Его спас рефлекс, выработанный годами: услышав тонкий поющий звук спущенной тетивы, Тони бросился на пол.

12.

Это была очень незатейливая стрела — ясеневое древко, заточенное с одной стороны, и гусиное перо с другой. Подобную штуку мог бы изготовить в Англии любой мальчишка, но кто сделал именно эту?

Тони стоял у освещенного утренним солнцем окна своего кабинета и задумчиво вертел в руках стрелу. Этой стрелой и убить-то никого нельзя. Нет, скорее всего нельзя, поправил себя Тони. В подавляющем большинстве случаев стреле все-таки требуется стальной наконечник, глубоко вонзающийся в жертву. Так зачем же тогда стреляли этой деревяшкой?

Прошлой ночью он чуть с ума не сошел от страха, что стрела поразила Роузи, однако она заверила, что с ней все в порядке. Все равно Тони не мог успокоиться — ему хотелось раздеть девушку и, внимательно изучив каждый дюйм ее тела, удостовериться собственными глазами в том, что она в добром здравии.

Тони отвернулся от окна и взглянул на Роузи, сидящую за его столом, одетую с утра в весьма скромное платье. Она позволила своим трем наставницам привести в порядок ее волосы и покорно явилась к Тони по его зову. Покладистость Роузи, Тони был в этом уверен, объяснялась только ее желанием выяснить что-нибудь про эту стрелу. Но он не мог ничего сказать ей.

Подойдя к двери, Тони внимательно проверил запор и успокоился, только убедившись в его надежности. Меньше всего ему хотелось бы повторения вчерашнего «случайного» подслушивания Хэла.

— Надеюсь, ты поняла, почему я попросил тебя никому не рассказывать про вечернее происшествие? Уверен, что лучше всего будет, если это останется между нами: мы же не хотим паники в этом доме.

— Хотите сказать, большей паники, чем моя собственная?

Да, Роузи действительно охвачена паникой. Но это чувство пришло к ней позже — сначала, обнаружив себя лежащей на земле в обнимку с Тони, на Роузи накатила безумная ярость. Однако, когда он Показал ей стрелу, девушка похолодела и потащила его в дом с такой силой, что Тони отбросил всякую Мысль обыскать кусты, чтобы схватить стрелявшего человека. Однако мысль о том, что Роузи угрожала опасность, привела Тони в бешенство, хотя в то же время он был восхищен ее самообладанием.

— Кто научил тебя драться?

— Что? — Вопрос Тони застал ее врасплох.

— Работать кулаками и коленками. Кто научил тебя этому?

— По большей части сэр Дэнни. Он боялся, что мне будет доставаться в драках с другими… мальчишками, и считал, что надо уметь давать им сдачи. — Роузи вздернула подбородок, и ее голос зазвучал жестче. — Иногда честные горожане не только отказывались заплатить нам за выступление, но и пытались избить, порой и убить, а заодно и забрать наших лошадей. Если бы я выпустила такую стрелу, вы были бы мертвы.

Прислонившись к двери, Тони взъерошил перо на стреле.

— По крайней мере ты единственная, кто точно не делал этого.

— Что вы имеете в виду?

Роузи очень хотела придать своему лицу бесстрастное выражение, но Тони догадывался, что ей совсем не нравится ход его мыслей. Тони он тоже не нравился, но только вместе они могли вычислить источник этой угрозы. Только вместе. Тем более, что не было лучшего способа заставить Роузи остаться с ним наедине.

— Итак, мы вышли на террасу, разговаривая в свое удовольствие. Сколько это продолжалось? Час? Потом, после того, как это случилось, мы осторожно поползли в дом, пытаясь остаться в живых хотя бы еще несколько минут. — Тони улыбнулся своему товарищу по несчастью. — А казалось, что прошел целый час. Но это не могло продолжаться больше пяти минут.

Роузи ответила Тони такой же улыбкой, словно забавляясь его тревогой:

— Пять минут…

— Мы вошли в дом, старательно избегая встречи со слугами и стараясь не приближаться к дверям столовой. В моей передней еще раз убедились, что никто из нас не ранен, и после этого ты отправилась в свою спальню, которую заперла на ключ, а я отправился в столовую принести твои извинения нашим гостям.

Роузи подалась вперед.

— И?..

— Любой из них под каким-нибудь предлогом мог выйти из столовой и вернуться обратно.

Тони посмотрел на Роузи, стараясь, чтобы она следила за ходом его мыслей! Все-таки нравилось ей это или нет, Роузи была и оставалась женщиной, только совсем не такой, с какими Тони был знаком раньше. В подобных обстоятельствах многочисленные претендентки на его руку и сердце вряд ли были бы способны на что-нибудь, кроме обморока. Роузи же смело глядела в лицо фактам, стараясь понять логику его рассуждений; ей очень хотелось помочь Тони изобличить неизвестного злодея. И она не оставит Тони с ним один на один.

— Надеюсь, вы не подозреваете всерьез сэра Дэнни? — спросила Роузи.

— Надеюсь, ты не подозреваешь всерьез моих сестер и леди Хонору? — передразнил ее Тони.

Их взгляды встретились, и неожиданно оба от души рассмеялись.

— Я… Ой, не могу… Я представила себе леди Хонору, прячущуюся в кустах… — Роузи изобразила несгибаемую фигуру Хоноры, пытающуюся поднять лук, и Тони мгновенно посерьезнел.

