— Это бабушка, — раздался голос Пич сзади.

— Я знаю, — сказал Ноэль.

— Идем, посмотрим на Месье.

Пич взяла его за руку и повела обратно в зал. На портрете был изображен мужчина. В твердых линиях рта угадывалась некоторая жестокость, а глаза смотрели пронзительно и властно. Его взгляд, казалось, следовал за Ноэлем, даже когда он отступил в сторону. А синие глаза Месье были такие же, как у Пич, — темные и волнующие. На маленькой позолоченной табличке внизу стояло:

«Жиль, герцог VI де Курмон».

— Я с ним иногда разговариваю, — призналась Пич, — когда я здесь одна.

— О чем вы с ним говорите?

— Ну, я делюсь с ним решениями, которые приняла относительно компании. Рассказываю, что пытаюсь сделать. Обещаю ему, что буду стараться выиграть.

— Вам это удается? — спросил Ноэль, взглядывая не нее.

— Стараюсь, — вздохнула Пич.

— Скажите мне, — неожиданно спросил Ноэль, — когда вы были ребенком, вы когда-нибудь играли в классики на этих мраморных изразцах?

Пич вдруг вспомнила ненавистные уродливые подпорки и запах черных кожаных ремней, и ей показалось, что до сих пор они стягивают ее ноги.

— Я никогда не играла в классики, — резко ответила она. Взяв Ноэля за руку, она повела его по широкому коридору в главную гостиную.

Они уселись друг против друга на белых диванах по обе стороны большого камина под сверкающими венецианскими канделябрами семнадцатого века. Горничная в белом кружевном передничке поставила на столик около Пич серебряный поднос с кофе.

— Вил — хороший мальчик, — заметил Ноэль, — и очень смышленый. Он знал, что я промахнулся с этой экскурсией, но простил мне ошибку.

— Не переживайте из-за этого. Я ошибаюсь очень часто — возьму его на фильм или спектакль, который понравился бы ему годом раньше, а сейчас оказывается слишком «детским» для него. Трудно угнаться за растущими детьми — они всегда на шаг опережают нас.

— Когда-нибудь все это будет принадлежать ему, — сказал Ноэль, отпив из чашки.

— Все это и то, что, может, останется от «империи» моего деда. — Пич неуверенно посмотрела на Ноэля. — Мне неприятно беспокоить вас, когда вы и так были слишком добры ко мне, но я очень ценю ваше мнение. Я знаю, что вы один из самых уважаемых авторитетов в автомобильной индустрии.

Ноэль смотрел, как Пич сбросила свои туфли, — он заметил, что они на низких каблуках, чтобы Пич не была выше его. Она свернулась на белом диване, подперев голову рукой, и встретилась глазами с Ноэлем. В мягком коралловом платье, с золотистой кожей, пышными каштановыми волосами, она была исполнена чистой красоты дорафаэлевых девушек Россети. А цвет глаз, устремленных на него с тревогой, напоминал глубокую синеву ночного неба.

— Видите ли, Ноэль, «флер» не продается так, как мы надеялись, — стала объяснять Пич. Этот автомобиль должен был сделать гигантский скачок на мировой рынок и составить конкуренцию таким машинам, как японский «датсун», итальянский «фиат» и немецкий «фольксваген». «Флер» — хорошая машина, Ноэль, может быть, немного дорогая для своих размеров, но прочная и добротно сделанная. Ручки на дверцах не отваливаются, и она заведется холодным зимним утром — словом, надежная.

— Да, «флер» — хорошая машина, — осторожно согласился Ноэль.

— Тогда почему, Ноэль? Почему она не идет на рынке? У всех наших дилеров большие сферы сбыта, они оставались преданными де Курмонам многие годы — некоторые еще с довоенных времен. А «флер» стоит на витрине, вместо того чтобы ездить по дорогам!

— Вы готовы услышать правду? — спросил Ноэль.

Она взглянула на него.

— Неужели все так плохо?

— «Флер» — меньше, чем нужно, а цена завышена. Ошиблись на стадии замысла. Автомобиль ориентирован на рынок, которого просто не существует. Ошибку допустили уже конструкторы. Автомобиль получился ни тем, ни другим: он слишком велик, чтобы называться компактным, и слишком мал для семейного автомобиля. Сзади нет места для парочки детей и собаки и, может быть, для кое-каких покупок. Линии тоже неважные — он недостаточно «спортивный» и не совсем «сегодняшний», так сказать. «Флер» — как переделанная модель прошлого года. Вы должны простить меня за то, что я сейчас скажу, — но ваша конструкторская команда должна быть уволена, все, до единого человека.

Пич в ужасе смотрела на него.

— Но «флер» должен был спасти де Курмонов, — возразила она, — в него вложены миллионы.

Ноэль пожал плечами.

— Мне очень жаль, Пич. Вы просили сказать правду. Конечно, вы можете спросить и других людей, но, боюсь, в «Ю.С.Авто» все придерживаются того же мнения.

— Но сначала реакция была очень хорошей, — сказала Пич, — хотя критики были жестоки. Или, как я теперь понимаю, объективны.

— Сначала всегда хорошая реакция, особенно на такую рекламную кампанию, как ваша, и я хочу вас поздравить. Это был единственный положительный момент относительно «флер». Главным образом из-за вашей внешности.

