Легко и беспрепятственно стянув одеяло с головы, Синицын сел, стараясь не стонать от боли, и зажмурился. В казарме ярко горел свет, до слез раздражая глаза.
Моргнув несколько раз, Илья наконец огляделся. Возле его кровати, растерянно озираясь, стояли Сухомлин, Макаров и Перепечко. Чуть поодаль, дрожа, как от
холода, переминался с ноги на ногу Трофимов, повторяя как заведенный: «Это не он, это я». В дверях, нахмурившись, застыл прапорщик, мрачно ожидавший ответа
на свой вопрос. Сухомлин первым пришел в себя и, недоуменно переводя взгляд с Синицына на Трофимова, сказал: - Мы… тут… вроде как вора нашли. Кантемиров
угрожающе спокойно кивнул, но при этом уголок его рта нервно дернулся. - И устроили мне здесь самосуд? Замечательно! Просто зверята какие-то! – в сердцах
произнес он и повернулся к Макарову: - Вице-сержант! - Я, - вяло отозвался Макс и понуро вышел вперед. Укоризненно покачав головой, прапорщик спросил:
- Кто он? - Он кто? – выигрывая время, переспросил Макс, стараясь не смотреть в глаза прапорщику. - Кто-кто? – жестко передразнил его Кантемиров, - Вор.
Искоса глянув на Трофимова, Макс пожал плечами. Тот заметил нерешительность Макарова и, все еще дрожа (слышно было, как постукивают друг о дружку его зубы),
сделал шаг вперед. - Я вор, - признал он еле слышно. С секунду прапорщик хранил молчание, а затем потребовал, чтобы оба следовали за ним. Когда Кантемиров
с кадетами ушли, в казарме вновь выключили свет. Сухомлин с Перепечко, избегая смотреть на Синицына, легли на место. Илья же боком сполз с кровати и поковылял
в умывальную. Пока он шел по казарме, чувствовал, как суворовцы пялятся на него в темноте, не решаясь заговорить. Ну и пусть! Теперь уж точно не имеет
значения, что они думают. Синицын шел прямо, глядя вперед, с унижением вспоминая, как, беспомощный, дергался под одеялом, сопротивляясь не больше, чем
щенок, которого несут топить. И такую злобу он испытывал сейчас к этим притихшим в темноте пацанам, что скажи кто-нибудь из них хоть слово, он точно бы
не сдержался. Затеял бы драку, вцепился в обидчиков зубами и колотил их, колотил. Но ребята молчали. Умывшись, Илья подержал у ноющей челюсти руку, периодически
смачивая ее в холодной воде, и поплелся обратно. Он намеренно шел медленно, еще не решив, как вести себя дальше. «Убедились, - равнодушно думал он, - слова
моего вам мало было». При появлении Синицына разговоры, шум которых он слышал из коридора, мгновенно утихли, и в воздухе повисло виноватое, неловкое молчание.
Не глядя по сторонам, Илья дошел до своей кровати, но лечь не успел, поскольку вернулся Макс. Вице-сержант выглядел удивленным и возбужденным одновременно.
Тормоша всклокоченные волосы, он, не дожидаясь града вопросов, которые уже были готовы сорваться с губ кадетов, поделился последними новостями: - Бред!
Никогда не поверите, до каких границ может дойти человеческая фантазия! Макс с разбега прыгнул на кровать, поджал под себя ноги и, словно последние события
отменили в училище все правила, в полный голос заговорил: - Представляете, этот Мюнхгаузен утверждает… любители мыльных опер, приготовьтесь! - Макс понизил
голос, - Он утверждает, что якобы наш всеми любимый майор Мурашко требовал с него деньги за молчание, - Макс неопределенно помахал рукой, - Якобы болезнь
у Трофимова обнаружилась какая-то страшная, с которой он здесь учиться не может, - и, обернувшись к Синицыну, который при упоминании фамилии доктора непроизвольно
напрягся, спросил: - Нет, Синица, ты представляешь? – но ответа не дождался. Макс едва слышно вздохнул. На другое он и не рассчитывал. Макаров приуныл,
но на всякий случай добавил тем же деланно беззаботным тоном: - Нет, надо же такое придумать, кто ему поверит, скажите, пожалуйста. С его фантазией мог
бы что-нибудь пооригинальнее придумать. Действительно, никто Трофиму не поверит. Кроме Синицына. Несколько секунд потребовалось Илье, чтобы принять решение.
- Где они? – отрешенно спросил он. Все невольно оглянулись. А Макс удивленно ответил: - В кабинете у Василюка, а что? – не успел он договорить, как Илья
встал и быстро направился к выходу, - Эй, Синица, ты куда? – окликнул его Макаров. Но Синицын и головы не повернул. Разумеется, Трофимову не поверит никто.
И он, Илья, обязан подтвердить его слова. А дальше – будь что будет. 2. Трофимов обреченно повторял перед командирами снова и снова свою версию событий.
Ему, естественно ни грамма не верили. Неожиданно входит Синицын, который подтверждает его слова. Василюк и Кантемиров шокированы. Но кража остается кражей.
И перелом носовой перегородки тоже. Разобраться во всем и принять окончательное решение предстоит только генерал-майору Матвееву. На следующий день у Синицына
состоялась личная беседа с начальником училища, в результате которой, тот оставил Илью в училище, взяв на себя ответственность за состояние его здоровья.
