– Но его интересовали только деньги, – с горечью сказала Мелисса. – Подумай только, он пытался меня убедить, что это ты его соблазнила. Он говорил такую ерунду. – Мелисса начала всхлипывать. – Якобы ты разрушила его семью, его жизнь. Он обвинял тебя во всех своих проблемах! Тебя!

Мелисса, расстроенная и разочарованная, покинула аэропорт – чтобы попасть прямо в объятия Дрейка Хотона.

Этот разговор позволил Иден и Мелиссе понять друг друга и остаться замечательными друзьями. Мелисса поняла, что ей нужны муж и ребенок, но призналась, что боится оставить мать одну.

Иден пребывала в некоторой растерянности относительно своего будущего.

– Не понимаю, что тебя так мучает, – сказала Мелисса, глядя на расстроенное лицо матери. – Ты теперь богатая женщина. У тебя есть этот дом и этот город, который ты всегда любила. Брэд тебя обожает. Ты можешь выйти за него замуж и остаться здесь навсегда. О, я уже вижу тебя королевой местного общества! – Мелисса засмеялась. – А почему бы и нет? Молодые девушки будут драться за право получить приглашение к тебе в гости. Местные газеты станут в подробностях описывать твои наряды! Да что там наряды! – Мелисса взмахнула руками, широким жестом охватывая дом. – Ты сможешь себе позволить выписать дизайнера из Нью-Йорка и сделать из этого дома новое чудо. Конфетку! Фотографии его непременно появятся во всех модных журналах. Мама, ты только подумай, какой прекрасный конец для сказки о девочке, которую родители вышвырнули на улицу… А вдруг твоей историей заинтересуется сама Опра Уинфри? О-о!

Иден с сомнением смотрела на дочь. Подумать только, сама того не ведая, Мелисса нарисовала перед ней ту же картину, что и Макбрайд! Только тот был полон сарказма, а ее дочь – восхищения.

– Миссис Фаррингтон часто говорила, что дом был мертв, пока в нем не появился ребенок, – медленно сказана она.

– Мамочка! – Мелисса схватила ее за руку. – Мы будем часто навещать тебя, вот увидишь. В выходные и во время отпуска. Ой, совсем забыла: Реми хочет, чтобы Стюарт вел бухгалтерию в его компании.

Иден улыбнулась. Когда на место прибыли полиция и агенты ФБР, Гренвилл рассказал всем, что Реми спас ему жизнь. Один из головорезов Джолли хотел пристрелить раненого, но Реми сказал, что только он один знает, где находятся все картины, и снабдит бандитов этой информацией лишь при условии, что они не тронут Брэда. А когда громил повязали, Реми на руках отнес тестя к машине, чтобы побыстрее доставить в больницу.

Когда Реми с женой пришли навестить раненого в больнице и Гренвилл начал благодарить зятя, тот заявил:

– Я хочу основать свою собственную компанию по ландшафтному дизайну. Я больше не буду работать на вас или другого хозяина.

– Считай, что она у тебя есть, – кивнул Брэд. – А если тебе нужно…

– У меня уже есть все, что мне нужно, – заявил Реми, обнимая Кэмми за плечи.

Иден заметила, что с того дня она насчитала уже не меньше пяти раз, когда Кэмден улыбнулась.

– Некоторые получают все, что захотят, – сказала Минни, дружески подмигнув Иден.

Надо сказать, что Минни долго умоляла Иден простить ее, но Иден уже не могла относиться к ней как прежде.

Она ничего не ответила Минни. Но когда они с Гренвиллом остались одни, Иден сказала, что он должен отпустить Минни.

– Я понимаю, что ты терпеть не можешь жить в одиночестве – этого никто не любит. Но ты должен дать Минни шанс устроить свою жизнь.

И Гренвилл согласился переписать маленький домик на Минни, и теперь та оказалась соседкой Иден.

Минни делала вид, что у них прекрасные отношения, но Иден не могла забыть того, что сделала Минни. Она была с ней вежлива, но не более того.

А Джаред… Джаред сел в вертолет, куда погрузили арестованных бандитов, махнул Иден рукой, и с тех пор о нем не было никаких известий. Правда, перед этим он здорово разозлился на нее.

– Я что тебе приказал? – рычал он, сверкая глазами. – Я приказал тебе оставаться на месте и ждать сигнала. А ты куда пошла? Ты хоть понимаешь, что тебя могли убить?

Иден молчала. Несмотря на ярость в его голосе, она видела в его глазах слезы облегчения от того, что она осталась жива и невредима. Но Джаред не обнял ее, не сказал ни одного ласкового слова. Впрочем, вокруг было полно народу, и все задавали бесконечные вопросы.

На следующий день прибыли эксперты в области живописи. Они хотели все полотна забрать с собой, но Иден им не позволила. Одна из картин уже пострадала от душа, который они с Макбрайдом устроили, спеша найти подтверждение своим догадкам. По ее просьбе Брэддон составил документ, в котором эксперты обязывались сделать точнейшие цифровые копии всех картин Тиррелла до того, как приступят к расчистке полотен. И только после соблюдения всех формальностей она позволила им забрать картины.

В результате действительно ценными оказались только четыре полотна. Одно поменьше и три довольно большого размера. Но все же все картины, сохраненные благодаря стараниям Тиррелла, имели историческую – а потому немалую денежную – ценность. Иден уже получила письма от писателей и ученых, которые занимались искусством импрессионистов; многие просили предоставить им полотна для изучения.

