— Да, верю.

— Ты примешь меня таким, каков я есть?

— Да, — ответила она без малейшего колебания.

Вэнс обнял ее и зажмурился. Может быть, потом? Еще несколько часов без прошлого, без вопросов. Это не так много.

— Я должен тебе кое-что рассказать. Но… не сейчас. Сейчас я только хочу сказать тебе, что я тебя люблю.

Чувствуя его смятение и желая утешить, Шейн посмотрела на Вэнса и сказала:

— Это все, что я сегодня хочу слышать. Я люблю тебя. И что бы ты ни говорил мне потом, это ничего не изменит.

Она прижалась губами к его щеке. Он явно успокоился. Как бы ей ни было интересно узнать, что его так тревожит, она не собиралась обсуждать это в их первую ночь. Проблемы нужно решать днем.

— Садимся за стол, — сказала она, — а то все остынет. Я люблю, когда моим изысканным кушаньям отдают должное.

— Это я и делаю. — Он снова поцеловал ее. — И тебе тоже. Идем в гостиную.

— В гостиную? — Шейн удивилась, но тут же догадалась: — Ах, там, должно быть, теплее.

— Вот именно.

— Я подбросила дровишек в огонь, когда спустилась.

— Какая ты у меня умница, — с восхищением проговорил Вэнс, беря ее за руку и ведя в гостиную.

— Вэнс, мы не взяли еду.

— Какую еду?

Шейн засмеялась, хотела вернуться, но он подтолкнул ее в полупустую комнату, освещаемую светом огня в камине.

— Вэнс, суп придется подогревать заново.

— Это точно, — ответил он, расстегивая на ней рубашку.

— Вэнс! — Она оттолкнула его руку. — Не валяй дурака!

— Дурака не валяю. — И он опрокинул ее на плетеный коврик на полу.

— Но я не стану больше его разогревать, — сказала она, пока он, приподнявшись на локте, расстегивал нижние пуговицы.

— Никто тебя не осудит. — Он распахнул рубашку. — Его можно есть и холодным.

— Он будет ледяной!

— Ты что, голодная?

На щеках Шейн обозначились ямочки.

— Да! — Она подтолкнула Вэнса, и он упал на спину.

Шейн жадно стала его целовать.

Ее энергия и готовность ошеломили его. Он-то собирался сначала раздразнить ее, растревожить ее желание, но этого не потребовалось. Ее острые зубки и жадный язык воспламенили его так быстро, что он мог бы тотчас ее взять. Ее руки ласкали его голову, плечи и грудь, ища и находя точки наслаждения.

Когда он потянулся, чтобы снять с нее рубашку, то с удивлением заметил, что его пальцы дрожат. Шейн издала короткий нервный смешок.

— Не так скоро, — шепнула она ему в ухо, — не торопись.

Он чертыхнулся, но стон заглушил проклятие, когда ее губы приникли к его шее. Взаимное желание уже заявляло свои права, но она хотела довести его возбуждение до предела. Ее поцелуи делали его покорным и уязвимым, его кожа стала горячей и влажной. Он тоже ласкал ее, но словно во сне или в отчаянии. Его сила и власть подчинились ей.

Свет от огня прыгал и плясал по комнате. Треснуло и развалилось надвое полено, подняв тучу искр. Камин задымил, но они ничего не замечали.

Прижавшись к груди Вэнса, Шейн слушала громовые удары его сердца и частое, прерывистое дыхание. Она снова овладела его ртом и целовала глубоко и долго, зная, что пьет его силы. Она наслаждалась своей властью.

Он прошептал ее имя, будто видел ее во сне. Она осмелела и стала покрывать стремительными поцелуями его грудь, плоский мускулистый живот. Вэнс содрогался, словно его жгли огнем. Губы Шейн прижимались к горячей коже, вырывая у него стоны, ее язык начал свое путешествие. Вэнс принадлежал ей, и она познавала его секреты. Она ощущала себя способной на все. Ею владела страсть исследователя. С жадным любопытством она дала волю рукам и губам, познавая вкус своего мужчины.

Она осторожно расстегнула его джинсы и стала их стаскивать. Губы повторяли маршрут ее рук. Он звал ее, хрипло и отчаянно, но она, словно не слыша, увлеченно исследовала тугие мышцы его бедер, стройные икры и лодыжки. Пальцы, губы, зубы и язык были ее инструментами. Вэнс то бормотал, то издавал короткие, прерывистые вздохи. Его мускулинность имела аромат тайны. Шейн чувствовала, что никогда не насытится им.

Вэнс находился за гранью реальности. Тонкие пальцы и вездесущий язык Шейн причиняли ему сразу боль и наслаждение. Он жаждал ее ласк и одновременно хотел остановить их, пока не сошел с ума. Когда ее влажный рот снова прошелся снизу вверх по его животу и груди, он громко вскрикнул:

— Шейн, ради бога…

И тогда она с торжествующим вздохом отдалась ему.

Вэнс схватил ее за плечи, грубо опрокинул, подмял и пронзил со всей бешеной и отчаянной силой, что накопилась в нем. Тяжелый молот страсти грохотал в его крови.

Она вскрикнула, выгибая бедра навстречу. Он двигался быстрее и быстрее, мощнее и мощнее, не чувствуя, как ее ногти впиваются в его тело, не слыша ее хриплого, быстрого дыхания. Она прижимала его к себе, желая еще большей близости, но он уже не мог быть ближе, вознеся ее и себя до недосягаемой высоты. От падения у обоих захватило дух.

