Бо удивленно на него посмотрел.

— Ты же помнишь, что мне надо уехать из города по делам? — Мэйсон нахмурился. — Ты сказал мне взять маленький самолет. Бо, не говори…

— Конечно, конечно, — вставил Бо. — Вылетело из головы. — Он не помнил, но в голове в последнее время творилась такая неразбериха. Боригард задался вопросом, что за дела, но спросить не рискнул, испугавшись, что Мэйсон узнает, каким забывчивым его друг стал в последнее время.

— Ты уверен, что в порядке? — спросил Мэйсон. — Может, мне отложить это…

— Нет, поезжай. Я в порядке. Пожалуйста. Дикси прилетит домой завтра. Я со всем разберусь.

Мэйсон колебался, но у него хватило такта уйти без слов.

Когда он вышел, Боригард поставил стакан и потер лоб. У него снова начинала болеть голова. В который раз за последнее время. Возможно, еще и из-за этого не получается запомнить, что ему говорят. А еще он кладет вещи не на свои места. Это все переутомление от управления такой большой компанией.

Но по правде Боннер знал, что же на самом деле беспокоит его. Он закрыл глаза и задумался о словах Мэйсона о Карле.

Друг не понимал их отношений с братом. Карлу было наплевать на права старшего сына. Он ненавидел ферму. И ненавидел их отца.

По спине пробежал холодок, когда Боригард вспомнил день смерти отца. Обе их матери умерли годы назад. Бо вернулся на ферму, чтобы помочь. Карл тоже вернулся после нескольких лет скитаний по стране.

В тот день, зайдя в дом, Боригард обнаружил Карла, выходящего из комнаты старика. У брата было странное выражение лица.

— Он умер, — сказал ему Карл. — Дьявол забрал его.

А Боригард думал, что Карл пытался побороть слезы, когда выходил из комнаты. Но правда заключалась в том, что он улыбался.


Ченс заметил, что после разговора с отцом Дикси не стала сразу возвращаться в кафе. Он наблюдал за ней сквозь стекло, отмечая малейшие движения тела и понимая, как сильно она расстроена. Ченс как раз собирался встать и пойти к ней, когда Дикси открыла дверь.

Увидев ее лицо, Ченс понял, что все прошло лучше, чем она, вероятно, рассчитывала. Дикси выглядела более решительной. Или, по крайней мере, очень старалась казаться таковой. С ней так сразу и не скажешь.

— Он говорит, что не знает, кем был этот мужчина, — произнесла она, усаживаясь на сиденье, и взяла вилку. — Уверяет, будто мама сказала, что была сиротой без братьев и сестер.

— Возможно, Боригард действительно не знал людей с фотографий, — кивнул Ченс. — Вероятно, твоя мама не сказала ему о сестре, потому что она связана с тем мужчиной и прошлым.

Дикси пожала плечами и приступила к ланчу. У Ченса были подозрения, что в таком состоянии вкус еды она даже не почувствует.

Детектив проверил свой телефон и не удивился, увидев сообщение от Боннера. Тот просил его позвонить. Ченс посмотрел на Дикси и убрал телефон.

— Ты не будешь ему звонить? — спросила она.

— Позвоню, когда буду знать, что происходит, — ответил Ченс. Он знал, что Боригард потребует подробную информацию, равно как и обещание, что завтра Дикси сядет в самолет. В настоящий момент он не мог дать такого обещания и решил, что рассказав все Боннеру, делу не поможет.

— Отец говорит, что ничего не скрывает и еще что никогда не причинил бы мне вред.

— А если это правда?

Дикси посмотрела на него затуманенными глазами.

— Я думала об этом. Но кому, кроме него, есть что терять? Кто еще не хочет, чтобы правда всплыла наружу?

Ченс понял, куда она клонит.

— Мужчина с фотографии.

— Да, у отца Ребекки могут быть причины, по которым он хочет избежать моего пристального внимания, — кивнула она. — Посмотри, как отворачивается от камеры, словно не желает, чтобы его засняли.

Ченс кивнул.

— Считаешь, этот человек каким-то образом узнал, что ты ищешь родственников своей матери, и пытается тебя остановить?

Дикси кивнула и обхватила руками кофейную чашку, явно нуждаясь в тепле.

— Ты ведь знаешь, что это означает, — переспросил он.

— Поскольку один из нападавших работает на моего отца, или, по крайней мере, работал, это означает, что мужчина как-то связан с «Боннер Анлимитед». Может, даже приближенный отца.

— Учитывая то, что он использовал имя твоего отца более тридцати лет назад, я бы сказал, не просто знает твоего отца, а знает уже очень давно.

— Думаешь, он мог шантажировать отца, чтобы никто не узнал правду о Ребекке?

— Твой отец бы никогда не пошел на поводу у шантажиста, — покачал головой Ченс.

— Даже если догадывался, что эти новости убьют мою сестру? Ты знаешь Ребекку. Больше всего на свете ее беспокоит то, что о ней думают ее друзья-снобы. Даже больше денег и вещей. Все это нужно, чтобы произвести впечатление на них, чтобы ее приняли. Представь, если станет известно, что она не Боннер?

Он мог вообразить это. И даже кое-что похуже.

— Подозрительный какой-то тип.

Дикси кивнула, глаза наполнились слезами.

