Екатерина Кариди - Переспать назло. Мертвая петля

В тот день они были у Нины дома. Артем зашел за ней. Вообще-то она не хотела, чтобы Артем видел, в какой бедности они с матерью живут, Нина стеснялась этого с самого начала, и до последнего не хотела показывать ему свой дом. Но вот он вошел, и, казалось, ничего не заметил.

А он и не заметил. Не видел ничего вокруг, только ее. Сердце вдруг перестало помещаться в груди и забилось где-то в ушах, заставляя глохнуть и слепнуть, заливая горячей кровью голову, заставляя холодеть руки, сбиваться дыхание.

Они что, куда-то собирались пойти?

Артем развернул Нинку спиной к двери комнаты и заявил, что не выпустит, пока не поцелует. И не выпустил бы, не смог, его просто разрывало на части от сдерживаемого желания. Да и ее тоже…

Первый поцелуй и…она пропала. Треснула ледяная корка, взорвалась осколками, растаяла в огне. Пропала ледяная принцесса, влюбилась.

А потом было два месяца безумно счастливых встреч. У него, у нее.

Целовались везде. На стульях, на диване, на улице, в подъездах…

***

Воспоминая эти не имеют срока давности, они никогда не сотрутся из памяти Нины и не заслонятся другими. Никогда.

Мед. Чистый мед…

***

Но у нее был стержень.

Может, целомудрия и не стало, но того, что в ее понимании было недопустимо, Нина не позволяла. Как бы не кружилась голова от его поцелуев, а до последней черты она не доходила, и сохранение девственности до замужества было у нее пунктом с большой буквы. Непреодолимым пунктом номер 1.

Был еще и пункт номер 2, проявившийся тогда. Совершенно очевидно, что это счастливое безумие плоти внутреннее 'я' Нины подспудно воспринимало чем-то греховным, грязным. Именно тогда и возникла эта странная привычка — постоянно мыть руки. Желание отмыть душу.

Иногда воспитание может сломать нам жизнь, а иногда и удержать от непоправимой ошибки. Угадать бы еще заранее, что чем окажется.

Женщины чувствуют немного не так, как мужчины, они не стыдятся эмоций. Эмоции удел женщин, так же как логика удел мужчин. А еще удел мужчин и их право — действие.

Артем ведь жил не на Луне, и не на необитаемом острове. Отнюдь. Его жизнь проходила в весьма своеобразной компании, сбитой компании. Все они были подельники, и встречались постоянно по вечерам, когда у Черного, когда у него, когда у Веньки. Чаще всего у девиц. Поди, попробуй в такой ситуации что-нибудь утаить.

Разумеется, 'розово-лимонный Сингапур', так называл Черный то состояние влюбленности, в котором пребывал Артем, не осталось незамеченным. Сначала ребята поржали: ниччё, несколько дней — и все пройдет. Не прошло.

Пожали плечами и решили, подумаешь, блажь, и просто ждали, когда пройдет эта блажь. Потом стали недоумевать. На фоне всеобщего благостного совместного пользования 'дамским имуществом', этот его 'Сингапур' выглядел как-то нелепо. Черный даже стал проявлять озабоченность и намекнул девчонкам, что парень нуждается в особом внимании.

Девицы решили действовать по-своему, его стали усиленно обхаживать. На спор, кто его первой в постель затащит. Смешно звучит, но девушки обломались. Вот тогда Черный забеспокоился всерьез. Еще бы. Его друг становился непригодным для общества прямо на глазах. Тогда Черный не выдержал.

В тот раз они сидели у Ларисы, у нее были клевые диски. Выпили, покурили, как всегда. Черный возьми и скажи:

— Не нравишься ты мне, брат.

— А я не девка, чтобы нравиться, — буркнул Артем.

Доставать его стало даже интересно.

— Ну, как там твоя чувиха?

Он был зол. Сегодня она опять довела его до какого-то сумасшествия… и ничего. За последние два месяца он просто устал постоянно ходить на грани. Парня это уже начинало сильно доставать. Надо уже или туда или сюда. Так что вопрос Черного затронул больную тему.

Артем глянул на него исподлобья и отвечал:

— Нормально.

— А что так мрачно? Что не дает?

Нет?! Это что так явно заметно? Что, у него на лице написано, да?! Что, написано?! Но он взял себя в руки и спокойно ответил:

— Я сам не хочу.

— Да ну? То-то ты постоянно со стояком ходишь, — Черный не желал угомониться.

— Не твое дело, — огрызнулся Артем.

— Значит, не дает… — он сделал притворно сочувственное лицо и поцокал языком.

Издевается. И тут что-то щелкнуло в голове у Артема.

На эту тему они с Ниной препирались каждый день. Яростно, но молча. Без слов. Он завлекал ее дальше и дальше по той безумно сладкой, липкой и скользкой дорожке, а она липла, скользила, скользила… И все-таки в последний момент останавливалась. И так каждый раз. Эта мысль зрела давно, сейчас она просто окончательно оформилась.