Илья счастлив. Трофимов самостоятельно подал рапорт на отчисление. Но Василюк не торопился. И Матвеев его в это поддержал. Пусть ребята сами себе преподадут
урок и выставят оценки. 3. Урок подходил к концу, когда преподаватель информатики Сергей Владимирович Петушков наконец произнес фразу, которую Макс ожидал
услышать с самого начала занятий: - А теперь давайте познакомимся с Интернетом… … Вот уже тридцать минут в качестве ознакомительной лекции информатик с
восторгом рассказывал кадетам, какие невероятные возможности дает человечеству Интернет. Однако почти все, за исключением Перепечко и Левакова (у которых
до этого не было возможности не то что оценить прелесть Интернета, но и просто посидеть за компьютером), слушали его вполуха. Мысль его постоянно перепрыгивала
с одного на другое, время от времени замирая и обрываясь. Вслед за ней замирала и сбивчивая бессвязная речь преподавателя. Слушать Петушкова было скучно.
И только когда он, потирая руки, подключил новенькие макаровские компьютеры к сети, суворовцы, словно внезапно проснувшись, оживились. И в особенности
Макс. Не забывая, что времени до конца урока осталось всего ничего, Макс, стремительно летая пальцами по клавиатуре, вошел в свою почту. Новое письмо.
Одно новое непрочитанное письмо, возликовал он! Мельком глянув поверх монитора на Сергея Владимировича и убедившись, что тот, склонившись над Перепечко,
нетерпеливо что-то ему объясняет, Макс щелкнул мышью. Черт, он был уверен, что она ответит. Здорово! Молодец, Макаров, все правильно делаешь. И что же
она нам пишет? Макс буквально мурлыкал себе под нос. Поразительно, но мальчик и мысли не допускал, что Полина его отошьет. И, как ни странно, не ошибся.
Письмо оказалось коротким. И что с того? Ясно главное – девушка не прочь продолжить переписку с анонимным поклонником. Всего два предложения: «Ну, здравствуйте!
Позвольте полюбопытствовать, кто в здравом уме откажется получить в подарок весь мир?» На этот раз Максу не понадобится полдня, чтобы придумать ответ.
Ухмыльнувшись, он прошел на сайт прикольных подарков и всего за пару минут оформил заказ. Закончив, поднял голову и обеспокоенно оглянулся, словно преступник.
Вроде все обошлось. Петушков, оставив Перепечко в покое, сидел за своим компьютером и сосредоточенно пялился в монитор. Макс расслабился и вольготно откинулся
на спинку стула. Взгляд его рассеянно заскользил по классу. Сухой, склонившись к Перепечко, что-то жарко шептал тому на ухо. Важно надувшись, Печка кивал,
соглашаясь. Потом они оба обернулись, обнаружили, что Макс смотрит на них, и одновременно стали делать ему какие-то знаки, смысл которых понять было практически
невозможно. Наморщив лоб, Макаров попытался было угадать, что друзья имеют в виду, но в итоге только беспомощно развел руками. Мальчики расстроено переглянулись.
После того как Трофимов признался в краже телефона, Степу и Сухого стали часто видеть вместе. Общая вина перед Синицей сплотила. Тот ходил хмурый и задумчивый
– не простил. А ведь они пытались помириться, честно. По одиночке и вместе подходили, но без толку. Илья упрямый. Даже разговаривать с ними не стал. Конечно,
его понять можно. Но зачем так-то уж? Макс невольно посмотрел на Синицына, который сидел через два стола от него. Тот, видимо, почувствовал: глаза опустил,
но не повернулся. Макс сразу отвел взгляд. На душе у него стало грустно. К счастью, в этот момент раздался звонок. Петушков вскочил из-за стола раньше
суворовцев и суетливо заметался: - Компьютеры! Компьютеры выключить не забудьте! Кадеты послушно зашебуршились. На выходе Макса догнали Перепечко и Сухомлин.
- Макар, - окликнул его Сухой, - тут такое дело… Они вышли в коридор и отошли к окну. Печка встал было у подоконника, но тут же сорвался с места, обежал
вокруг Сухого и пристроился справа от Макса. Тот нетерпеливо посмотрел на Степу. Заложив руки (которые он просто не знал, куда деть) за спину, Печка огорченным
шепотом сообщил: - Трофим собирается сваливать. - В самоволку и без нас? Вот гад, - возмутился Макс. На самом деле он, конечно, догадался, о чем речь.
Просто в последние дни как-то совсем не было времени подумать о Трофимове. Столько всего случилось – просто голова кругом идет. А подумать, наверное, надо
было. Макс виновато почесал нос. - Да нет, - не уловив иронии, покачал головой Печка, - Вообще из училища. Я сам, конечно, не слышал, но говорят, - Печка
понизил голос, - он тебя очень боится. - А кого мы на ворота поставим? – удивился Макс. Он и сам не понимал, зачем несет эту чушь, но остановиться уже
не мог. Так вроде проще было. Заметив удивленный взгляд Степана, Макаров отрицательно покачал головой: - Не, Печка, прости, но тебя на ворота ставить никак
нельзя. Ты позарез нужен нам на поле – в качестве тайного оружия, - он многозначительно поднял брови. Перепечко надулся: - Вот вечно ты так. - Ладно, шучу
"Первые уроки" отзывы
Отзывы читателей о книге "Первые уроки". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Первые уроки" друзьям в соцсетях.