном освещении она увидела, как с лица дядюшки Уилла исчез обычный румянец.

— Граф Саутгемптон? Господи Боже, да он же мой покровитель!

При последних словах дядюшки Уилла сэр Дэнни подпрыгнул, словно примадонна блошиного цирка.

— Проклятый предатель, этот твой граф! Он заслуживает по меньшей мере смертной казни!

— Именно так сэр Дэнни ему и сказал. Это было во дворце графа Эссекса в присутствии многих лордов. — Сообщила Роузи дядюшке Уиллу, который обессиленно прислонился к стене, прижав руки к груди жестом, отточенным до совершенства в бесчисленных театральных постановках.

— Какое ужасное несчастье! Саутгемптон знает о нашей дружбе!

— Все началось с того, — продолжала Роузи, что он вызвал нас прямо с улицы и приказал доставить вам письмо.

Дядюшка Уилл уронил пьесу на стол.

— Какое письмо?

— Саутгемптон хочет, чтобы ты, — сэр Дэнни сверкнул глазами, — поставил «Ричарда II».

Подергав себя за редкую бородку, дядюшка Уилл спросил:

— А зачем? Это же старая пьеса, она давно потеряла интерес у публики, тем более, что речь в ней идет о свержении монарха.

Сэр Дэнни схватил его за грудки и начал трясти с остервенением терьера, вцепившегося в медведя.

— Поэтому он и хочет поставить эту пьесу, садовая твоя голова, без всякого стыда и осторожности. Господи, да ведь Эссекс говорил о мятеже!

— О мятеже?

— О бунте, о восстании, о революции — как тебе угодно.

— Я знаю, — раздраженно сказал дядюшка Уилл, — но ничего не понимаю.

— Ах, не понимаешь? — Сэр Дэнни стоял, упершись одной рукой в бедро, а другой указывая куда-то в небо; он был похож на монумент, олицетворяющий негодование. — Эссекс и Саутгемптон хотят, чтобы ты поставил «Ричарда II» для нагнетания обстановки волнения и беспокойства, чтобы поднять мятеж против того самого капитана, который ведет наш остров-корабль сквозь бурные воды войны и мира.

— Против самой королевы? Ты ошибаешься, быть того не может! — Дядюшка Уилл воззвал к Роузи: — Он ошибается, ведь так?

— Дай-то Бог, чтобы он ошибался! — Роузи подошла к столу и взглянула на груду бумаг. — Но, как вы знаете, королева Елизавета, будучи недовольной Эссексом, урезала его доходы.

Все еще не придя в себя, дядюшка Уилл вымолвил:

— Но мятеж? Эссекс — ее фаворит. Он, должно быть, сошел с ума, если думает, что добьется успеха.

— Да, королева избаловала его своими милостями, — кивнул сэр Дэнни, — что в сочетании с его красивой внешностью и богатством вскружило графу голову. Теперь он говорит о нашей доброй Елизавете такие вещи, что, я думаю, с его разумом действительно не все в порядке. Проклиная свою бедность, он заявляет, — сэр Дэнни понизил голос, — что все меры, предпринятые королевой по его обузданию, такие же горбатые, как она сама. Да, этот бедняк, если захочет, сможет скупить пол-Англии!