Ви Киланд - Первое, что я вижу

Я остановила свой выбор на белом кружевном бюстье с изумрудно-зеленой лентой и откровенных белых трусиках-танга со скрытым разрезом на месте промежности. Комплект был дополнен сексуальным кружевным поясом и кипельно белыми высокими чулками. От себя я добавила повязку изумрудного цвета. Шона клялась и божилась, что мой наряд выглядит как смесь сексуального котенка и библиотекарши. В магазине мы просадили 350 долларов, но я не могла вспомнить, когда последний раз я так много смеялась.

Позже ночью, распахнув ящик комода, чтобы убрать свои покупки, я увидела папку, которую мне принесла Шона после нашей первой встречи с Кеннеди. Я уже и забыла об исследовании подруги, но произошедшие события разожгли во мне интерес к прошлому Кеннеди. Да что тут говорить, даже папа посоветовал мне узнать о его прошлом, чтобы понять, как он стал тем, кем стал.

Налив себе бокал вина, я уставилась на папку, лежащую на кровати. Я же не предам Кеннеди, проведя своё небольшое расследование? Мозг шептал мне, что не стоит этого делать, но сердце настаивало. Я знала, что нужно привести свое сердце и разум к единому решению, поэтому задумалась, а содержит ли эта папка ответы на мои вопросы? Сделав пару глотков вина, я нерешительно открыла папку. Первые пару страниц содержали информацию о социальной жизни Кеннеди. Я увидела его фотографии с разными женщинами, среди которых я смогла узнать лишь Микайлу. Но все как одна были красотками, и этот факт заставил мои внутренности сжаться.

Мое внимание привлекло фото Кеннеди и пожилой дамы, которую я встретила на благотворительном вечере в Чикаго. Снимок был сделан пару лет назад, женщина была моложе, но это точно была она. Я вспомнила ее слова о том, как она рада, что Кеннеди выглядит счастливым и что Келли порадовалась бы за него. Кеннеди никогда не говорил мне об этой Келли, поэтому в поисках ответа я решила прочесть статью под фото.

Мое сердце остановилось и разбилось на миллион маленьких кусочков. Грудь сжало от физической боли. Кеннеди, мужчина, которого я люблю, пережил такую утрату. Мое сердце разбивалось при мысли о его потере. Какое воздействие, должно быть, это происшествие оказало на его жизнь, раз столько лет спустя он никак не может оправиться. Мой любимый, сильный, непоколебимый Кеннеди.

Всё встало на свои места. Вот почему он так боялся, что со мной что-нибудь произойдет. Вот почему хотел меня защитить. Кеннеди следил за мной, не потому что не доверял, а потому что старался оберегать. Он говорил мне об этом с самого начала, но я не верила. Папа оказался прав. Прошлое человека оказывает сильное влияние на его поведение. Но почему Кеннеди ничего мне не рассказал? Неужели сложно было просто объяснить? А дала ли я ему шанс оправдаться? Боже, я такая идиотка.

В среду, придя на работу, я поняла, что очень рада видеть Джорджа, так как накануне ночью я решила, что не в состоянии дождаться пятницы, чтобы увидеть Кеннеди. Я сказала ему, что из-за семейных проблем мне придется взять отгулы, и, забронировав билет, попыталась закончить все дела до своего отъезда. Знаю, довольно опасно просить отгулы, когда ты работаешь без году неделю, но, кажется, Джордж с пониманием отнесся к моей проблеме. Поэтому, когда вечером мой самолет приземлился в аэропорту О’Хара, мне не пришлось гадать, если у меня до сих пор работа или нет.

Мне хотелось сделать Кеннеди сюрприз, поэтому я прилетела, не предупредив его. Минувшие десять дней выдались трудными для нас обоих, мне просто необходимо было его увидеть. Усевшись в такси, я позвонила к нему в офис. Волна облегчения прокатилась через мое тело, когда он быстро ответил на звонок.

— Всё в порядке? — Обычно я не звоню ему посредине дня.

Его голос действует на меня успокаивающе.

— Да. Просто у меня выдался напряженный день, и мне нужно было услышать твой голос.

— Я сейчас на встрече. Давай созвонимся через час? — До меня донеслись голоса сидящих рядом с Кеннеди людей. Но даже несмотря на них он не пытался скрыть улыбки.

— Конечно. Повеселись на своей встрече.

Я бросила телефон в сумку и заерзала на сиденье. Я волновалась. Голос этого мужчины заставлял меня чувствовать себя так, словно я пила всё утро. Двадцать минут спустя, медленно двигаясь в пробке, мне удалось разглядеть здание офиса Кеннеди. Я вытащила зеркальце, пытаясь подправить макияж.

