Я случайно попал на встречу братства «Блэк Даймонд» и ознакомился с будущей стратегией встречи груза, который придет через три дня, но сколько бы я ни осмотрел спален, ванных комнат и гостиных, я не нашел ни следа ее присутствия.

Ничего!

Она что, снова сбежала? Она что, могла быть настолько глупой, чтобы попытаться и сбежать после того, как я доказал ей, насколько бесполезны эти попытки?

Черт бы побрал отца за то, что разделил нас.

В ту минуту, когда я вышел из столовой, Кесу потребовалась моя помощь по некоторым вопросам. Ну, и основываясь на том, что он являлся единственным мне приятным человеком, у меня было на него время, хотя я и последовал за ним не столь охотно, потому что хотел остаться и дождаться, пока Кат договорит с Нилой. Я ненавидел то, что она осталась с ним наедине. Мои суставы заныли от того, насколько сильно я сжимал кулаки, и я понятия не имел, какого хрена буду делать, когда придет время разделить Нилу.

Я бл*дь сойду на хрен с ума.

Мне необходимо будет убедиться, что всё заряженное оружие убрали подальше от дома, потому что в ином случае я мог просто закончить истреблением всей своей семьи.

Нила Уивер была моей. Я не хотел, чтобы хоть кто-то разговаривал с ней, трогал ее и играл с ее разумом без моего позволения.

«Бл*дь, сбавь обороты».

Я остановился посреди коридора. Если я столкнусь с Катом в таком состоянии, он поймет, что я, бл*дь, не справляюсь. Он подумает обо мне как о слабом, а мне не хватит времени, чтобы войти в свое привычное холодное состояние.

«Ты не должен так быстро поддаваться ее чарам».

Я согласился со своими внутренними рассуждениями. Мне не следует испытывать такого рода эмоции. Мне не следует давать моим чувствам преимущество надо мной.

Тяжело втягивая воздух через нос, я стиснул до боли челюсти и проделал то, что повторял изо дня в день, по десять раз на день, иногда даже по двадцать — я напомнил себе, кем должен был быть и что должен прятать ото всех.

Губы беззвучно повторили то, что я проговорил мысленно про себя.

«Я тень, что скрывается от прямого взгляда.

Я хищник в овечьей шкуре.

Я охочусь на слабых без единого сожаления.

Я скрываю свой истинный характер под маской приличия.

Я преуспел в искусстве изысканной лжи.

Я джентльмен. Безупречный, состоявшийся и расчетливый.

Я обладаю каждым из этих качеств, но они не моя суть.

Меня никоим образом не касаются ни правила, ни законы.

Я тот, кто нарушает правила, кто заставляет страдать, кто отнимает жизни».

В ту минуту, когда я закончил проговаривать это про себя, мои кулаки сжались, и словно некий гребаный дьявольский провокатор зашептал мне на ухо.

«Ты лжешь. Это все чушь».

Стиснув зубы, я принудил свое сердце успокоиться, взмолился, чтобы лед покрыл жесткой коркой мое сердце. Повторяя ранее сказанные слова, как мантру, я постепенно попадал под их действие. Спина расслабилась, напряжение в мышцах, которое стягивало их, словно узлами, ослабло. Мои влажные ладони стали полностью сухими и холодными, мое выражение лица стало непроницаемым от маски безразличия.

Наконец-то.

Холодная волна спокойствия, что, разливаясь по моим венам, была приветственно принята, замораживала и подчиняла все на своем пути.

Все в моей жизни с того момента, как мне исполнилось пятнадцать лет, было тщательно придумано и выстроено в идеальную иллюзию.

До настоящего момента я как-то выживал.

Я спрятал настоящего себя под оболочкой человека, что настолько холоден и идеален — даже иногда я сам верил в иллюзию — большее количество времени.

Но время от времени, трещина могла проявляться на идеальной поверхности ледника.

И мой отец всегда мог заметить ее.

И тогда он вновь... «исправлял» меня.

Конечно, до того времени, пока я не достиг возраста, когда мог «исправить» себя сам.

Что я и сделал прошлой ночью, но почему же так тяжело сейчас?

Я начал утрачивать свою ледяную оболочку слишком быстро. Обычно, это занимало у меня пару недель, иногда чуть больше, перед тем как мне снова нужно было «исправлять» себя. Но Нила Уивер было словно солнце, которое пробивалось через мою льдистую корку, превращая меня в быструю реку, что хотела разрастаться и увеличиваться, и изменяться. А не застывать и оставаться всегда неподвижной.

Был только единственный план действий, что мог помочь мне уцелеть от ее вторжения и суметь справиться с ее пребыванием с нами. Я просто не знал, смогу ли совладать с ним.

Отодвигая назад ужасную мысль, я продолжил двигаться вперед.

Я слышал звуки, явно принадлежавшие мужчинам, которые двигались в комнатах мимо которых я проходил, а от запахов свежей выпечки, доносящихся из кухни, мой рот наполнился слюной.

Я почти прошел мимо нее, когда следовал по дому полностью погруженный в свои мысли. Звуки разговоров притупили мое острое внимание, и если бы до моих ушей не донесся странный звук, я бы так и прошел мимо.

