— Постой, батюшка! — Велем оживился. — У нас с Киевом дела торговые ведутся, да мне самому в это лето недосуг будет ехать. Не свезешь ли товар заодно? Лучше в Корсунь, но если не выйдет, то и в Киеве распродать можно. Не облапошат тебя купцы козарские?

— Не сомневайся! — Одд будто невзначай положил на стол руку, украшенную широким золотым браслетом искусной работы, намекая, что умеет вести дела и приобретать богатство. — С удовольствием помогу вам. Я готов отправиться в путь в любое время, но если будет на то ваше желание, останусь в Альдейгье, пока мой родич Хрёрек не вернется со своей новой дружиной, чтоб обеспечить вашу безопасность.

— Вот ведь хитрый синец! — рассуждал Домагость, когда Одд ушел. Стоя посреди избы, воевода оглядывался, будто не был уверен, у себя ли дома находится. — Вот ведь умеет словесами оплести! Будто видит, что у меня на уме, и сам вперед меня говорит! И дня здесь не пробыл — откуда он все знает?

— А откуда он знал, что Ярушка замуж собралась? — подсказала Велемила. — Он, батюшка, человек не простой!

— Не рано ли ему куниц наших доверять? — сомневался Доброня. — С такими трудами добыли, а тут вон, явился, как из воды выскочил!

— Мы ему, брате, кое-что подороже доверить собираемся! — Велем обнял за плечи Яромилу. — Лучше уж бобров для начала — а там видно будет.

Одд приходил еще не раз и подолгу беседовал с Домагостем и его сыновьями. Он хотел знать все о Киеве и Корсуне, о чудском походе и собранной дани, о договорах, заключенных с чудской старейшиной. В общих чертах он уже знал об этом от Хакона, но его занимали все мелочи. Особенно подробно он расспрашивал об условиях договора князя Аскольда с греками.

— Значит, словенские торговые гости могут приезжать в Корсунь и покупать там некоторые товары, только не самые ценные ткани? Но в городе они живут за свой счет? И взамен князь Аскольд обязуется не пропускать через свою землю дружины руси, если норманны опять попытаются ограбить Миклагард, как это было при его отце, конунге Ульве Звере? Как, любопытно, он собирается выполнять свою часть договора? У него богатая земля и он может содержать большую дружину?

— Земля у него урожайная, теплая и богатая, — отвечал Велем, побывавший в Киеве уже три раза. — Урожаи с нашими не сравнить, и всякое жито, и всякий овощ там растет хорошо. И рыбы в Днепре полно, и зверя в лесах.

— Его земля велика?

— Нет, не так чтоб слишком. Вдоль Днепра его земля лежит, на горах, как сами поляне говорят. С востока их Саварянь подпирает, с запада Деревлянь, и все, дерева особенно, норовят кусок у них отхватить. Князь Аскольд тем и живет, что ухитряется Деревлянь с Саварянью ссорить и тем от них обоих уберегаться. Главное богатство его — Днепр, то, что живет он на перекрестке путей торговых. По Десне к нему из Саваряни едут, по Теререву — из Деревляни, и все это к Киеву близко. А оттуда к грекам прямая дорога. Если бы не войны эти — такое бы богатство там собиралось! Только вот пороги днепровские ниже Киева — хуже наших волховских. Печенеги их стерегут.

— Но если отсюда, с севера, из Восточного моря, какой-нибудь конунг с большой дружиной снова пойдет вниз по Днепру — как конунг Аскольд собирается ему помешать?

— На этот счет у него с нами договор. Мы помешаем. А он за это дает нам с греками торговать и наших гостей в Киеве на своих хлебах держит. Родичи ведь мы ему, как иначе?

— А у будущего мужа твоей младшей дочери, конунга Вольгаста, есть с ним такой же договор?

— Нет. — Домагость и Велем переглянулись, удивленные этой мыслью.

— Но почему? Через Плесков тоже может явиться вождь с большой дружиной, ведь там тоже дорога в Восточное море. Или конунгу Вольгасту не нужно серебро и все прочее?

— Да и ему бы надо… — признал Велем. — Да он…

— Вот свадьбу справит, тогда… — так же неуверенно подхватил Домагость. — Предложить ему, что ли?

— Нет. — Велем покрутил головой. — Он и с нами-то еле-еле примирился, куда уж с Аскольдом. Может, как женится на Велеське, отойдет, тогда уж…

— А какие причины мешают конунгу Вольгасту заключить договор с конунгом Аскольдом? — спросил Одд. По лицам собеседников он ясно видел, что такие причины есть и что отец и сын прекрасно о них знают.

— Да он… — начал Домагость, махнув рукой на Велема, который открыл было рот. — Молод еще! И двух лет нет, как князем стал после Судислава покойного. Вот женится, тогда с ним другой разговор пойдет!

— Уж не откажется ли конунг Аскольд говорить и со мной, ведь я пока еще не женат? — Князь Ольг усмехнулся, переводя взгляд на Яромилу, которая в это время вошла в избу. — Тем не менее я предпочитаю повидаться с ним именно сейчас… пока еще мы не связаны узами близкого родства.

— А что иначе? — Домагость подался к нему. — Если свояки не по нраву, то и жениться не будешь? Ты смотри — князь-то ты князь, да и мы не на репище найдены, честь наша не ветошка, трепать не позволим!

— Как ты мог такое подумать, хёвдинг? — Одд улыбнулся. — Моя будущая жена — лучшая женщина в мире, и я ни за что не откажусь от нее.

«Так не от свояков ли думаешь избавиться, если вдруг не понравятся?» — подумал Велем. Но мысль эта показалась настолько дикой, что он только хмыкнул и еще раз покрутил головой.