Пич с трудом улыбнулась.

— Ноэль, вы представляете себе, что произойдет, если автомобиль не будет расходиться? Компания не сможет продолжить работать — слишком много денег вложено в него.

— Вообще не надо было менять уровень рынка сбыта, — ответил Ноэль. — Конкурентами «курмону» должны стать «мерседесы», а не «фольксвагены». Старик на портрете был прав — он создал дорогостоящую машину для избранных, а также соответствующий образ. Ваше лицо должно было бы продаваться на самом высоком, дорогом рынке наравне с «мерседесами» и «поршами», а вы все свели к интересам домашней хозяйки с окраины. Вам требуются конструкторы, большие затраты и ограниченное производство. «Курмон» не должен предназначаться для средних и низших классов, Пич. Это ведь так очевидно. Ориентируйтесь на самый верх, и тогда вы победите.

Пич сидела выпрямившись, руки сложены на коленях, ноги сдвинуты вместе — она напоминала школьницу, слушающую объяснения своего учителя. Ноэль заметил, что ногти пальцев ног были покрыты лаком кораллового цвета, а обнаженные ноги были нежными и мягкими. Руки, поскольку она была в платье без рукавов, казались Ноэлю гладкими и шелковистыми. Свет канделябров падал на золотистую кожу её груди в том месте, где вырез платья опускался ниже. Ноэль с усилием оторвал от нее глаза.

— Все кажется таким очевидным, таким простым сейчас, когда вы объяснили, — проговорила Пич упавщим голосом. — Я знаю, вы правы. Я вам верю.

Ноэль улыбнулся.

— Люди платят мне тысячи за совет такого рода, — заметил он. — Воспользуйтесь им, если хотите. Я гарантирую, он сработает.

— Я буду платить вам, — неожиданно воспрянула духом Пич, — если вы начнете работать для компании де Курмонов, Ноэль Мэддокс, и покажете нам, как и что надо делать!

— Пич, — Ноэль поднялся на ноги и потянулся, — боюсь, что де Курмоны не могут позволить себе взять меня на работу.

Она проводила его до дверей, ступая босыми ногами по мраморному полу холла. Вечер был теплым, и гирлянды лампочек освещали Сену. Они стояли вместе на верхней ступени лестницы.

— Но только вы можете спасти компанию, Ноэль, — продолжала убеждать его Пич. — Никто, кроме вас, не понимает, что надо делать.

Ноэль улыбнулся.

— Хорошо, я подумаю об этом, обещаю. — Наклонившись, он прикоснулся к ее губам. — Спокойной ночи, Пич.

Пич сбежала за ним вниз по ступенькам.

— Ноэль… Спокойной ночи!

Он помахал ей рукой, удаляясь.

— Я позвоню вам завтра, — сказал он на прощанье.

Пич ждала Ноэля, сидя за столиком в «Максиме». Она была единственной женщиной здесь — все другие столики были заняты представителями делового мира, которые обсуждали важные сделки и крупные суммы за фаршированными цыплятами, запивая их вином «Гран-Кру». Она пригласила сюда Ноэля, чтобы поговорить о деле, и нервничала сейчас, разрываясь между воспоминаниями о едва заметном трепете его губ, когда он целовал ее, и необходимостью поступать согласно его совету или пережить падение де Курмонов. Выходя утром из дома, Пич подошла к портрету деда.

— Я сделаю, что смогу, дедушка, — пообещала она.

Появился Ноэль, он шел к ней мимо других столиков. Его худое смуглое лицо было сурово и сосредоточенно. Он выглядел человеком, способным справиться с любой ситуацией и умеющим управлять собой и своей жизнью. Господи! Последний раз она так волновалась, когда впервые увидела Гарри на крикетном матче в Лаунсетоне. Но Ноэль Мэддокс никогда не позволит, чтобы его соблазнила женщина, — так, как это можно было сделать с Гарри. Ноэль был человеком, который сам находит то, что ему нужно, — и берет это. Его глубоко посаженные глаза, темные и отсутствующие, вспыхнули, когда он увидел ее.

— Пич, — сказал он, протягивая руку. — Извините, я опоздал… позвонили по делу из Детройта, возникло несколько проблем, с которыми нужно было разобраться.

— Ничего срочного, надеюсь?

— Ничего важного, что могло бы оправдать мое опоздание, — небрежно сказал он. — Мне действительно очень жаль.

Он взглянул на шампанское, ожидающее в ведерке со льдом у столика.

— Мы что-нибудь празднуем?

— Надеюсь, что да. Именно поэтому мы здесь.

Ноэль рассмеялся, в то время как официант стал наполнять их бокалы.

— Праздник уже то, что я здесь с вами, Пич, — добавил он смущенно. — Вы такая красивая в этом желтом платье, похожи на сливочное ванильное мороженое, облитое шоколадом.

Ей вспомнились экзотические сравнения, к которым прибегал Гарри… обнаженная девушка, украшенная гирляндами цветов, пантера на зеленых лужайках Англии, в тропических джунглях или на белом мягком песке морского берега…

— Это самый приятный комплимент, который мне когда-либо делали, — сказала она, довольная.