Сьюзен Филлипс - Первая леди

— Хочешь, чтобы я поверил, будто Сэнди назвала дочку Батт?

— А мне плевать, веришь ты или нет! — прошипела она. — Не позволю, чтобы всякий сукин сын тыкал в меня иголками, так что забудь об этой затее с кровью.

— Будешь делать, что тебе говорят.

— Черта лысого!

— Так вот, юмористка доморощенная, мое имя стоит на обоих свидетельствах о рождении, так что необходимо все выяснить, а без анализов ничего не выйдет.

Мэтт хотел было объяснить, что специальная служба позаботится о них до приезда бабки, но духу не хватило. Он, решил предоставить эту привилегию адвокату.

Остаток пути они проделали в молчании, прерываемом только воем Демонического Дитяти. Мэтт остановил машину перед двухэтажным зданием и повернулся к Люси. Она, оцепенев, уставилась на двери с таким видом, словно перед ней вот-вот разверзнутся врата ада.

— Даю двадцать баксов, если сделаешь анализ, — поспешно пообещал Мэтт.

Девочка покачала головой:

— Никаких игл. Ненавижу иглы. При одной мысли об этом меня тошнит.

Мэтт уже начал прикидывать, как внести двух вопящих детей в лабораторию, когда ему впервые за весь этот ужасный день повезло.

Люси успела выбраться из трейлера как раз перед тем, как ее вывернуло.

Нили чувствовала себя невидимкой. Всеведущей. Всемогущей. Какое счастье!

Она откинула голову, рассмеялась и, включив радио, стала подпевать Билли Джоэлу. И день выдался изумительный! Белые пуховки облаков плавали на лазоревом, как на натюрмортах Джорджии ОКифф[13] , небе.

В желудке Нили заурчало от голода, несмотря на яичницу с тостами, проглоченную на завтрак в маленьком ресторанчике неподалеку от мотеля, где она провела ночь. Яичница, блеклый тост и мутный кофе показались ей божественной едой, самой вкусной за последние несколько месяцев. И ни один человек не обратил на нее ни малейшего внимания.

Наконец-то она вполне довольна всем и безусловно счастлива. Перехитрила президента Соединенных Штатов, Секретную службу и своего папашу. Ну просто гений! Ура атаманше!

Нили снова расхохоталась, восхищенная собственной дерзостью. Как давно она не испытывала ничего подобного!

Она пошарила по соседнему сиденью в поисках батончика «Сникерс» и вспомнила, что уже успела его съесть. Ну и обжора же она! Всю жизнь она мечтала иметь пышные формы. Может, наконец ее желание исполнится?

Нили посмотрела на себя в зеркальце заднего обзора. Хотя она давно сбросила седой парик, ее по-прежнему не узнавали. Ей удалось превратить себя в нечто великолепно среднее. Совершенно обыкновенное. Ничем не выдающееся.

По радио начали передавать рекламу. Нили убавила звук и замурлыкала себе под нос. Все утро она провела на узком двухполосном шоссе к западу от Йорка, штат Пенсильвания, первой столицы Соединенных Штатов и места, где были написаны статьи Конфедерации[14] . Останавливалась в крошечных городках, попадавшихся на пути. Однажды даже свернула, чтобы полюбоваться полем, засеянным соевыми бобами, хотя не могла при этом не вспомнить о трудностях, связанных с выделением дотаций фермерам. Потом остановилась у дряхлого домика с вывеской «Антиквариат» и провела чудесный час, перебирая пыльный хлам. Неудивительно, что далеко по своему маршруту она не продвинулась. Но поскольку особых целей не имела, то и не слишком опечалилась этим обстоятельством.

Разумеется, глупо так резвиться, зная, что президент из кожи вон лезет, чтобы ее найти, и использует для этого всю силу и мощь правительства Соединенных Штатов. Но Нили ничего не могла с собой поделать. Не настолько она наивна, чтобы считать, будто ей окончательно удалось их перехитрить, и от сознания этого каждый миг свободы казался бесценным.

Реклама закончилась, запел Том Петти. Нили подхватила мелодию. Она в свободном падении!

Худшего идиота, чем Мэтт, во всем мире не найти! Вместо того чтобы сидеть за рулем собственного «мерседеса» и слушать радио, он вел на запад старый фургон «Мейбл» в компании двух детишек, которые по наглости и дерзости могли дать сто очков вперед всем его семи сестричкам, вместе взятым.

Вчера днем он позвонил адвокату Сэнди, чтобы рассказать о Джоанне Прессмен, но, вместо того чтобы гарантировать передачу девочек бабушке, проклятый кретин объявил:

— Служба зашиты прав детства и юношества должна убедиться, что эта дама предоставит детям соответствующий дом и уход.

— Что за вздор! — возмутился Мэтт. — Она преподает в колледже. Во всяком случае, у бабушки им будет намного лучше, чем сейчас.

— Но ее все равно должны проверить.

— И сколько времени продлится проверка?

— Трудно сказать. Около шести недель. Самое большее месяца два.

Мэтт рассвирепел. Даже месяц, проведенный у приемных родителей, может навеки сломить дух Люси. Он сам не понял, как пообещал провести с детьми ночь, чтобы их не забрали раньше следующего утра.

