– Где ты это прочитал? – спросил он.

– Так у нас вон, – ответил я, указывая пальцем на шкаф с книгами, – на полке стоят книжки по воспитанию детей. Там и прочитал о том, что это обычное дело для такого периода.

Наш разговор закончился, отец успокоил маму и все нормализовалось. Домашнее задание мне не успели задать, потому что я натворил дел до этого момента. Да и что мне уроки? Всего лишь четвертый класс! Для человека, имеющего докторскую степень, это смешно.

За день я успел устать, да еще и спину разодрал, мне нужны были силы, и поэтому я решил вместо пробежки просто пройтись. По поселку было идти бессмысленно: я мог наткнуться на Олега, а драка вне стен школы мне не была на руку. Нужно было ломать человека в присутствии толпы, чтобы люди это видели, тогда данный экстраверт потерял бы уверенность в себе, отстал, и я получил бы желаемое – спокойное детство. Я вышел за пределы поселка. Осенний ветер и запах пожухлой травы напомнил одну потерянную идею. Когда-то давно, я предложил в интернете проект по организации производства и продажи съедобных книг. Суть была в том, что человек, прочитав страницу, мог ее съесть; жанр книги определял вкус. Изначально книги должны были быть детскими, после, с расширением производственной базы, силы должны были направляться и на крупные издания. Буквы наносились посредством выжигания. Идея была рабочей, даже получила многомиллионный оборот. Продукт в огромном количестве экспортировался за границу, а я, автор идеи, не получил ничего. Было обидно только за то, что сам не доглядел: информацию разместил на фиктивном сайте, который за счет усилий пользователей находил бизнес-идеи и продавал их реально существующей компании. Судиться я не стал, это не имело для меня большого значения: мы с женой весьма неплохо жили на бизнес, организованный ее отцом, и мою зарплату психотерапевта от государственной и частной больниц. Тянуть двух детей было не тяжело, и нам не нужно было миллионов, чтобы почувствовать себя счастливыми, иначе бы те возможности, которые нам принесли деньги, сломали счастье, развратив наше эго. Я это понимал, а Оля просто считала меня лучшим и обычно даже не спорила. Она знала, что это еще и бесполезно, потому что я всегда был жутко упертым.

Время текло, а мне все не верилось в целую жизнь за спиной. Совсем недавно мне было за восемьдесят, я знал, что умру, и поэтому старался насладиться каждым моментом. Стоило начать переживать жизнь заново, мне это стало не нужно. Когда у человека мало времени, он суетится, пытаясь все успеть, а когда впереди целая жизнь – то и дело страдает бездельем. Это вызывало улыбку, и больше ничего, потому как мне стало некуда спешить. Существовало только время, которое как-то нужно было на что-то потратить…



Глава III

Утро преподнесло сюрприз. Я чувствовал бессилие, а впереди меня ожидала судьбоносная передряга, от которой зависело мое дальнейшее существование в этом сумасшедшем мире под названием «школа». Данное развитие событий могло как сломать меня, так и возвысить над прошлым. Поэтому я не мог сдаться на старте. Когда я чувствовал себя плохо, я всегда повторял: «Я сильный! Я справлюсь! Я все смогу!». Это поддерживало меня долгие годы, и всю дорогу до школы я безустанно повторял про себя эти слова. Каждый шаг сопровождался самоподдержкой, и это меня подогревало в свете предстоящих событий.

Вопреки моему плану отец пошел вместе со мной. Он поговорил с преподавателем в коридоре, а я отправился в класс, поскольку уже шел урок.

– Ну что, дома влетело? – спросил меня сосед по парте.

– Нет, – ответил я, – дома привыкли к подобному. – Я улыбался, стараясь выглядеть как можно убедительнее. Эти слова хорошо влияли на восприятие меня как хулигана, что не могло не помочь в дальнейшем.

Все перешептывались, Олег молчал и не предпринимал никаких действий. Через несколько минут учительница зашла в класс, а затем вызвала нас обоих к доске и заставила пожать друг другу руки. Я сделал это с улыбкой, а Олег со злостью и растерянностью, пытаясь понять мое отношение к нему. Затем учительница посадила нас вместе за первую парту, прямо перед собой. Я был поражен тем, насколько Валентина Михайловна разбиралась в детях: этим шагом она поспособствовала нашему перемирию. В школах адекватных учителей всегда не хватает, а уж тем более учителей с хорошими знаниями психологии. В детстве я бы расценил это как издевательство, но сейчас прекрасно все понимал и был доволен результатом. Хотя и хотел отомстить за прошлую жизнь.

Учебный день был на исходе, прозвенел звонок, и все начали выходить из класса. Я немного задержался у расписания, а затем, как и все, направился к выходу. Мыслями я уже был дома, но сюрприз, как это часто бывает, застиг меня врасплох. На выходе меня ждали старшеклассники вместе с Олегом.

– Что, крутой, да? – толкая меня, произнес Вова.

– Нет, – сглупив, сказал я, тем самым проиграв ситуацию.

– У вас есть незаконченный разговор, – продолжил Вова, указывая головой на Олега.

Все двинулись за школу, а меня схватили за плечи и потащили, чтобы я не убежал. Меня, можно сказать, несли, а я думал, что если сейчас проиграю, то будет только хуже. Нужно было действовать немедленно, пока мы не оказались далеко от окон. Бить Олега было бессмысленно, он не был доминирующим звеном в данных обстоятельствах, а значит, нужно было нападать на Вову, который схватил меня за предплечье.