— Мне так жаль, что я вообще открыла этот ящик Пандоры. Ребекка будет совершенно разбита, когда узнает.

— Вот и повод для шантажа, — согласился Ченс. — Возможно, поэтому отец и пытается так отчаянно вернуть тебя в Монтану, туда, где может защитить. Потому что знает, насколько опасен этот человек.

Дикси задумалась.

— Тем более надо выяснить, кто… — В футе от них прогремел товарный поезд. Окна кафе громко задребезжали, лишая возможности быть услышанной. Только когда поезд отъехал на приличное расстояние, она смогла закончить: — …кто этот мужчина с фотографии.

Дикси снова взяла снимок и изучила его на свету.

— Жалко, что фотография не очень удачная. Его лицо в тени… — Она передала фото Ченсу и стала наблюдать, как он пристально его рассматривает.

— Прибавь к этому то, что фотографию сделали, по меньшей мере, лет тридцать назад, — произнес Ченс, рассуждая вслух. Мужчина был высокий и худой, молодой, около двадцати лет. Точнее трудно сказать. — Кто знает, как он выглядит сейчас.

— И до сих пор непонятно, почему меня хотят убить, — сказала Дикси, продолжая есть. А затем попыталась добавить веселую нотку в разговор. — Вот только если это Ребекка решила заказать меня, чтобы я не разболтала ничего ее хьюстонским друзьям.

— Ничто не сравнится с соперничеством между детьми.

Дикси рассмеялась.

Ченс обрадовался, увидев ее улыбку. У нее действительно прекрасная улыбка.

— Если все же за всем этим стоит Ребекка, не понимаю, зачем она потратилась на наемного убийцу, — продолжила Дикси. — Могла бы сначала попробовать меня подкупить.

— Как будто у нее есть что-то нужное тебе, — присоединился к ней Ченс.

Когда Дикси ничего не ответила, он оторвал взгляд от своей тарелки и увидел, ее пристальный, крайне серьезный взгляд.

— У нее был ты, — сказала она.

В шутку или нет, Ченс не хотел это продолжать. Он и так с трудом думал о ней, как о младшей сестренке Ребекки. Дикси — красивая девушка, и только дурак притворится, что не замечает этого. А он не такой уж и большой дурак.

А может и такой, подумал Ченс, вспомнив, как поцеловал ее. Не то чтобы он сожалел о поцелуе. Чего нельзя сейчас делать — так это отвлекаться. Слишком многое стоит на кону. Кто-то стрелял в Дикси этим утром. Нельзя и дальше дурачить себя, полагая, что ее жизнь вне опасности. Его наняли, чтобы найти Дикси и обеспечить безопасность, а он всегда выполнял свою работу.

Всегда! К сожалению, Ченс начинал понимать, что, возможно, завтра нарушит правило, когда Боннер пришлет за своей дочерью частный самолет в Хелену.[7]

Пока Ченс не убедится, что возвращение в Техас для Дикси безопасно, к самолету ее не подпустит.


Дикси украдкой наблюдала за Ченсом, когда тот заказывал на десерт пирог. Банановый с кремом, ее любимый.

— Понимаешь, что это нас и объединило? — спросила она.

Он поднял на нее взгляд и замер, не донеся вилку до рта.

— Что?

— Ты и я, — сказала Дикси. — Мы оба любили поесть. Вспомни вечера, когда ты провожал Ребекку домой после свидания, а кухарка только-только закончила готовить печенье, пирог или один из знаменитых вишневых тортов, покрытых шоколадом и толстым слоем сливочной глазури.

Он рассмеялся и кивнул, откусив кусочек пирога.

— Мы с тобой сидели на кухне, ели и болтали, пока Ребекка осматривала холодильник в поисках сельдерея, тофу или морковных палочек. — Она скорчила рожицу, вспомнив Ребекку постоянно сидевшую на диетах, даже несмотря на то, что толстой никогда и в помине не была.

— Думаю, любимым у меня был пирог из пахты, который готовила ваша кухарка. Помнишь его? — спросил он.

Она, словно в экстазе, закатила глаза.

— О, я и забыла совсем об этом пироге.

Они болтали о еде и смеялись над своими ночными разговорами, во время которых обсуждали все: от религии до инопланетян и кругов на полях.

Расправившись с десертом, направились к пикапу в дружеском молчании. Но, выходя из кафе, Ченс все же оставался напряженным, держал руку рядом со спрятанным под курткой оружием, а взглядом фиксировал происходящее вокруг.

И только когда они благополучно добрались до пикапа, он сказал:

— Я получал большое удовольствие от этих разговоров с тобой. Для двенадцатилетней ты была довольно смышленой.

— Спасибо. Пожалуй. — Дикси заметила звонаря перед одним из магазинов. Он был одет в костюм Санты. Повинуясь внезапному порыву, она полезла в сумочку, порылась там и достала бриллиантовое кольцо, оставленное Роем Бобом Джексоном в ее Рождественском чулке. Перебежала через улицу, бросила кольцо в кружку мужчины и примчалась обратно.

Дикси забралась внутрь и отдала Боригарду лакомство, которое захватила для него — почти весь свой Солсбери стейк[8] из специального ланча. Пес быстро умял мясо и свернулся у ее ног. Она положила руку на большую мохнатую голову и стала ждать, когда Ченс заведет двигатель. Дикси чувствовала, что он смотрит на нее.