Трубку он не брал долго, что я даже отчаянно хотела сдаться, и просто подождать окончания его смены, но неожиданно он поднял телефон.

— Уже соскучилась? — голос был усталым, но веселым, что обнадеживало.

— Почти. То есть конечно же, но я звоню в эгоистических целях. Можно приехать к тебе на работу? Это не будет для тебя проблемой?

— Уау, думал, ты никогда не захочешь заехать ко мне в гости, боялся, что тебя ранит вид того, как твой парень с комплексом рыцаря разносит заказы. — Рэнд рассмеялся, и на душе потеплело, не смотря на то, что он явно надо мной потешался.

— Это значит да?

— Да, оно самое и значит. У нас сегодня отличные кексы и чизкейк.

— Это то что нужно, — желудок протестовал что его оставили без сладкого. При этом я подумала, что нужно будет и домой привести что-нибудь на вечер. А вечер я уже себе представляла — наверное, если бы я умела пить, то что-либо выпила для храбрости. Но для меня это просто может закончиться сном на диване.

Мое настроение улучшалось при мысли, что я увижу Рэнда, и я вовсе никогда не думала о нем, как об официанте, а тем более пренебрежительно, как считал Рэнд. Точнее говоря я вообще редко задумывалась о его работе, и уже давно представляя его в белом медицинском халате, в котором он будет разгуливать когда станет врачом. Не смотря на то что он еще не решился, пойдет ли в медицинский, я была уверена в этом. И если он часто говорил о хирургии, в моем воображении он был педиатром, возможно, после того, как он мерил температуру Джонни. Но он точно будет врачом, я это знала, чувствовала. Такой дар доброты к людям не мог просто так пропасть.

Кафе, а точнее ресторан, хотя многие называли его забегаловкой, находилось за городом, как раз на выезде из оного. Я бывала здесь, когда-то давно, и когда об этом месте говорили, смутно представляла себе это здание, хотя неоднократно проезжала мимо. И теперь несколько смутилась, когда поняла, что картинка в моей голове не соответствовала действительности. Это совсем не походило на кафе, назвать рестораном было бы слишком громко, ну и тем более не забегаловкой. Наверное здание вмещало в себе все из этих мест — здесь можно было быстро перекусить, можно было заказать столик на вечер, и уж тем более просто зайти и поесть мороженого. Красная крыша и серые стены могли бы показаться унылыми, если бы не удачно спланированная стоянка, и деревья вокруг кафе. Окна были затемнены, хотя сквозь некоторые проглядывались очертания людей сидящих там. Были каникулы, у многих отпуска, и явно желающих перекусить с утра, вместо того чтобы готовить после Нового года, было много. Стоянка была сплошь забита машинами, на крышах которых красовались лыжи, сноуборды, и даже тоббоганы. Не без смеха я отметила свернутый матрас, уже зная, что с ним будут делать. Пробежавшись по морозному воздуху от своей машины к двери, я уже не в первый раз за эту зиму обругала себя, что все время ношу слишком легенькие курточки. Точнее говоря, каждый раз, когда я еду к Рэнду заранее не обдумав это, то надеваю первое, что попадется, хорошо хоть, что сегодня я не в пижаме. Одно дело появится так перед его мамой, а другое перед посетителями.

Я почти вскочила в открытую кем-то дверь, и задрожала от тепла помещения. Как и следовало ожидать мои воспоминания об этом месте снова не отвечали действительности. Помещение кафе, в котором я находилась, вполне можно было сдавать под фильмы ужасов — ну такое миленькое оно было, что казалось, сейчас из-за угла появится некто злой, и с топором в руке, ну или бензопилой. Я оглянула сочетание серого и розового, резвых зверят что прыгали по стенкам, облачка и сладкую вату из пластика, и чуть не рассмеялась вслух. И когда я обернулась в сторону небольшой стойки, оттуда мне приветливо махал рукой Рэнд.

И опять мне пришлось сдержать смех, так как одет он был в серую форму с розовой!!! окантовкой! Я и раньше видела его в это форме, но мне казалось что кант почти белый, или оранжевый, но он реально был розовым. И к сожалению Рэнд заметил то, как я сдерживаю хохот.

— Так и знал что ты будешь издеваться, — проворчал он целуя меня в губы, когда я присела возле стойки заказов. Зал не был полон, потому мы не слишком-то стеснялись в изъявлении своих чувств.

— Я даже и не пыталась, — усмехнулась я, снимая с себя куртку. — Здесь…ммм…мило.

— Я ведь закопаю тебя в снег после этого, — ангельски пропел мне Рэнд, и перехватив взгляд его серо-синих глаз, я ему поверила. Он скорее не злился, но ему все же было неприятно, как я сижу здесь и хихикаю, будто мне 5 лет. Может именно это его и злило, иногда я вела себя ужасно как ребенок.

— Постараюсь вести себя хорошо, — я сделала невинный взгляд, и похлопала ресницами, как глупая кукла, это заставило Рэнда одновременно нахмурится и усмехнутся.

— Ты меня реально пугаешь, — отозвался он, и развернувшись куда-то к стойке с окном, где очевидно пряталась кухня, достал тарелку с двумя кусочками пирога.