Машина остановилась. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которая, проснувшись рождественским утром, увидела гору подарков под елкой. Когда я приоткрыла дверь такси, мой пристальный взгляд зацепился за парадную дверь. Из здания выходила Микайла. Мы увидели друг друга в один момент. Она одарила меня знающей улыбкой. Мне лишь оставалось издалека наблюдать, как она надо мной смеется.

Я замерла, но нетерпеливый голос таксиста вывел меня из ступора.

— Мисс, я не могу здесь стоять, будет лучше, если Вы выйдете.

Мой мозг попытался справиться с происходящим. Почему Микайла выходила из офиса Кеннеди? Уж не из-за нее ли ему пришлось повесить трубку? Внезапно я ощутила подступающую волну тошноты. Микайла же стояла около здания и наблюдала за мной издалека.

— Пожалуйста, отвезите меня обратно в аэропорт.

Мое сердце бешено колотилось. Голова кружилась. Похоже, сейчас меня вырвет прямо в такси. Мысли о Кеннеди с Микайлой вызывали у меня отвращение.

Водитель пожал плечами и развернулся.

— Как пожелаете, мисс. Вы же платите.

Во время обратного полета в Нью-Йорк я не проронила ни слезинки. Я просто оцепенело сидела в своем кресле, войдя в какой-то транс.

Я думала, Кеннеди приедет в Нью-Йорк после того, как я проигнорировала его сообщения. Но нет. В четверг я весь день провалялась в кровати, на работе ведь я уже отпросилась. Да и не в состоянии я была планировать счастливые мероприятия. Знаю, надо прояснить ситуацию с Кеннеди, но пока мне не хватит сил. Большую часть ночи я не спала, но когда наконец заснула, меня разбудил звонок телефона.

Весь день я занималась тем, что либо сердилась на Кеннеди, либо плакала и жалела себя. И на мне по-прежнему был вчерашний наряд, в котором я ходила на работу.

— Привет. — Хорошо, что он позвонил в тот момент, когда я не рыдаю, а охвачена гневом. По крайней мере, я могу сохранить хоть какое-то подобие своего достоинства.

— Эй, что произошло вчера вечером? Я пытался дозвониться до тебя после встречи, но мои звонки переадресовывались на голосовую почту.

— После встречи? — довольно громко переспросила я. — И как всё прошло?

— Довольно продуктивно. Что происходит, Хоуп? Ты чем-то расстроена?

Расстроена? Это слово не может в полной мере описать мое нынешнее состояние. Злая, преданная, убитая горем, измученная.

— Я видела, с кем ты встречался.

— Ты видела Марка?

Я зло рассмеялась.

— Конечно. Именно Марка. Я видела, как Микайла выходит из твоего офиса.

— Ты в Чикаго?

— Я была в Чикаго. И, похоже, весьма удачно выбрала время. Мы с Микайлой без слов поговорили издалека, после чего я почувствовала себя полнейшей идиоткой и вернулась в Нью-Йорк.

— Не знаю уж, что ты видела, но я не видел Микайлу с благотворительного ужина, — резким голосом с нотками гнева произнес Кеннеди.

— Я больше так не могу, Кеннеди. Я так переживала из-за того, что ты не доверяешь мне, что упустила из вида тот факт, что это тебе нельзя доверять. Я думала, мы всё выяснили, но, как оказалось, я ошибалась. Жестоко ошибалась.

— Я никогда тебе не лгал.

— Ну, конечно же, нет, — произнесла я и сбросила звонок.

Не могу больше с ним говорить. Я в таком отчаянии, что в конечном счете начну верить всему, что бы он ни сказал, игнорируя то, что видела собственными глазами. Не хочу быть дурочкой, которую постоянно обманывают. Я уже видела такое раньше и знаю, насколько это больно.

— Дерьмово выглядишь, — сложив руки на груди, произнесла Шона, опираясь бедрами о край моего кухонного стола. Это, кстати, ее постоянная поза во время споров. Если Шоне что-то взбредет в голову, то остановить её невозможно. Как-то раз я стала свидетельницей того, как она пыталась убедить тренера футбольной команды, что у одного из его игроков есть проблемы с наркотиками и что она беспокоится за него. Того игрока отстранили на четыре месяца и заставили пройти три курса реабилитации. Это стоило ему трёх миллионов долларов неустойки.

— Кеннеди не единственный мужчина. Ты красивая, умная, независимая. Пора действовать.

Кеннеди. Я надеялась, что прошлая неделя была дурным сном и что он приедет ко мне, скажет, что я ошибалась и что он любит меня. Но с момента нашего последнего разговора я не получала от него никаких известий.

Я даже больше не могла плакать. После четырех дней жалости к себе слез не осталось.

— Знаю, ты права, но, думаю, мне нужно время. Трудно принять, что человек, которого ты любишь, обманщик. Это всё навивает плохие воспоминания. Я видела всё своими глазами, но всё равно не хочу верить, что это правда.