Как и сказала Мелисса, теперь Иден стала очень богатой женщиной. Вернее, скоро должна была стать ею – когда картины будут отреставрированы и проданы. Весь искусствоведческий мир гудел как растревоженный улей, коллекционеры и музеи готовились к аукциону, и сотрудники крупнейшего торгового дома Кристи уже сообщили, что как минимум две картины уйдут за миллионы.

– Иден! – Вновь в ее мысли вклинился голос Гренвилла. – У тебя такой вид, словно тебе нехорошо. Наверное, это все жара. Может быть, нам лучше пойти в дом? Там можно включить кондиционер.

– Нет, – покачала головой Иден. – Здесь хорошо. Скажи, – повернулась она к Гренвиллу, – бывало ли у тебя так, что ты чего-то страстно желал… так страстно, что думал – умру, если не получу этого… а потом ты становился обладателем предмета своей мечты… но это оказывалось совсем не так здорово, как ты ожидал.

– Конечно. Да любой попадал в такую ситуацию. – Брэд серьезно и с тревогой всматривался в задумчивое лицо Иден. – Скажи, а чего ты хотела… так сильно?

– Я мечтала о такой жизни, какая была у миссис Фаррингтон. Мне казалось, что, если бы мне было дано все то, что имела она, я была бы счастлива. И сумела бы сделать счастливыми других. Я не испортила бы все, как это сделала она. Она вышла замуж не за того человека и родила ребенка с увечной душой. И вела себя она порой вовсе не так, как подобает леди. Раньше я этого не осознавала, хотя на самом деле я часто критиковала ее. Думала: вот если бы у меня были такие любящие родители, хорошая школа, праздники и… – Иден грустно взглянула на Гренвилла. – Знаешь, ведь я ни разу в жизни не праздновала свой день рождения. И всю жизнь мечтала, что когда-нибудь смогу устроить настоящую вечеринку. Каждый раз, когда я видела в фильме, как кто-нибудь праздновал день рождения, или читала об этом в книге, я едва могла сдержать слезы. Глупо, правда?

– Мне не кажется глупым желание почувствовать себя любимой и ценимой другими, – проникновенно сказал Брэд. Они помолчали, и он рискнул подтолкнуть ее: – Иден, ты ведь пытаешься мне что-то сказать… но я пока не могу понять, что именно.

– Я завидовала жизни миссис Фаррингтон, но теперь, когда я могу получить такую жизнь, я вдруг поняла, что не хочу этого. Я не хочу жить в этом доме одна… – Брэд хотел ей возразить, но Иден жестом попросила не прерывать ее. – Я не хочу жить в нем даже вдвоем и сделать из него конфетку, как выразилась моя дочь. Этот дом нуждается в молодой жизни и ждет, чтобы по нему бегали дети.

Про себя она подумала, что Мелисса и Стюарт чужды предрассудкам Арундела и не будут страдать от того, что у них не то имя.

Иден встала, и Гренвилл, схватившись за палку, тоже попытался подняться. Было видно, что раненая нога причиняет ему боль. Иден осторожно удержала его на месте.

– Нет, не вставай, – сказала она. – Знаешь, я кое-что поняла за последнее время. Оказывается, я совсем не знаю себя. Детство я провела в доме родителей, как узник в тюрьме. А потом за одну ночь из девочки стала мамой. – Она повернулась и теперь пристально смотрела в глаза Гренвиллу, надеясь, что он поймет ее. – Я жила ради дочери, жила ее жизнью.

– Но теперь она взрослая, – негромко сказал Брэд.

– Да. Теперь она взрослая и сама скоро станет мамой. И сейчас я хочу понять, кто же я на самом деле и чего мне хочется. Чему я еще смогу научиться, что мне понравится, а что нет. Я не хочу быть миссис Фаррингтон. Я хочу быть собой. Просто… просто я так мало видела в жизни, что не знаю, кто я и на что способна.

– Ты хочешь уехать, – полувопросительно сказал Гренвилл. – Я поеду с тобой. Если хочешь, мы будем жить на яхте, и я могу…

– Нет, – прервала его Иден. – Твое место здесь. Это твой мир и твой город. И вот еще что – теперь это будет и город моей дочери. Я подарю Фаррингтон-Мэнор ей, Стюарту и ребенку. Стюарт будет вести бухгалтерские дела Реми или откроет свою фирму. Им будет хорошо здесь. Арундел самое подходящее место, чтобы растить детей.

– Это подходящее место для счастья, – тихо сказал Гренвилл, и в голосе его была мольба, а в глазах стояли слезы.

– Брэд, ты чудесный человек. Но пойми, мне нужно понять себя, расправить крылья. Я хочу посмотреть мир, прежде… прежде чем стану слишком старой, чтобы получать от этого удовольствие.

– Куда бы ты ни собралась, я поеду с тобой. – Он опять попытался встать.

– Дай мне год. Один год.

– Год, – повторил он, – а потом я отправлюсь за тобой хоть на Северный полюс!

– Договорились! – И Иден поспешила отойти от Брэда, пока он не передумал. Пока она сама не передумала.

Эпилог

Чья-то тень упала на страницу, и Иден Палмер подняла взгляд от книги. Перед ней стоял мужчина, она смотрела на него снизу вверх, и солнце било ему в спину, а ей в глаза. Иден не видела лица мужчины, но она знала, кто это.