Джо был как раз таким человеком. Я почувствовала это чисто интуитивно, но этого было достаточно, чтобы сразу же нанять его. Когда он предоставил мне первые сведения, где упоминались определенные события моего прошлого, которые я надежно похоронила, он более чем доказал, на что способен.

— Я нашел ее родителей, — прервал он мои мысли. — Вообще-то, я поговорил с ее матерью. Она та еще гребаная сука. До сих пор живет в том же доме в Санта-Кларите — всего в часе езды от школы, где училась Эмбер в старших классах. Но готов поспорить, что она там даже не бывала. Когда я упомянул имя ее дочери, она лишь закатила глаза. Сказала, что уже лет десять ничего от нее не слышала и вообще считала дочь мертвой. Не заинтересовалась даже, когда я показал ей фотографии Эмбер, сделанные уже после того, как она убежала из дома. Я видел, какие дерьмовые поступки совершают люди каждый день, поэтому могу сказать с уверенностью, что у Эмбер отвратительная семья, Эм.

Хотя он и не мог увидеть меня, я кивнула.

— Да, я знаю.

Эмбер особо ничего не рассказывала о своих родителях, но из обрывков фраз, которые проскальзывали во времена нашей дружбы, я поняла, что ее мать была ревнивой сукой. Она ревновала к собственной дочери. Отец Эмбер был худшим из подонков и сексуально домогался ее. Ежедневно. А вместо того, чтобы защитить дочь, мать Эмбер только возмущалась.

Моя мама хотя бы пыталась меня любить.

— Что же, в любом случае, это уже хоть что-то. Ты видел ее отца?

— Теперь кое-что интересное. Его дома не было. Последние несколько лет он провел в Фольсоме.

— В государственной тюрьме?

— Ага. Он был приговорен к двадцати пяти годам лишения свободы за нападение на ребенка с отягчающими обстоятельствами. Какая-то соседская девочка. Он, вроде как, катал ее каждый день после школы. И «катал» он вовсе не на машине, я имею в виду, а на своем члене. А теперь самая подозрительная часть истории — еще в начале октября он оказался убит.

Я вытащила изо рта палец, который рассеянно грызла.

— Погоди… ты сказал убит?

— Ага. Удары нанесены «острым режущим предметом», — кавычки были слышны в его интонации, будто он зачитывал прямо со своих заметок. — Потерпевший погиб на месте.

— Ого. — Было жутковато слышать все это, произнесенное будничным тоном, но я также почувствовала некоторое злорадное удовольствие. Если бы кто-то перерезал ему горло «острым режущим предметом» много лет назад, насколько бы тогда изменилась жизнь Эмбер? Мне стало любопытно, знала ли она о случившемся? Почувствовала ли она, как и я, вкус победы? Интересно, она вообще чувствовала хоть что-то все эти дни?

Я отбросила последнюю мысль подальше.

— Полагаю, педофилов частенько пытаются прикончить в тюрьме, верно?

— «Прикончить». — Джо, похоже, удивился, что я использовала сленг, как и всякий раз, когда я переходила на жаргон. — Это не редкость, верно. Но слушай дальше. Это становится странно. Полицейские никогда не занимались расследованием подобных дел, но у меня есть источник, который утверждает, будто все знают, кто это совершил. Некий Ник Делатано. Он из мафии. — Тут Джо сделал небольшую паузу. — Это означает, что он взял на себя вину за кого-то, или просто защитил кого-то более важного, чем он сам, и получил за это вознаграждение. По сути, он работает на мафию, даже в тюрьме. И не просто на мафию, Эмили. Это отдельная ветвь — греческая мафия. Слышала о них что-нибудь?

— Нет. — Но при упоминании слова «греческая» моя кожа покрылась мурашками.

— Считается, что последние лет десять или около того они находятся в «состоянии спячки», что на деле означает: они ведут свои дела вне радаров, скрытно. Они как итальянская мафия, ну знаешь, э-э, специалисты в области отмывания денег, уклонения от выплаты налогов, вымогательств, незаконного оборота наркотиков. Убийств. Только они из Греции.

Я сглотнула. Это должна была быть случайность.

— Ребята из мафии тоже могут ненавидеть растлителей малолетних.

— Не отрицаю. Но, предположительно, Ник даже не знал, что Джеймс Прайс был насильником. Так зачем тогда парню из мафии набрасываться на маньяка-педофила?

Несмотря на то, что мысль уже осела в моей голове, я не была готова поверить в нее.

— Могут быть сотни причин. Может, они сражались за туалетную бумагу. А может, Джеймс сопротивлялся, когда Ник пытался поиметь его. Вероятно, это не имеет никакого отношения к Эмбер.

— Может быть. — Но судя по тону Джо, он ни секунды в это не верил. — Просто это любопытно, учитывая, что последний мужчина, с которым ее видели — Рив Саллис, который, как ходят слухи, напрямую связан с мафией.

— По слухам связан с мафией. — Господи, даже я услышала в своих словах попытку найти оправдание.