– А не пошел бы ты к черту?! – крикнул я и тут же ударил его в челюсть. Сил было мало, поэтому должного вреда я не нанес. Последовал удар мне в затылок, я упал, и меня встретил удар ногой по лицу. В глазах потемнело, из носа закапала кровь. Затем я ощутил резкий всплеск злости вперемешку с адреналином, вскочил на ноги и выкрикнул что-то нецензурное. Это повергло Вову в шок и, тем самым, дало мне возможность его ударить. Что я, собственно, и сделал. Собрав все силы, я заехал ему ногой в пах, а затем ударил его по ушам и в висок. После этого в глазах у меня все потемнело...

Очнулся я от того, что меня хлопали по щекам. Прямо перед глазами мелькало чье-то лицо, кто-то что-то говорил на заднем плане. Думать я толком не мог, мешало сотрясение мозга, да еще и сломанный нос. Меня усадили на бордюр, стараясь привести в сознание, и спросили, как я себя чувствую. Мне стало ясно, что они напуганы, но не мог сообразить, как воспользоваться ситуацией. Затем пришел Олег с бутылкой чистой воды и мне дали ее, чтобы умыться.

– Ты же сам понимаешь, что с новичками всегда так, – говорил Вова, стараясь убедить меня никому не рассказывать о случившемся. – Тем более ты сам начал! Ударил меня промеж ног, – переминаясь, продолжал он. – Очень больно!

– Нечего было тащить меня как какую-то собачонку! – ответил я.

– Кто же знал, что ты такой дикий! – оправдывался он.

– Между ног вообще не бьют, – поддержали его остальные. – Олег вон вообще напугался, видишь, как дрожит? Да, Олег?

– Ничего я не напугался, – ответил тот. Вова, пытаясь выместить злость на нем, ударил Олега по лицу, затем в грудь, и бил его до тех пор, пока тот не вскрикнул от боли. Я был рад, не потому что Олега избивали, а потому что теперь и у него был синяк, а это значило, что ругать станут обоих, поскольку посчитают, что мы подрались, и Татьяна Михайловна не будет допытываться, откуда сломанный нос. К тому же никто не подумает, что я ему проиграл, а это много значит для новенького.

– У кого есть вата или две сигареты? – спросил я, указывая пальцем на нос. Этим вопросом я спасал Олега от дальнейших травм и делал все, чтобы кости носа срослись нормально. Ваты, конечно, ни у кого не было и поэтому мне дали две сигареты. Я оторвал фильтры, затем смочил их слюной, чтобы они не напитались кровью и не присохли к коже, и вставил их в носовую полость. Все засмеялись. Позже, дома, я и сам смеялся. Когда мы расходились, меня спросили, расскажу ли я все родителям. Разумеется, ответ был отрицательным. Положительный принес бы мне дурную славу, которая мне не была нужна.

Затем я поспешил удалиться, чтобы приложить холод к носу. Мне не хотелось иметь большие отеки под глазами, так называемые «очки». По дороге я прокручивал ситуацию снова и снова, и при этом испытывал облегчение. Мне казалось, что главные сложности позади, и эта уверенность подогревала меня всю дорогу до дома. По крайней мере, одно я знал наверняка: меня ждут отеки, а также головные боли в сочетании с сонливостью. И, собственно, не ошибся.

Сложнее всего было объяснить ситуацию маме. Женщиной она была эмоциональной, и все события принимала близко к сердцу, несмотря на всю свою строгость. Отец, конечно, понял меня, что не удивительно, а вот мама долго переживала и металась по дому. Брат с сестрой прикалывались надо мной, разрежая обстановку. К ночи все утихомирилось. Подойдя к зеркалу, я посмотрел на свое лицо и про себя проговорил: «Я сильный! Я справлюсь! Я все смогу!». Нос был немного распухшим, а еще дьявольски смешным, но, между тем, мои синяки многое значили. События были переломными в моей жизни, и они говорили о том, что я изменился и переборол свои страхи. Меня всегда сопровождала уверенность, что свою боль мы придумываем сами. И это было тому подтверждением: именно я спровоцировал такое стечение событий, а не кто-то другой. Еще меня радовало то обстоятельство, что все плясали под мою дудку. И так как любому действию или бездействию нужна мотивация, данному обстоятельству я приписывал будущее спокойствие, тем самым мотивируя себя на решительное поведение. Это нельзя было не назвать подвигом, потому что в том детстве, которое я пережил раньше, у меня на это не хватило бы смелости.

Так закончился второй день в школе.

Утром мама написала записку. Она звучала следующим образом:

«Уважаемая Татьяна Михайловна, мы в курсе внешнего вида нашего сына. Беседу уже провели. Он утверждает, что ничего страшного не произошло, и ведет себя вполне позитивно, что не может не доказывать отсутствие каких-либо серьезных проблем. Если это повторится, мы обратимся в милицию. Также мы понимаем серьезность ситуации и рады бы прийти побеседовать с Вами, но по уважительной причине этого сделать не можем. У нас с переездом образовалась огромная дыра в бюджете, и мы не можем себе позволить каждый раз бросать работу.