— Я не раз видел леди Хонору на охоте. Многие мужчины могли бы позавидовать ее искусству стрельбы из лука… — Роузи тоже перестала смеяться. — Неужели ты не понимаешь? У каждого из них есть свои причины.

— Но кто же тогда в опасности? Вы или я? Именно в этом и заключался весь вопрос, и оба они знали это. Стрела летела прямо в то место, где стоял Тони, однако, не зная мастерства неизвестного лучника, нельзя было точно утверждать, в кого он целился. Мучаясь этим вопросом, Тони ворочался всю ночь, но так и не смог заснуть: так или иначе, но мысль о том, что стрела предназначалась Роузи, беспокоила его несравненно больше, нежели собственная безопасность. Когда девушка сломала руку, Тони насмотрелся на ее страдания и не желал видеть это еще раз.

— Вы очень хороший хозяин, и слуги делают все, что вы приказываете. — Роузи взглянула на свои вычищенные ногти. — Может быть, кто-нибудь из ваших слуг или наемных работников желает избавиться от меня?

Тони уже приходила в голову такая мысль, но он не верил в это, и Роузи, и ее притязание на наследство находились в его руках, и, разумеется, все знали об этом. Но кто-то пытался же самым жестоким образом разлучить его и Роузи. И Тони подозревал, что здесь кроется значительно более простой мотив — ревнивая страсть.

— Послушай, а у тебя здесь нет навязчивых поклонников?

— Кроме вас?

Так. Дерзость. Господи, ее чуть было не убили, а она смотрит на него чистым и ясным взглядом и при этом еще издевается! Ладно, если она дерзит, то он может и попугать… Вплотную подойдя к стулу, Тони встал напротив Роузи.

— Поклонник. Любовник. Страшный ревнивец. Тот, кто скорее предпочел бы видеть нас со стрелой в сердце, нежели позволить мне жениться на тебе.

— Это самое лучшее объяснение, которое вы Могли придумать? Ревнивец, сгорающий от любви и стреляющий в нас из лука? Вы льстите мне, сэр.

Итак, напугать не удалось. Впрочем, это неудивительно.

— Итак, у тебя нет поклонника? — настаивал Тони.

— Как это я могла иметь поклонника, если до вчерашнего дня была странствующим актером?

Роузи отвечала без запинки, однако ее взгляд не отрывался от стрелы, и она в конце концов нервно выдернула ее из рук Тони.

— Ты относишься к такому типу женщин, в которых влюбляются все мужчины.

— В таком случае они слишком хорошо это скрывают.

Тогда Тони спросил в упор:

— Это ведь Людовик, не так ли?

Тень, пробежавшая по лицу Роузи, послужила Тони достаточным ответом, и он вспомнил красноречивый обмен взглядами между ним и Людовиком во время первого выступления труппы сэра Дэнни.

— Так я и знал! Он бросил мне вызов из-за тебя еще до того, как я решил, что ты станешь моей!

— Я не ваша.

В голосе Роузи звучала убежденность, но она отвечала мужчине, не привыкшему терпеть поражения.

— Ты принадлежишь мне каждую ночь в моих снах. А прошлой ночью ты могла бы стать моей наяву, если бы не эта стрела. — Румянец, вспыхнувший на щеках девушки, и ее участившееся дыхание развеселили Тони. Корсет явно стеснял ее грудь, и, подумав про это жестокое приспособление, Тони содрогнулся. Вот если бы освободить ее из этих тисков! Она бы благодарно повернулась к нему лицом, а он бы припал губами к ее груди и ласкал до тех пор, пока…

Роузи дернула его за волосы, вернув в действительность.

— Послушайте, а у вас нет врагов, настолько ненавидящих вас, что они готовы пойти на убийство? — Роузи нацелилась стрелой в сердце Тони. — Из числа той доброй сотни, познакомившейся с вашими кулаками и шпагой? Ведь это очень возможно? Да, более, чем возможно, почти наверняка!

Тони улыбнулся и почему-то успокоился. Разум Роузи, возможно, и противился тому, что рано или поздно она станет принадлежать Тони, но ее тело считало совсем иначе.

— Мои враги не стали бы использовать заточенные деревяшки вместо боевых стрел.

— Ба! Тогда ваши враги — головорезы высшего класса. — Роузи понимающе кивнула и отпустила волосы Тони. — Смею ли я спросить о ваших поклонницах? Может быть, одна из ваших многочисленных дам тоже неплохо стреляет?

— Никто из них, уверен, не станет стрелять в меня!

— Уверена, что все!

Тони снова взглянул на ее вздымающуюся грудь, а потом на разъяренное лицо Роузи.

— Никто — после того, как они познали меня.

Тони придвинул себе низенькую скамейку и уселся напротив Роузи — теперь она была вынуждена смотреть на него сверху вниз.

— Надеюсь, падая, ты не ушибла больную руку?

— Немного. Об этом не стоит даже говорить. — Роузи опасливо посмотрела на Тони и пошевелила пальцами. — Вот вы-то точно расшиблись.

— У меня синяк во все тело! Хочешь взглянуть? Для скорейшего исцеления я позволю тебе поцеловать его.

Роузи отрицательно покачала головой.

— Ты не понимаешь, что ты теряешь.