— Ты одержала победу той ночью, но я солгал, сказав, что меня это разозлило. — Его рот близко придвинулся к моему, неспешно проводя языком по ранке на верхней губе. — Я никогда так не наслаждался, изливаясь в чей-либо рот, как когда кончил в твой. — Он опять провел языком по нижней губе откровенным прикосновением, в то время как я задрожала всем телом. — Если честно, я бы с превеликим удовольствием позволил тебе одержать надо мной победу опять, если я в итоге получу такое же умопомрачительное освобождение.

Мои губы буквально изнывали от желания слиться с ним в поцелуе. Обоюдная страсть между нами была неприкосновенна. Это единственное состояние, в котором мы были полностью равны; традиции, передаваемые по наследству, были не властны над нами. Я дала обещание, что использую секс против него как оружие, но теперь я могла еще кое-что прибавить к этому обещанию.

Я использую его, чтобы стать сильнее, лучше — неуязвимее.

Я хотела стать женщиной, в чей арсенал входило бы воздействие наслаждением и чувственностью, вне зависимости от моего худого тела и неопытности.

— Поцелуй меня, — пробормотала я с придыханием, мягко потягивая волосы в его хватке.

Джетро неспешно покачал головой, усилив захват вокруг моего хвоста. Проводя кончиком языка по моей нижней губе, он горячо прошептал:

— Я не целую врагов.

Мое сердце превратилось в пылающее пламя, языки которого с каждым следующим ударом вспыхивали все ярче.

— Ты просто трахаешь их?

Его губы искривились в коварной улыбке.

— Если только они умоляют меня об том.

Его твердое тело прижалось к моему, он протиснул бедро между моих ног.

Я крепко закрыла глаза, когда он потерся бедром о мой пульсирующий клитор.

— Будешь ли умолять меня, мисс Уивер? Насколько возбужденной и жаждущей я должен сделать тебя перед тем, как ты будешь умолять меня войти моим членом в твою сладенькую киску?

Мой мозг взорвался от этой мысли. Ответ? Не так долго. Я бы начала умолять уже сейчас, если бы это означало прощение долга и возвращение меня в его комнату. Я хотела увидеть, где он спит. Я хотела проникнуть в логово своего противника и уничтожить его прямо изнутри.

— Ты только языком треплешь. Ты не можешь даже поцеловать меня, не говоря уже о сексе.

Джетро дернул назад мою голову. Боль прошлась вниз по позвоночнику.

— Как же ты ошибаешься, мисс Уивер. — Его мстительную улыбку заменила темная похоть. — Хотя должен заметить, очень умно.

Я моргнула, пытаясь рассеять туман похоти и не отставать от него.

— О чем ты?

Его бедро скользнуло между моих ног; его пальцы отпустили мои волосы.

— Очень умно сосредоточить мое внимание на другой причине, отличной от той, для чего мы собрались тут. — Делая шаг назад, он судорожно провел по своим волосам, делая глубокий вдох. — Ты продолжаешь удивлять меня, мисс Уивер, а я неизменно продолжаю презирать все то, что ты показываешь мне.

Я глухо рассмеялась.

— Что-то не похоже, что ты презираешь меня. — Я кивнула на его твердую эрекцию в брюках. — Мне кажется, я даже очень нравлюсь тебе, и несмотря на то, что ты хочешь сделать и на то, кто ты, я все же нахожу тебя привлекательным.

«И поверь мне, если бы у меня было лекарство от этого сумасшествия, я бы, не колеблясь, приняла его».

Беспощадно, он схватил мое свободное запястье, оборачивая вокруг него оставшийся манжет. В мгновение ока, проверив застежку, он выдавил:

— То, как ты бросилась в руки моего брата, говорит лишь об одном, что ты испытываешь влечение ко всем Хоук. — Его дыхание обжигало мое ухо, когда он решительно развернул меня лицом к столбу. — Ты просто коварная манипуляторша.

Я вскрикнула, когда он скрылся за столбом и рывком поднял мои запястья высоко, при помощи скрытой лебедки. Еще один рывок и мои запястья опалила боль под эластичной кожей манжетов. Мое тело впечаталось во влажный деревянный столб, когда вес тела переместился с положения стоя на носочках, на мои руки.

— Ну, как тебе? — спросил Джетро.

Мышцы плеч взрывались нестерпимой болью, моя кровь пульсировала от стремления переместить вес тела на носочки. Я висела без единого шанса на спасение.

Ну, как мне?

Чертовски больно! Мои предыдущие похотливые мысли в сравнении с этим показались смешными.

Все до единой мысли о том, чтобы соблазнить моего мучителя, исчезли. Единственное, чего я желала, чтобы это все закончилось как можно быстрее, так я могла признать свое неминуемое поражение и втайне зализать раны.

— Я задал вопрос, — произнес Джетро, поглаживая мою спину.

Я вздрогнула всем телом от его прикосновения к моей коже. Это ощущалось кощунственно, потому что даже в такой момент моя киска сжималась от желания.

— Это больно. Это то, что ты хотел услышать?

Твердое тело Джетро прижалось к моей спине, тем самым припечатывая мою щеку ко влажному деревянному столбу. Свежесть, исходящая от растений, и мускусный аромат земли затмили его запах, давая мне желанную передышку от ощущения мужчины, который сводил меня с ума.

— Ты выглядишь довольно привлекательно в таком положении, мисс Уивер. Возможно, я буду тем, кто будет умолять, прежде чем все закончится.