Пытаясь заснуть на диване с выпирающими пружинами после неудавшейся попытки сдать анализы, он то и дело напоминал себе, насколько улучшилась система семейных детских домов по сравнению с тем, что было двадцать лет назад. Теперь приемных родителей инспектировали куда тщательнее, детям разрешали посещать родственников… Но перед глазами Мэтта по-прежнему стояли лица малышей, над которыми безнаказанно издевались Хавловы.

К утру он понял, что совесть не даст ему покоя. Слишком сильно оказалось влияние монахинь воскресной школы, которую он посещал в детстве. Нельзя позволить Малолетней Террористке или Демоническому Дитяти провести два месяца у приемных родителей, если требуется всего лишь посидеть с ними пару деньков, а потом сдать с рук на руки бабке.

Домашний адрес Джоанны Прессмен нашелся в ежедневнике Сэнди. Он решил выехать из дома пораньше, чтобы успеть вместе с детьми к самолету, вылетающему в Барлингтон. Там он возьмет напрокат машину и доберется до Уиллоу-Гроув, а в ожидании приезда Джоанны сделает анализы крови, даже если для этого придется внести Люси в лабораторию на руках.

К несчастью, его план с треском провалился, когда обнаружилось, что иглы — не единственное, чего боится Люси.

— Никаких самолетов, Джорик! Ненавижу летать! И если попробуешь тащить меня силком, заору на весь аэропорт, что ты меня похищаешь!

Любой другой ребенок на ее месте мог бы блефовать, пытаться взять его на пушку, но Мэтт почему-то подозревал, что Люси вполне способна и на большее. И поскольку, увертываясь от Службы защиты прав детства и собираясь увезти девочек за пределы штата, он сам балансировал на тонкой грани, отделявшей его от нарушения закона, Мэтт благоразумно решил не рисковать. Он схватил охапку ее одежды, пакеты с едой, купленной прошлым вечером, и запихнул все это в фургон. Раз придется убить четыре-пять дней, какая разница, где это делать: в Айове или на дороге?

Кроме того, не известно, насколько усердно станут власти их искать, особенно если поверенный Сэнди сообразит, куда они направляются. Мэтт решил держаться подальше от широкой автострады, соединявшей сразу несколько штатов, опасаясь, что дорожной полиции станут известны номера «виннибаго». К сожалению, из-за ора Демонического Дитяти и непрестанного нытья Люси у него не было возможности наслаждаться великолепным пейзажем.

— Кажется, меня сейчас вывернет.

Она сидела на маленькой банкетке домика па колесах. Мэтт нетерпеливо мотнул головой и громко сообщил, пытаясь перекрыть вой младенца:

— Туалет вон там.

— Если не будешь вести себя вежливее со мной и Батт, здорово об этом пожалеешь.

— Да перестань ее звать этой собачьей кличкой!

— Это ее имя!

Даже от Сэнди трудно было ожидать такого идиотизма!

Но он так до сих пор и не сумел вытянуть у девчонки настоящее имя сестры.

Вой утих. Может, малышка наконец заснет?

Мэтт оглянулся на диванчик, к которому было привязано детское сиденье, и встретил упорный взгляд мокрых голубых глазенок. Подумать только — милый ротик этого херувимчика способен испускать такие нечеловеческие вопли!

— Мы голодны.

— А по-моему, ты пару минут назад утверждала, что тебя тошнит.

Рев возобновился с новой силой. Теперь он был куда громче, чем раньше. Ну почему он не нанял кого-нибудь ухаживать за этим маленьким чудовищем? Любую добросердечную, глухую как пень, почтенную леди?!

— Мне становится плохо, когда есть хочется. И Батт тоже.

— Покорми ее. У нас с собой тонна детского питания и молочных смесей, так что не вздумай уверять меня, будто ей нечего есть.

— Если я покормлю Батт на ходу, она срыгнет.

— Не желаю больше слушать ни единого слова о рвоте! Немедленно дай чертову отродью бутылочку!

Люси обожгла его гневным взглядом, неспешно поднялась и направилась к пакетам с детским питанием и памперсами.

Следующие пятнадцать миль он проехал в восхитительном молчании, и тут вдруг услышал… Сначала детский кашель… потом икота… и, наконец, взрыв…

— Я же говорила!

После посещения первой в жизни гаражной распродажи[15] Нили вывела машину с подъездной дорожки на шоссе. На соседнем сиденье покоилась огромная зеленая керамическая лягушка. Леди, продавшая ее за десять долларов, уверяла, что это садовая скульптура, которую собственноручно слепила ее свекровь.

Лягушка казалась невероятно уродливой. Зеленая глазурь отливала серебром, выпученные глаза, похоже, немного косили, большие тусклые коричневые пятна рассыпались по всей спинке. Почти три года Нили жила в национальном святилище, декорированном и обставленном лучшими образцами антиквариата. Может, поэтому она сразу поняла, что просто обязана купить лягушку.

Заплатив деньги и взяв покупку, она немного поговорила с продавщицей. При этом на ней не было ни седого парика, ни эластичных чулок. Хватило ее чудесной новой маскировки.

Впереди виднелся знак автостоянки для грузовиков. Там наверняка подают гамбургеры с жареной картошкой, густые шоколадные коктейли и яблочный пирог. Блаженство!