Я остановился как вкопанный возле покоев моего брата.

Снаружи покоев моего брата.

Ужасный звук донесся снова.

Смех.

Женский смех.

Смех Нилы.

И он не был циничным или презрительным — он звучал беззаботно и расслаблено.

Веселый звук ее смеха сжал мое сердце, превращая жалость к себе в гребаный гнев. Я ворвался в комнату к Кестрелу без стука, без разрешения, и замер на месте.

Фло, Кес и Нила сидели в тесном кругу на креслах с высокими спинками, улыбаясь и смеясь.

Что. Бл*дь. Происходит?

Кес поднял взгляд, на его лице растянулась широкая улыбка.

— Джет! Очень мило, что ты присоединился к нам. — Его тон противоречил его приветствию.

Я сузил глаза, пытаясь понять, как мог мой брат, мой единственный союзник, который знал обо мне всю правду, действовать против меня, пытаясь сделать так, чтобы я разрушил все. В чем его интерес?

Я почувствовал себя преданным. Нет, даже хуже чем преданным — спровоцированным.

Смех Нилы прекратился, она вытянулась, словно струнка, на своем стуле. Ее щеки покраснели, раздражение оттого, что я посмел прервать их милые посиделки, промелькнуло в ее темных глазах.

Она имела наглость затаить обиду на меня? Когда она принадлежит мне?

У Фло хватило чувства приличия, чтобы подняться на ноги.

— Э, мне кажется, мне лучше пойти проверить... — Прочищая горло, он отошел от их компании. — Встретимся с вами, парни, позже.

Смотря на меня искоса, он исчез за открытыми дверями, притворяя их за своей спиной.

В тот момент, когда он вышел, я закипел от гнева.

— Будьте любезны объяснить, что здесь происходит?

Кес поднялся на ноги.

— Успокойся, и нет, я не стану этого делать. Тебе не нужно знать всего, Джет. — Посылая легкую ухмылочку Ниле, он спросил: — Если, конечно, ты не объяснишь ему, что было такого забавного?

Нила холодно посмотрела на меня. Прошла секунда, пролетела вторая, ее злость мощной волной ударила мне в грудь.

— Ну? — мое сердце стучало как ненормальное, когда я повел плечами, будто сбрасывая ледяную защиту, уступая место ярости.

Наконец она покачала головой.

— Нет. Я думаю, он не заслуживает.

Так-так-так… а это уже неприкрытая грубость.

Кес усмехнулся.

— Справедливо.

Я настолько сильно стиснул зубы, что они почти заскрипели. Почему я так волновался по поводу того, что мне предстояло сделать с ней? Она заставила меня почувствовать, что ей есть дело до меня, хоть немного, но есть. Она отсосала мне, ради всего святого. Она просила, чтобы я трахнул ее. Она была увлечена мной. Я знал это.

Так же как и я был увлечен ею.

Так сильно.

Слишком сильно.

Я был практически готов ворваться в ее влажное лоно и показать ей всю правду. Независимо от права ее рождения или моего, мы были равны. Я никогда не встречал никого похожего на нее, кто бы так заинтриговал меня и бросил вызов.

Но она манипулировала мной.

Она использовала меня больше чем один раз. Все это время я боролся за то, чтобы добиться ее доверия, только для того, чтобы, в конце концов, она подарила его моему брату!?

Чертова женщина. Гребаная шлюха Уивер.

Щелкая пальцами, я прошипел:

— Ты повеселилась. Мои поздравления с еще одной победой, мисс Уивер. — Указывая пальцем на пол возле своих ботинок, я приказал холодно: — Пойдем. Пришло время. Ты потратила мой день, прячась от меня. Теперь настало время, когда мы покончим с предстоящими делами.

Нила нагло вздернула подбородок.

— А я и не подозревала, что мы за что-то сражаемся, чтобы выигрывать. И с какой это стати я выиграла?

Черт побери.

Игнорируя ее вопрос, я продолжил:

— Пойдем. Сейчас же.

Кес скрестил мощные руки на груди, смотря на нас, будто мы были его чертовой любимой волейбольной командой.

Нила с чувством присущего ей изящества поднялась со своего кресла. В руках она держала книгу Уивер и погладила ее обложку, прежде чем убрать со своих коленей и положить на кресло, в котором она так приятно проводила время.

Я замер, когда она направилась прямиком к Кестрелу.

Он развел руки в стороны.

И она пошла прямо в его объятия.

Пошла в его гребаные объятия.

Я не мог этого понять.

Я не желал этого понимать.

«Она предпочла его тебе, идиот. Она видит различия между вами, и что ты облажался».

Объятия длились дольше, чем допускали правила приличия. Но, бл*дь, кого я обманывал — у меня не было никакого понимая о гребаных правилах приличия.

Кес был моим. Нила также была моей. Они оба принадлежали мне. Они не имели никакого права объединяться против меня.

— Кес… — я сжал губы вместе. Я отказался исполнять никчемную роль слабого и упрашивать его объяснить, что это все значит, вместо этого развязно произнес без доли сожаления: — Я бы не приближался к ней ближе, брат. Никогда не знаешь, где мог находиться ее рот. — Мои слова были словно ядовитая змея, которая была готова незамедлительно атаковать.