— Я сам не хочу, — проговорил Артем сквозь зубы, — А захочу, даст.

— Да ну, так я тебе и поверил! — вмешался Венька, даже перестал зажимать хозяйку.

— Тема, видишь, народ не верит. Девушки, вы ему верите?

Девчонки тут же подхватили нить и дружно зашумели:

— Неееет!

— Докажи, — сказал Черный.

***

Нина заметила, что в последнее время Артем постоянно мрачный, понимала, его их отношения не удовлетворяют. Но и пересилить себя, дать ему то, чего хочет… Чего ей самой хочется…

Нельзя. Непреодолимо.

Но она же видела, парень обижается и отдаляется от нее! И Нина уже не знала, что делать, потому что потерять его теперь не могла.

Тот ночной звонок застал ее врасплох.

Артем никогда раньше не звонил ей по ночам. Она знала, что у ее парня есть друзья, с которыми у него какие-то дела. Артем не стал вдаваться в подробности, а ей было не особо интересно. С одним из них, с Черным, даже познакомил.

Но больше не знакомил ни с кем, и никогда не брал ее с собой, если шел на какие-то свои встречи. У Нины даже создалось впечатление, что он ее то ли стесняется, то ли прячет. Пока он приходил каждый день, пока они были вместе и целовались как безумные, ей было безразлично.

Он все спрашивал ее, любит ли она его, словно сомневался. А она отвечала, что любит, что любит…

Эта его мрачная замкнутость в последние дни…

Тот ночной звонок застал ее врасплох. Звонил Артем.

— Не спишь?

Нина ответила, что не спит. Из трубки доносились голоса, хохот и звуки музыки. А голос у Артема был какой-то странный. Какой-то грубый и напряженный. Он выпивший.

— Скажи, ты любишь меня?

— Ты же знаешь, — прошептала Нина.

— Скажи, — дышал он в трубку.

— Люблю.

— Громче!

— Люблю!

— Хорошо. А если любишь, значит ляжешь со мной, — какой-то пьяный надрыв слышался ей его в голосе, — Ляжешь?

Ей показалось, если она сейчас ответит 'нет', он больше не никогда придет. Исчезнет навсегда из ее жизни. Слезы покатились из глаз.

— Ляжешь?! — безжалостно давил Артем.

— Да, — мертвым голосом ответила Нина.

Артем повесил трубку.

Что это было…

Начало конца.

Как может мед в одночасье превращаться в горечь? В черную, беспросветную горечь?

***

— Что-то непохоже, что она собирается сдержать свое слово, эта твоя Нинка, — издевательски хмыкнул Черный.

— Заткнись, — зло прошипел Артем.

Их разговор слышали все. И все теперь насмешливо ухмылялись. У него от злости пошла кругом голова. А Черный продолжал вещать менторским тоном:

— Ты думаешь, ты хозяин положения, да? Ни хрена. Это она тебя за *** держит. И как на поводке водит, — он засмеялся, — По воду поведет и без воды приведет. Телок, б****ь. Наивный чукотский мальчик.

Слова были произнесены вовремя. И упали как зерна в унавоженную почву.

Артем и сам потихоньку дошел бы до этого, во всяком случае в тот момент так ему показалось. Слова Черного и насмешки только ускорили процесс и подстегнули его принять правильное решение.

Он и раньше все ждал, когда же она его предаст снова. Когда решит, что довольно поиграла в любовь, и бросит его. Как уже бросила тогда, в первый раз. Он целый год не мог избавиться от боли, от самой настоящей боли в груди. Сс***ка…

Но теперь он не даст ей такой возможности.

Он бросит ее сам. А она пусть попробует, каково это, когда…

Артем задохнулся воспоминаниями о том, что испытывал когда она просто отшвырнула, как надоевшего щенка.

Нет. Этого больше не будет.

Он рассмеялся. Холодно, зло.

— Ошибаешься, Черный. Я сам буду решать, чего делать и как жить. И она мне без надобности.

— Да ну, брось, — удивился тот.

— Да. мне никто не указ, — Артем встал, выцепил ближайшую девчонку, что сидела тут же, спросил, — Пойдешь со мной?

Та оглядела его с ног до головы. Красавец. При бабках. Вытаращила красивые синие глазки:

— Ты чё, издеваешься? Конечно!

И засуетилась:

— Ребят, мы пошли, не ищите нас! — и потянула его за собой.

— Эй! Послушай, Артем! Ничё, если к твоей Нинке подкачу? — крикнул вдогонку Черный.

— Делай, что хочешь, — не оборачиваясь ответил он и вышел за дверь.

Было ему все равно?

Нет.

Но от той злости, что сжигала изнутри, он стал почти бесчувственным.

Да! Ему было все равно!

***

Нина долго смотрела на трубку в своей руке. Гудки. Отбился.

Она чувствовала себя застывшей и больной. Хотелось сглотнуть, но никак не удавалось проглотить тот ком, который встал в груди, мешая дышать. Плакать. Хотелось плакать, но слезы тоже застыли.