И выходило, что они просто живущие рядом одинокие люди, которым и нужно-то всего ничего — немного тепла друг от друга.

Кончилось это тем, что мачо, проснувшийся в Алексе, нежно погладил жену ладонью по щеке, коснулся пальцами губ и спросил шепотом:

— К тебе или ко мне?

— К тебе, — задыхаясь, ответила Нелли, — У меня в любой момент может Эмма прийти.

Что сказать, финал водевиля был достоин Толстого и Достоевского.

* * *

Странное дело, после той сцены в кафе настроение у Майи Суховой было приподнятое весь день. Даже как-то отошли на задний план собственные проблемы. Она готовила ужин — тефтельки, Сережа любит, да и Василис тоже. Кот сидел рядом на стуле и внимательно следил за тем, как хозяйка лепит из фарша шарики, провожал взглядом каждый аппетитный колобок, отправлявшийся на сковородку. Майя негромко переговаривалась с пушистым рыжим экспертом по вкусным мясным блюдам и мельком, уже по привычке поглядывала в окно. Нет, она не надеялась увидеть там никого на скамейке, она знала, что на скамейке никого не будет. Во всяком случае, того, кого она не ждет.

И вдруг застыла. Там он. Сидит на скамейке. Сердце замерло, а потом заколотилось как бешеное. На лицо неожиданно наползла улыбка. Кот уставился на нее, наклонив усатую морду набок и как-то даже умудрился хитро прищуриться. Тут она спохватилась:

— Нечего на меня так смотреть, Василис. Никого я не ждала.

— Да что ты? А я и не сомневался, — ей показалось, что кот изобразил ехидную ухмылку. Не только чеширские коты умеют улыбаться.

— И нечего так ехидно улыбаться. А то получишь одну вермишель вместо тефтелек.

— А вот это было жестоко! Лишить меня тефтелек! — кот обиженно отвернулся, сполз со стула и, задрав хвост, важно покинул кухню.

* * *

Сергей тоже заметил, что пост на скамейке этим вечером не пустует. С некоторой тревогой незаметно наблюдал за матерью, она сегодня была весела, шутила. Ну раз так… Сделаем вид, что ничего не происходит.

* * *

На это раз повидаться с Майей Михайловной Суховой в NN Университет пришла Эмма Беспольская. Когда Майе Михайловне передали, что еще кто-то из семьи Беспольских пришел к ней, просит уделить немного времени для беседы и готов подождать в вестибюле, она просто расхохоталась. Конечно, она встретится, у нее двадцать минут свободного времени, сейчас спустится в вестибюль. Филипп Рудинский, случайно оказавшийся рядом, не мог удержаться, любопытство оказалось сильнее. Он пошел вслед за Майей.

Майя Михайловна спустилась в огромный холл родного Универа, где ее ждала дочка Алексея Беспольского. Откровенно говоря, женщина недоумевала, зачем она могла понадобиться этой девушке. А Эмма Алексеевна Беспольская тем временем разглядывала доски с разнообразнейшей информацией, висевшие на стенах. Увидев Майю Сухову, улыбнулась и пошла навстречу.

— Добрый день, Майя Михайловна.

— Добрый день.

— Я пришла поблагодарить Вас.

— За что?

— О, благодаря Вам родители помирились, они… Знаете… Как будто наконец смогли увидеть друг друга. Спасибо.

— Ох, — Майя отмахнулась с улыбкой, — Я ничего не сделала.

Эмма еще раз осмотрелась вокруг:

— Здесь учился папа?

— Да. Мы здесь учились. А сейчас я здесь преподаю.

Эмма кивнула. Майя заметила интерес девушки к происходящему в холле и спросила:

— А ты? Какие у тебя планы.

Девушка только собиралась ответить, как вдруг ее взгляд сфокусировался на чем-то за спиной Майи. Майя обернулась, к ним подходил Филипп. Вид у него был неожиданно заинтересованный. Подошел, поздоровался. Состоялось взаимное чопорное представление участников этой сцены, достойное викторианского романа. И тут Эмма, стрельнув в Филиппа Павловича Рудинского плазами, спросила Майю Сухову:

— А скажите, у вас иностранные студенты учатся.

Майя только собиралась ответить, как вместо нее заговорил Филипп. Он слегка насмешливо оглядел девушку и мягко, но уверенно ответил:

— Да, но это не каждому по зубам. Тем более…

Договаривать не стал. Мол, сама пойми. Эмма выпрямилась, задрав подбородок и слегка прикусив губу, смерила его оценивающим взглядом с ног до головы, а потом выдала:

— Вы, господин Рудинский, плохо знаете Беспольских. До свидания, Майя Михайловна. Я не прощаюсь.

Бросила ему еще один взгляд, в котором ясно читался вызов, и ушла. Слегка ошарашенная Майя взглянула на своего коллегу и друга. Тот пристально и как-то хищно смотрел девушке вслед. Куда делась его флегма, его сутулость, руки в боки уперты, даже ростом выше стал. Потом словно пришел в себя и повернулся к Майе, пытаясь вести себя, как ни в чем не бывало. Но поздно, она-то все заметила.

— Быка за вымя, говоришь? Ну-ну… — подумала Майя, а вслух ехидно спросила, — Вам на лекцию не пора, господин Рудинский?

Глава 16

Вечером пошел дождь. Майя тревожно выглядывала в окно. Сидел он. Сидел там, под дождем. Как немой укор. В конце концов, не выдержала, накинула плащ, взяла зонт и вышла. Когда она уже была в дверях, ее окликнул Сережа:

— Куда на ночь глядя? Дождь во дворе.

