Когда дверь за ней закрылась, Минни опустилась на стул. Ее душила злость. Из-за предательства этой шлюхи рухнули все ее планы на будущее. Теперь Брэд не женится на Палмер. У него было достаточно проблем с первой женой, об адюльтере которой сплетничал весь город, и Гренвилл не захочет второй раз попасть в такое же положение. Да и Джаред… Минни чувствовала, что он тоже ее предал. Она-то думала, что у них что-то получится, он так на нее смотрел, ничего, правда, не говорил определенного, но ведь как смотрел! А оказалось – все притворство и в городе он находился только из-за Иден. Минни не очень поняла, почему он оставался рядом с этой Палмер, знала только, что это как-то связано с ее неприглядным прошлым. Он что-то расследовал и уехал, как только докопался до того, что ему было нужно. И вот теперь Минни опять у разбитого корыта. Она не получит Джареда, и ей не достанется хорошенький маленький домик. Она по-прежнему будет служить экономкой у Гренвилла и жить в этом его отвратительном мавзолее викторианских времен.

Ярость душила ее, не давая пролиться слезам, которые принесли бы облегчение. Минни опустила голову на руки и то ли рычала, то ли стонала от разочарования и обиды. Сейчас ей больше всего на свете хотелось сделать так, чтобы всем остальным участникам этой истории было так же плохо, как ей самой.

И вдруг у Минни возникла одна мысль. Что там Иден рассказывала за обедом про человека, который изнасиловал ее? Он был старшим дьяконом в их церкви. Минни вскочила и кинулась к шкафу, где хранились документы. Нашла папку Иден. Гренвилл попросил ее заполнить анкету, чтобы официально оформить на работу. Так, где тут место рождения? Ага, вот – городишко в Огайо. Минни схватила телефон. Один звонок в администрацию города, и она легко узнала название «прелестной церкви», расположенной в указанном районе. Потом позвонила пастору и спросила, не может ли он найти в документах, кто был старшим дьяконом в 1976 году.

– Мне и искать не надо, – ответил священник. – Вы не первая, кто интересуется этим вопросом. Того человека звали Уолтер К. Ранкел.

Минни не стала спрашивать, кто еще разыскивал дьякона – ей было плевать.

– А мистер Ранкел еще жив? – с замиранием сердца спросила она.

– Вполне. Работает в магазине ковров. Если хотите, я дам вам номер его телефона.

– Да-да, я буду вам очень благодарна. – Теперь Минни улыбалась, но, если бы он увидел эту улыбку, он не был бы столь безмятежен.

Через пару минут Минни уже набирала номер Фаррингтон-Мэнора. Как и все в Арунделе, она прекрасно знала, что к Иден приехала дочь и что дочь эта ждет ребенка.

– Мисс Иден Палмер? – спросила Минни голосом деловой секретарши. – У меня есть сведения, которые вас интересовали.

– Сведения? – Голос Мелиссы звучал сонно.

– Сведения об отце вашей дочери, полученные на ваш запрос, – продолжала Минни.

– Об отце? – медленно переспросила Мелисса, осознавая смысл фразы. – Отец неизвестен.

– Но я могу передать эти сведения только самой мисс Иден Палмер. Вы Иден Палмер?

Секундная пауза, и голос Мелиссы зазвучал увереннее:

– Да, я мисс Палмер. Я вас слушаю, говорите.

– У вас есть под рукой бумага и ручка, чтобы записать адрес и телефон?

Мелисса чем-то погремела и наконец сказала:

– Да, все есть. Диктуйте.

Глава 20

Иден не могла заснуть. Она перепробовала уже все возможные способы и средства, но ничего не помогало.

А ей так хотелось уснуть! Забраться под теплое одеяло, укрыться от всего мира, сомкнуть веки и… и что? Не проснуться больше?

Ну, это, пожалуй, чересчур. Иден не любила излишней драматичности. Но сейчас, бессонной ночью, будучи не в силах сомкнуть глаз и отрешиться наконец от терзавших ее мыслей, она не могла отделаться от впечатления, что жизнь ее непоправимо разрушена, и чувствовала себя совершенно несчастной.

Иден покинула кабинет Минни с прямой спиной и гордо поднятой головой. Она, Иден, ни в чем не виновата, а Минни просто сошла с ума, если позволила себе наговорить такое. «Я права, – твердила себе Иден, – на все сто процентов. Но тогда почему же мне так плохо?»

Она поехала в продовольственный магазин, где не спеша набирала вкусности для Мелиссы, пытаясь убедить себя, что все к лучшему. Хорошо, что она потеряла Гренвилла сейчас, пока их не связывают сколько-нибудь серьезные отношения. Ей было бы гораздо больнее узнать, что он столь беспощаден и ревнив, если бы она успела по-настоящему привязаться к нему.

Иден вновь и вновь находила аргументы в свою пользу, но слезы, которые она гнала прочь, были опасно близко, и в глубине души Иден знала, что обманывает себя.

«Все будет хорошо, – устало думала она. – У меня есть дом и сад. И может быть, Мелисса с малышом останутся жить у меня. Мелисса пойдет на работу, а я буду сидеть с ребенком».

Иден зажмурилась и попыталась нарисовать идиллическую сцену: она возится в саду, а малыш играет рядом. Но перед глазами вдруг возникла реклама морского круиза, которую вчера целый день крутили по телевизору: мужчина и женщина, уже не слишком молодые, стоят на палубе роскошного белого лайнера, нежно прижавшись друг к другу и любуясь закатом над морем. И никаких детей.