Приезд Одда сына Свейна внес смятение не только в дом воеводы Домагостя. Его племянник Хакон, поначалу обрадовавшись, после забеспокоился — когда осознал, чем грозит брак его норвежского дяди с самой знатной из местных дев. Ведь здесь, в Альдейгье, Яромила была почти то же самое, что священные королевы в Ирландии, через брак с которыми каждый очередной король получал свою власть. Хакон с почетом принял Одда в своем доме, подолгу беседовал с ним, посвящая во все события прошедшей зимы, но все больше тревожился. Ему кончался только семнадцатый год, а он уже был женатым мужчиной и воеводой, отвечающим, по поручению отца, за безопасность целого вика и его округи. Брат матери, с одной стороны, — близкий родич и союзник, а с другой — сильный соперник. С первого дня своего пребывания в Ладоге он создал себе положение, ради которого Хрёреку и его сыну пришлось бы трудиться много лет.

— Скажи-ка, Одд конунг, а зачем ты сюда приехал? — однажды отважился спросить Хакон, когда они сидели вдвоем. Его жена Дарфине ушла к невесте Одда шить приданое, а дружина работала на строительстве дома для тех людей, которых должен был привезти Хрёрек. — Ради этой женщины и ребенка? Ты можешь рассказывать саги этим людям, но я-то знаю, сколько у тебя уже было и прекрасных жен, и не менее милых детей.

— А ты как думаешь, мой дорогой, зачем я сюда приехал? — Одд улыбался только ему свойственной полуулыбкой, которая выражала одновременно и дружелюбие, и превосходство, и снисходительность.

— Я думаю, что ты… Олейв конунг никогда не уступит тебе власть над Халогаландом. И за все годы своих странствий ты не нашел ничего другого. В Ирландии полно своих королей, там приходится бороться за добычу и уж тем более трудно там утвердиться. Не хочешь же ты править Страной Великанов, она ведь существует только в сагах, которыми ты соблазняешь знатных дев! Но имей в виду, родич! — Хакон нахмурился, помня о том, что он полноправный зрелый муж. — Мы с отцом приехали сюда первыми! Мы наладили связи с местной знатью, и нам это стоило больших трудов! Это наша земля!

— А я думал, ты собираешься править в Коннахте! — заметил Одд и бросил взгляд на скамью, которую недавно занимала Дарфине.

— Я… — Хакон слегка смутился. — Я — возможно, но у меня есть отец и младший брат. Наша мать живет у вас, но не вечно ей оставаться в доме своего отца, она ведь давно не дева, она замужняя женщина и мать, она королева, и мы дадим ей собственное королевство!

— Я не менее тебя хочу, чтобы моя сестра обрела дом, почет и достаток. Но сюда, в Альдейгью, я приехал раньше вас. Я был здесь почти четыре года назад, и доказательство этому живет в доме моего будущего родича, Домагеста хёвдинга. И именно я направил вас сюда по следам Вестмара Лиса — а иначе ты никогда в жизни не нашел бы твою нынешнюю жену. И если бы вы не были моими близкими родичами, с вами никто здесь и разговаривать бы не стал. Вас вышвырнули бы отсюда, а у вас нет дружины, чтобы отвоевать себе клочок земли хотя бы с ладонь!

— Но теперь у нас будет дружина! — в запальчивости крикнул Хакон. — Отец привезет ее! Теперь у нас есть серебро, и мы сами добыли его, без твоей помощи! И мы не отдадим своего, будь ты нам хоть трижды родич!

— Успокойся, Хакон, а не то люди сбегутся, — хладнокровно и даже чуть насмешливо осадил его Одд. — Здесь очень многие понимают северный язык, и я не советовал бы так громко кричать. Моя будущая жена — наследница власти над этой землей. Но я не собираюсь выгонять вас из нового дома. Я даже буду рад, если Сванрад приедет сюда и привезет Хельги. Я хочу, чтобы вы утвердились здесь как можно крепче. Тебе не следовало так спешить с женитьбой на ирландке, но теперь дело сделано, и оно было слишком громким, чтобы ты мог отказаться от этой жены.

— Я не собираюсь от нее отказываться, — буркнул Хакон.

— Дело твое. Кстати, позже можно будет взять еще одну жену, когда ты немного под… побольше возмужаешь. — Одд приветливо улыбнулся племяннику. — Так вот, я хочу, чтобы вы укрепили свое положение здесь, хочу, чтобы в Альдейгье жили люди, на которых я могу опереться. Я помог вам, вы поможете мне, и наши дела будут устроены ко взаимной выгоде.

— И ты уйдешь отсюда? — Хакон глянул на него с надеждой.

— Вик Альдейгья — замечательное место! — Одд расслабленно откинулся к стене. — Недаром его еще сто лет назад прозвали Серебряными Воротами. Но ты никогда не задумывался, Хакон, — а куда ведут эти ворота?


Вся повесть о неудавшемся обручении Вестмара и нежданном появлении князя Ольга, который оттеснил жениха от обручального каравая и занял его место, наделала в Ладоге много шума, пересказывалась на все лады и грозила в недалеком будущем занять почетное место среди родовых преданий. Но едва Велемила перестала восхищаться переломом в судьбе старшей сестры, как сообразила, что ей самой эти перемены ничего хорошего не несут. Первым ее навел на эти мысли Стейн. Уже на следующий день после достопамятного обручения Велемила заприметила его слоняющимся возле мыса и, улизнув из дома, встретилась с ним за кустами бузины. Эти кусты тут теперь остались почти последними — возле мыса все старые пожарища уже были расчищены, размечены, и рядом лежали бревна под строительство нового большого дома для Хрёрека и его дружины.