— Мне надо…

— Какого черта! — взбеленился сын, — Пусть катится к себе! Нечего сидеть тут, давить на жалость!

— Сережа! На улице дождь.

Сын зло фыркнул и ушел к себе в комнату.

Дождь припустил сильнее, Влад успел промокнуть, но не хотел замечать этого. Он сидел здесь, вспоминая, как провожал Альку. Вид у Альки теперь был умиротворенный и слегка смущенный одновременно. Будто отгреб от жизни подарок, но сам еще толком ничего не понял. Повезло парню, его Нелька рядом с ним, в глаза смотрит, пылинки сдувать готова. Дочка… Тоже с ним… Эх…

Майю он заметил не сразу, был погружен в свои мысли, только когда она подошла вплотную. А как заметил, задохнулся от неожиданности, онемел.

— Влад, иди домой.

— Нет, — мужчина качнул головой, потупился.

— Влад, дождь на улице.

— Ничего, — не поднимая головы.

— Влад… Чего ты хочешь…

О, он много чего хотел, очень много… Но просить об этом не решался. Потому сказал самое простое, человеческое:

— Есть хочу, Майка… голодный я… Котлеток бы… — и посмотрел на нее и сглотнул.

Добил. Добил он ее этим жалобным «котлеток».

У нее набежали слезы:

— Пойдем. Не надо сидеть под дождем. Ужином накормлю.

Он ничего не ответил, потому что слова не пролезали в горло, там встал ком, и по щекам потекла вода, но только не от дождя. Поднимаясь вслед за Майей, Влад Марченков боялся поверить тому, что его, наконец-то, впустят. Впустят туда, куда ему так отчаянно хотелось.

Сергей встретил их в прихожей. Глянул волком и ушел в свою комнату. Марченкову стало не по себе, но Майя позвала его, и он пошел вслед за ней:

— В ванной полотенце, вытрись, мой руки и иди в кухню.

Женщина, стараясь не смотреть на гостя, вертелась в кухне, фарш у нее в холодильнике был всегда, а пожарить котлетки недолго. Мужчина тихонько сидел за столом и чувствовал себя как бездомный пес, наконец-то нашедший свою хозяйку. Майя выложила тарелку с горячими ароматными котлетами на стол, вытащила из холодильника разносолов, салат, нарезала хлеб, заварила чай. На запах пришел Василис, спавший на диване, уставился на Влада с любопытством. Потом перевел взгляд на хозяйку, подошел к ней потерся мордой о ноги, выражая сердечную привязанность. В этот момент в кухне возник мрачный Сергей. Прямо как статуя командора. Влад напрягся, ожидая неприятной сцены, потому как парень разве что не дымился от еле сдерживаемого недовольства. Отец смешался под взглядом сына, Майя отвернулась.

Василис оценил обстановку мгновенно, понял, что пора, самое время. Как старший мужчина в этом доме, он должен вмешаться и четко высказать свое мнение. Кот подошел к Владу, потерся о его ноги, задрал голову, мурлыкнул что-то и влез мужчине на колени. Тем самым говоря:

— Я не против. Пусть себе сидит, раз уж хозяйка захотела его в дом запустить.

Сын сердито и шумно выдохнул и вышел из кухни. Мать вышла следом, но парень закрылся у себя в комнате. Его неприятие и недовольство осязаемо висело в воздухе. Хорошего настроения это добавить не могло. Решение принимать надо, и ошибиться нельзя. Чувствовала себя Майя сейчас так, словно ей предстоит по минному пойти. Вот только зачем ей это надо? Надо? Зачем?

Она села на диван, с дивана ей хорошо было видно мужчину, сидящего в кухне. В подмокшей одежде, правда, волосы почти успели высохнуть… понурый, подавленный… Он был жалким.

Когда-то давно, очень давно, а впрочем, не так уж и давно… она испытывала к нему совсем другие чувства. Он был каким угодно, прекрасным, независимым, недосягаемым, слепым, бессердечным, но жалким не был.

Жалость. Нужно ли ей это? Сможет ли она терпеть жалкого мужчину рядом? Хватит ли ей одной жалости для счастья?

Нет. Не хватит. Для счастья нужно восхищаться мужчиной, рядом с которым ты живешь. Значит, нет. Ничего не выйдет.

Владислав задумчиво гладил кота, скармливая ему крошки от котлетки, а тот смотрел мужчине в глаза и определенно делился какой-то важной информацией, только мужчина не мог понять, какой. В кухню вошла Майя, прошла к окну, постояла некоторое время молча. Потом повернулась, он замер, не сулило ничего хорошего выражение ее лица. Не ошибся.

— Влад, тебе пора уходить.

Мужчина спустил Василиса на пол, медленно, нехотя встал и пошел к двери. Кот потрусил вслед за ним. Майя открыла дверь и сказала:

— Прощай Влад. Не надо приходить больше.

Он понял, что это была разовая акция милосердия. Больше его здесь видеть не хотят. Стало больно дышать. Ничего не сказал в ответ и вышел за дверь, обернулся, глядя на женщину, которая не позволяет ему остаться в этом уютном мире, куда ему до смерти хочется попасть. Но прежде, чем Майя успела закрыть эту саму дверь, перед ней резво забежал кот. Выразительно заглянул в глаза мужчине и промурлыкал какую-то фразу на кошачьем языке.