— Тебе прям не угодишь, — я хотела поворчать, для вида, но не смогла. Рэнд не только говорил устало, но и выглядел таковым, и у меня вдруг отпала охота рассказывать ему то, что хотела. Нет, желание было такое же, как и прежде, да только нагружать его в данный момент не хотелось.

— Что стряслось? — Рэнд не дал мне возможности что-либо придумать, и промолчать о настоящей цели визита. Наверное, он меня слишком хорошо знал, и если я приехала к нему на работу, да еще тогда когда просто могла отоспаться после новогодних приключений, значит что-то стряслось. Он сложил руки у себя под подбородком и оперся на них, продолжая смотреть на меня. Я не смогла отказать себе в удовольствии и погладила его щеку, явно побритую небрежно с утра.

— Дядя Пит живет уже с нами, — тихо отозвалась я, совершенно не обращая внимания на слова, а просто смотря на Рэнда. Но он явно был сосредоточен лишь на моих словах, и никак не реагировал на мою руку.

— Ты это точно знаешь?

— О, да! Невозможно не заметить в своем доме чужих вещей. Понимаешь, может он еще полностью и не переехал, но то, что собирается — это точно.

— А что мама?

— Мы не могли с ней поговорить об этом, так как завтракали втроем. Как я поняла, меня ожидает вечерний разговор. Интересно, почему родители выбирают вечера, чтобы говорить о таком? Папа также говорил мне — поговорим вечером, когда рассказал об их с Карен намечающейся свадьбе.

— Думаю потому, что утром нет столько свободного времени, — пожал плечами Рэнд. — Но что ты думаешь по этому поводу теперь, когда увидела его в доме?

— Я в шоке. — пожала плечами я, и все-таки принялась за торты передо мной и чай. Было легче думать об утренней сцене, когда я не смотрела на Рэнда, с ним я немного отвлекалась. — И в то же время, завтрак он готовит просто обалдеть. Я боюсь ужасно, потому что знаю что меня ожидает, и все же….я словно смирилась…ну почти. Понимаешь?

— В каком смысле смирилась?

— Я знаю что случится дальше, как будет вести себя мама, как отец начнет настаивать чтобы я переехала к нему, дядя Пит будет стараться задобрить меня, но это первые месяц-два. Потом мамина беременность будет расцветать, и все о чем мама и дядя Пит будут думать, так это о ребенке, и конечно же, мама будет считать что у меня и так все хорошо. Родится ребенок, и она будет злится на меня, когда я не захочу гулять с дитем и помогать ей постоянно, ведь работу она кидать точно не будет. А после я так все тут возненавижу, что действительно соглашусь поехать к отцу, и тогда мне станет вообще худо. Это от силы продлится две недели, и с позором я вернусь домой, обиженная на отца еще сильнее чем раньше, и это при условии что Карен не найдут закопанной на заднем дворе.

Последние мои слова заставили Рэнда усмехнуться, но устало, и скорее так, словно он поражался моим пессимистическим мыслям.

— Ну хорошо…но как ты представляешь себе желанную картинку? Ты бы хотела чтобы родители были вместе?

Я задумчиво облизала ложечку, и отозвалась:

— Нет, поверь, последние дни их брака, это было ужасно.

— Ну значит ты хочешь чтобы отец жил здесь, поблизости, бросил бы ту семью, и тогда ты и он будете счастливы?

Я подозрительно взглянула на Рэнда и отложила ложечку, а только грела руки об кружку чая.

— Конечно же нет, что за чушь. Он не будет счастлив без Соплюшки и Джонни. Горько осознавать, но с ними он будет счастливее, чем только со мной.

— Ага, значит ты будешь счастлива, если у мамы не станет ребенка и они разбегутся с дядей Питом?

— Нет! — чуть не закричала я, с возмущением смотря на Рэнда, и не понимая как ему такое могло взбрести в голову. — Как ты о таком вообще можешь думать!?

— А что же еще остается? — Рэнд развел руками, и уже не улыбался, просто смотря на меня. — Я не понимаю, чего тогда ты хочешь? А ты сама это понимаешь? Знаешь, что ты хочешь, чтобы пока ты не уедешь учиться, все сидели вокруг тебя на коротком поводке, и чтобы все было как прежде. А вот когда ты уедешь, пусть делают что хотят.

Я даже не заметила, как вскочила со стульчика, и теперь послушав Рэнда села назад. Конечно мне было не приятно это осознавать, но кажется Рэнд только что сказал мне, что я эгоистка и не привыкла делиться. Родители выходят лишь мои, заботы есть только у меня, и тем более чувства так же лишь у меня, а у остальных их нет. Но ведь с другой стороны, я буду стороной наиболее пострадалой!

— Я не эгоистка, — осторожно отозвалась я, — я пессимист, и реалист. И я люблю своих родителей.

— Ну себя ты очевидно любишь больше, — как-то раздраженно отозвался Рэнд, и это очень больно резануло меня по сердцу. Да конечно же он говорил мне всегда правду, но было сложно выдержать то, что он очевидно во мне разочарован.