— Да, да, по слухам. — Несколько секунд Джо молчал. — Просто я не могу выбросить ту фотографию из головы. Ту, на которой Саллис вместе с Виланакисом. Не многие люди могут добраться до Виланакиса.

Я видела эту фотографию. Одна из первых, что Джо нашел на Рива. До этого я уже видела ее в интернете, но понятия не имела, какова роль второго мужчины. Его имя даже не было упомянуто в статье. Это была фотография ужасного качества, сделанная на телефон на семейном ужине и размещенная в персональном блоге. Я об этом даже не задумывалась, пока Джо не прислал ее мне на почту через две недели после Рождества, сопроводив простым сообщением: «Микелис Виланакис. Известный босс криминального мира. Какая между ними связь?».

Это был тот самый момент, когда мне показалось необходимым претворить в жизнь план, уже долгое время крутившийся на задворках моего сознания.

Так почему же сейчас я была так настойчива в своем стремлении отрицать связь между мафией и Джеймсом Прайсом?

Ну, если быть честной самой с собой, то, конечно, из-за Рива. Потому что познакомилась с ним. Потому что сейчас я не хотела думать о нем, как о ком-то очень опасном. Потому что мне не нужны были дополнительные причины быть в нем еще более заинтересованной.

Но Джо был прав.

— Я поняла, поняла. Просто до сих пор не было ни одного подтверждения этому. И я не хочу делать поспешные выводы, основанные на чем-то недостоверном. Тем более, если это может заставить нас пренебречь другими фактами, которые могут помочь найти ее.

— Узнать, что с ней случилось, — поправил меня Джо. Он делает все, чтобы я не забывала, что, по его мнению, мы ищем мертвого человека.

Это было первое, о чем он сообщил мне сразу при встрече:

— Знаете, спустя сорок восемь часов после исчезновения, чрезвычайно велики шансы, что жертва уже мертва.

— Эмбер не поддается статистике, — твердо произнесла я. — Я знаю ее. Она с легкостью может спрятаться и залечь на дно. На самом деле, я даже не уверена, что она пропала. Знаю только, что ей нужна моя помощь.

— Никто не может ее найти, следовательно, она пропала. Исчезла несколько месяцев назад. Скорее всего, она мертва.

— Что же, — сказала я, — останемся каждый при своем мнении.

Я осознала, что мне сильно повезло найти того, кто может помочь. Даже несмотря на то, что у нас разные ставки на результат. Процесс поиска один и тот же.

Тем не менее, я не преминула напомнить ему о своей позиции, когда он напомнил мне о своей.

— Что ты будешь делать, когда найдешь ее живой и здоровой? — спросила я.

— Позволю тебе сказать: «я же говорила».

— О, я скажу.

Я кусала губу, размышляя, стоит ли поделиться с Джо последней информацией. Поскольку любая деталь может помочь в поисках, решила рассказать все.

— Кстати, к слову… Ты знал, что после смерти родителей Рив несколько лет жил в Греции с бабушкой и дедушкой по материнской линии?

— Нет. Где ты это услышала?

Этого вопроса я и боялась. Я не рассказывала Джо о том, чем занималась, да и не планировала. Независимо от того, попытался бы он меня отговорить или нет, очевидно, что он бы этого не одобрил.

— Неважно, где я слышала. Но эта информация заслуживает доверия. Может, это и есть источник слухов о его связи с греческой мафией?

— Хм. Может быть. Или, возможно, именно тогда он и начал работать с ними. — Это прозвучало так, будто Джо полагал, что так оно и было. — Ты не запомнила фамилию бабушки и дедушки?

— Разве не Кайя?

— Я так не думаю. В свидетельстве о браке его матери говорится, что ее девичья фамилия Кайя, но о ее существовании нет никакой информации или записи. В биографии, опубликованной Саллисом, говорится, что она выросла в Афинах и познакомилась с будущим мужем на ужине в честь открытия его курорта. Она, вроде как, только закончила школу. Проблема в том, что вход на этот ужин был только по пригласительным. И никакой Кайи в списке приглашенных не было. Допустим, что она была с кем-то. Но кто взял неизвестного ребенка с собой на важное политическое мероприятие? Потому что это был именно ужин для чиновников. Для одного из греческих соотечественников было очень важно вернуть успех своей родине. Там была просто невероятная система безопасности. Элена должна была быть в списке, хотя бы даже как чья-то спутница. Либо Кайя — это фальшивое имя, либо она познакомилась с Даниэлем Саллисом не на ужине. Что-то из этого ложь, откуда вытекает вопрос: зачем?

Наверное, потому, что место, где они встретились, не принято обсуждать в приличной компании. Я слишком хорошо знала богатых мужчин. По моему опыту, многие из них купили своих женщин. Почему бы отцу Рива было не поступить точно так же?

Я надеялась, что точно так же поступит и Рив, иначе просто впустую тратила время на этом курорте.

Но я не сказала этого Джо. Вместо этого позволила его вопросу повиснуть в воздухе.

— Что ж. Это все, что мне известно на данный момент. Есть что-то еще, что ты хотела бы мне рассказать?