На глаза Иден опять навернулись слезы – ей стало ужасно жалко себя. Загрузив сумки в машину, она поехала домой.

Мелисса сидела в гостиной, и лицо ее было искажено гневом. Иден испуганно остановилась, но дочь быстро взяла себя в руки, и на ее личике расцвело выражение такой неискренней бодрости и радости, что Иден стало еще страшнее.

– Мелисса, что случилось?

– Абсолютно ничего.

Иден смотрела на дочь и видела фальшь, которую та не умела скрыть.

– Что с тобой, детка?

Она подошла и положила руку ей на плечо, желая обнять, но дочь сделала шаг в сторону, и рука Иден безвольно упала. Некоторое время мать пыталась разговорить Мелиссу, но та упорно твердила, что все в порядке и она не понимает, чего от нее хотят. Иден вздохнула: что бы там ни случилось, дочь все поставит в вину ей, это было совершенно очевидно.

– Это я во всем виновата, – прошептала она.

– Ты что-то сказала, мама? – Голос Мелиссы звучал холодно, почти враждебно.

Иден промолчала: не было сил опять выслушивать обвинения и жалобы, она боялась расплакаться, боялась, что все навалившиеся огорчения раздавят ее.

Обед получился тоскливым, разговор шел кое-как, обе явно вымучивали какие-то слова. Дважды Иден ловила на себе взгляд дочери, в котором… она даже боялась думать, что именно она увидела – злость… или ненависть?

Сразу после обеда Мелисса ушла к себе и закрыла дверь.

Иден вымыла посуду, прибрала кухню. Поднялась в спальню и взялась за рукопись. Но сосредоточиться не смогла. Что она будет делать дальше? Как жить? Если Стюарт не вернется, чтобы забрать Мелиссу, что тогда? Не решит ли дочь, что и в бегстве ее мужа виновата мать?

В два часа ночи Иден все еще по-прежнему лежала без сна и старательно гнала от себя мысли о будущем.

В два тридцать она встала с постели, натянула джинсы и свитер и осторожно спустилась на первый этаж. Может, если она съест что-нибудь вкусное, это поможет заснуть? Иден забыла о еде, как только выглянула в окно. Там, в темном саду, мелькал маленький огонек. Сигарета? Фонарик? Что бы это ни было, ему не место ночью в ее саду. Иден скосила глаза – вот на столе лежит, подключенный к заряднику, ее мобильный телефон. В его памяти есть номер Макбрайда. Стоит ли ему звонить? Может, он уже в Вашингтоне. Или еще дальше… Она схватила телефон и быстро набрала номер, прежде чем смогла решить, надо ли это делать.

Он снял трубку после первого же сигнала, но Иден слышала лишь дыхание.

– Кто-то ходит в саду, – прошептала она.

– Это я, – услышала она приглушенный голос. – Я видел, как ты зажгла свет. Если хочешь поговорить, я здесь.

Не раздумывая, Иден отключила трубку и выбежала в темноту ночи. Бегом, мимо огорода, мимо горшков с цветами, которые она так и не успела посадить, мимо черной в ночи ограды… Вот и сад. Иден остановилась, прислушиваясь. Она даже не знала, о чем собирается разговаривать с Макбрайдом, но ей нужен был рядом человек, кто-то настоящий, нормальный, чтобы она не сошла с ума от своих мыслей.

– Где ты? – прошептала она и почувствовала прикосновение. Обернулась – и утонула в синих, почти черных в темноте глазах Макбрайда.

– Что случилось? – Она видела, что он с тревогой ждет ответа, что он волнуется за нее.

– Я… – Нужно найти место, где можно было бы сесть и поговорить. Она расскажет ему о своих проблемах, они обсудят их и, наверное, найдут решение, они же взрослые умные люди. Но силы вдруг покинули Иден, и не подхвати ее Джаред, она упала бы на землю.

– Ну-ну. – Он прижимал ее к себе, давая опору, гладил по волосам и прислушивался к неровному дыханию. – Что с тобой, тебя обидел кто-нибудь?

– Нет, – начала было Иден, но тут по щекам ее потекли слезы, и ей пришлось сказать: – Да…

– Ш-ш… – Макбрайд успокаивающе погладил ее по спине, а потом подхватил на руки.

Иден прижалась к нему, чувствуя себя абсолютно беспомощной и радуясь тому, что есть человек, готовый защищать ее, жалеть и носить на руках. Никогда прежде она не ощущала столь настойчивой необходимости опереться на кого-то, спрятаться за крепкую спину…

Казалось, все ее силы и воля к борьбе иссякли, а вместо них пришли усталость и слезы. Слезы текли и текли, и Иден думала, что это все невыплаканные за долгие годы горести изливаются из ее души. Должно быть, горестей и печалей накопилось немало, ибо, пока Джаред нес ее через лужайку, тело прижавшейся к нему Иден не переставало сотрясаться от рыданий.

Потом Иден почувствовала, что он опустил ее на что-то мягкое. Она попыталась успокоиться, но не смогла. И никак не хотела размыкать рук, по-прежнему обнимая Макбрайда. Тот сел рядом и осторожно вытер ее слезы своим носовым платком.