Я не могла заставить себя прекратить дрожь беспокойства, которая исходила от моего тела, или в этом всем было повинно мое сердце, которое сжималось от мучительного влечения и ослепительного желания.

— Не трогай меня, — прошипела я.

Усмехнувшись, он отстранился, разрывая контакт.

Я повернула шею, не позволяя ему выйти из моего поля зрения. Я дико не хотела, чтобы он был так близко. Я ненавидела, что у меня не было ни единой возможности остановить его. Я ненавидела, как он стоял там, молча, наблюдая за мной, как за какой-то загадкой, которую ему нужна разгадать.

Мы не разговаривали, ожидая, кто сдастся первым.

Наконец, после минуты молчания, он тихо сказал:

— Сейчас я преподам тебе урок истории, мисс Уивер. Ты будешь внимательно слушать и поймешь, почему ты платишь этот долг. — Вышагивая туда-сюда, он добавил: — Каждый долг будет начинаться так. История — выучена, долг — выплачен. Я расскажу, что твои предки сделали с моими. Ты извинишься и раскаешься в их прошлых грехах, и только тогда начнется сама выплата. — Подойдя ближе, тепло его тела согрело мое. Его слова были едва слышны у моего уха. — Если ты не раскаешься и не позволишь выплатить долг, я выбью из тебя всё это. Если ты не согласишься с причинами, почему нужно выплатить долг, выплата будет произведена дважды. Поняла?

Дважды?

Двойной кошмар.

Двойной ужас.

Тогда... я расхохоталась. Неадекватно, ага, но картинки в моей голове были комичными.

— Ты имеешь в виду, что казнишь меня дважды? — улыбнулась я. — В добавлении к психам, вы еще и некроманты? Пожалуйста, просвети меня, как это будет происходить.

Он вскинул руку и шлепнул по моему заду, покрытому джинсовой тканью.

Я застонала, пошатнувшись в оковах. Я не могла осмыслить болезненное жжение от его удара и пульсацию моего клитора и сосков.

«Черт. Не позволяй ему увидеть, что он уже сломал твой разум». Если он притронется ко мне и почувствует, насколько я влажная, то я больше не смогу ужиться сама с собой.

— Мне уже поднадоел твоей ротик, мисс Уивер.

— Уверен? Так не казалось, когда мои губы был обернуты вокруг тебя. Представляешь, это был первый минет, который я делала.

Он резко вдохнул. Он положил руку на мои волосы, сжал их в кулак так, что засаднило кожу головы. Его губы щекотали мое ухо, пока он шептал:

— Ты продолжаешь дразнить меня тем, что случилось в лесу. Думаешь, потому что ты сглотнула, я буду, что... благодарен? Стану нежным? Влюблюсь в тебя? — он покачал головой. — Что, мисс Уивер? Думаешь, мне стоит напомнить, что именно ты сжималась вокруг моего языка так сильно, что практически поранила? Каждой гребаной лаской я сводил тебя с ума, — он провел кончиком языка от уха к моей щеке.

Я задрожала, каждая частичка моего тела напряглась.

— Мы квиты. Оргазм за оргазм. Не воображай, будто это дает тебе какую-то власть, поскольку это не так.

Я тяжело дышала, пытаясь обнаружить некое подобие ненависти, которую я лелеяла. Но он прижался своим телом к моему и потерся своей эрекцией о мою поясницу.

Он тихо застонал.

— На что бы я только не пошел, чтобы трахнуть тебя. Чтобы остановить твои поддразнивания и использовать тебя так, как ты хочешь.

Внутри меня всё зажглось, заискрилось и вышло из-под контроля.

Мысль о его члене внутри меня одновременно отталкивала и манила. Мысленный образ того, как мы сражаемся в этом неизведанном поединке, пока наши обнаженные тела борются за доминирование, послал сквозь меня искру.

Мое дыхание стало прерывистым.

— Почему ты не сделаешь этого?

Черт, слова соскользнули с губ прежде, чем я смогла оценить их.

Губы Джетро изогнулись возле меня. Он не ответил.

Вопрос повис как флаг, трепещущий на возбуждающем ветерке. Я не могла забрать слова обратно, а Джетро не мог ответить.

Отстранившись, он пропустил пальцы сквозь волосы и зашагал по комнате.

— Пришло время урока истории.

Я корчилась напротив ужасно неудобного столба, качаясь от гнева и желания.

Я презирала влажность между моих ног. Я ненавидела, что где бы он ни прикоснулся ко мне, я бы лучше поцеловала его, вместо того, чтобы как можно скорее уничтожить.

Мое тело было разгоряченным и обескураженным. Отчаянно нуждалось в свободе. Жаждало похоть.

— В 1460 году Хоук были никем. У нас не было ни земли, ни титулов, ни денег — ничего. Мы были мусором под ногами и выживали за счет милостыни других. К счастью, после многих лет просьб и жизни на улице, мой предок и его семья нашли работу в одном домашнем хозяйстве у людей, которые были противоположностью им во всем. В начале, казалось, что удача повернулась к ним лицом, и их дни воровства и борьбы подошли к концу. Что они не знали, — что пришел конец их свободе, и, в конце концов, и их жизням. Они стали рабами — доступными для каждой прихоти Уивер. Не только мой предок работал на их семью, но его жена стала их кухаркой, сын подручным конюха, а дочь — посудомойкой. Семья Хоук работала на семью Уивер.