Она лежала под ним потрясенная, дрожащая, ослабевшая и все-таки сильная. Вэнс нащупал ее руку, обхватил запястье, так что его большой и указательный пальцы сомкнулись.

— Ты такая маленькая, — пробормотал он. — Я не хотел быть грубым.

Шейн запустила пальцы в его волосы.

— А ты был грубым?

— Шейн, ты сводишь меня с ума. Я не привык так обращаться с женщинами.

— Не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы об этом говорить, — сухо ответила она.

Он приподнялся на локте, чтобы видеть ее лицо.

— Лучше будет, если я скажу тебе, что ты провоцируешь во мне приступы свирепой страсти?

— Куда лучше.

— И это правда, — вздохнул он.

Шейн улыбнулась, потрогала его бицепсы.

— Ты об этом жалеешь?

— Нет, вовсе нет. — Он оборвал ее, накрыв губами ее губы.

— На самом деле, — менторским тоном сказала она, когда он позволил ей говорить, — это справедливо. Потому что ты делаешь то же самое со мной.

Ему нравилось, когда у нее такой сонный, довольный вид — припухший рот, спокойные влажные глаза под тяжелыми веками.

— Железная логика. — Он нежно очертил пальцем ее скулы, представляя себе, каково было бы просыпаться рядом с ней каждое утро.

Шейн взяла его руку, прижала ладонь к губам.

— Я люблю тебя, Вэнс. Тебе пока не надоело это слышать?

— Нет. — Он поцеловал ее лоб и виски и обнял покрепче.

Шейн уютно свернулась калачиком у него под боком.

— Огонь, кстати, догорает.

— М-м-м…

— Нужно подбросить полено.

— М-м-м…

— Вэнс! — Она подняла голову и посмотрела на него: его глаза были закрыты. — Не смей спать! Я голодная.

— Боже, что за ненасытное создание… — Он коснулся ее груди.

— Я есть хочу! — заявила она, но руки его не сбросила. — Иди и разогрей суп.

— О? — Вэнс обдумывал ее заявление, лениво теребя ее сосок. — А ты не боишься, что я сделаю что-нибудь не так?

— Нет. Я тебе полностью доверяю.

— Ну, я так и думал, — сказал он, вставая и поднимая с пола свои джинсы. Надев их, он наклонился и быстро чмокнул ее в губы. — А ты пока подбрось дровишек.

После его ухода Шейн лежала и слушала убаюкивающее шипение огня. Она плотнее укуталась в фланелевую рубашку Вэнса, ощущая его запах, оставшийся с ней. Неужели он и правда так в ней нуждается? Да, он нуждался в ее любви и страсти, но у нее было чувство, что это не все. Он хотел, чтобы она была рядом. Словно она помогала ему справиться с раздражением, одолеть недоверие. Интересно, думала Шейн, что иногда заставляет его прятаться за маской цинизма? Он говорил, что лишился своих иллюзий. На чей счет? Женщины, друга, идеала?

Шейн в раздумье смотрела на шипящие красные угли. Злость его никуда не делась. Это чувствовалось, когда он спросил, примет ли она его таким, каков он есть. Терпение, сказала она себе. Немного терпения, и он выложит ей все свои секреты. Но как трудно любить и не пытаться помочь! Покачав головой, Шейн села и стала застегивать рубашку. Она обещала ему говорить сегодня только о любви и намерена была сдержать слово. С решением проблем можно повременить до завтра. Осталось не так уж долго. Положив в огонь дров, она пошла на кухню.

— Ты почти вовремя, — сказал Вэнс, когда она вошла. — Терпеть не могу, когда еда остывает.

Шейн взглянула на него.

— Ах, как невежливо с моей стороны.

Поставив тарелки на стол, Вэнс передернул плечами.

— Да нет, ничего, все в порядке, кофе будешь?

— Нет, только не твой кофе, — ответила она, садясь за стол. — Он у тебя отвратительный.

— Если бы кое-кому действительно было до этого дело, то он бы позаботился о том, чтобы утром у меня был приличный кофе.

— Идея! — Шейн подняла ложку. — Я куплю тебе кофеварку. — Она попробовала суп и даже зажмурилась от удовольствия: суп был горячий и душистый. — Боже, я умираю с голоду!

— Не надо было пропускать обед, — усмехнулся Вэнс, принимаясь за еду. Оказалось, что он тоже порядком проголодался.

— Оно того стоило. Я купила превосходный шеридановский стол и только собралась поужинать, как меня отвлекли. — Она прищелкнула языком.

Вэнс взял ее руку, поднес к губам и вдруг укусил за костяшки пальцев.

— Ой! — Шейн вырвала у него руку. — Но я же не говорила, что это было неприятно! Даже если ты довел меня до белого каления.

— Так же, как и ты меня.

— Я, по крайней мере, держала себя в руках. — Она смерила его таким холодным взглядом, что он едва не поперхнулся. — Ведь я хотела тебя побить. Сильно.

— И я.

— Ты не джентльмен, — упрекнула она его с полным ртом.

— О нет, — согласился он и замолчал, подбирая слова. — Шейн, ты все-таки пока не продавай гарнитур, ладно?