В дверь постучали, и мы в недоумении переглянулись.

— Заходите! — крикнула тетя Маша.

Робко и осторожно в дверь просунулась голова Кати. Она довольно улыбнулась и помахала мне рукой.

— Здрасте. Вы к кому? — бросая оценивающий взгляд, заинтересованно обратилась к девушке тетя Маша.

— Это ко мне, — отвлекая ее от разглядывания Кати, сказала я.

— Новая подружка, что ли? — как-то недовольно хмыкнула женщина и, схватив сумки, словно их кто-то мог украсть, ушла в свою комнату.

— Привет. Можно? — виновато спросила девушка. Она будто не была похожа на ту Катю, которую я встретила в больнице.

— Да. Раздевайся. Чай будешь?

— Ага, — махнула головой девушка и спешно стала снимать длинное бежевое пальто.

Повесив его на вешалку, Катя сняла высокие сапоги на огромной шпильке и аккуратно поставила их у двери. Я уже успела раздеться и поэтому, указав девушке на свою комнату и включив чайник, пошла показывать свои хоромы.

— Уютно у тебя. Прикольно, — оценивая обстановку протянула Катя.

— Я, всю жизнь прожила здесь, и другого не видела. Для меня мой дом самый лучший.

Катя молчала, разглядывая фотографии, книги, мебель и все остальное. Я тоже не знала, что сказать и как завести разговор. Гости ко мне никогда не приходили, и развлекать их я не обучена.

Наконец, девушка плюхнулась на кровать, доставая из объёмной сумки интересной модели коробку с пирожными.

— Вот, принесла к чаю. Слушай, ты извини, что я вот так ворвалась к тебе. Меня вчера выписали. Дома делать нечего, в институт сгоняю в понедельник, «масик» занят, вот я и решила навестить свою новую знакомую.

Я взяла коробку и положила на тумбочку.

— Спасибо. Если честно, я не думала, что ты запомнишь меня. И номер телефона выбросишь, как только я выйду из больницы. И, за то, что домой помогла добраться спасибо. Понимаешь. У меня нет друзей и подруг, поэтому я не знаю как себя вести, тем более… — я замялась, не зная как сказать, что с девушками Катиного круга я вообще никогда и рядом не стояла, не то чтобы общаться или дружить.

— Что, тем более? — не понимая, спросила девушка.

— Ты так выглядишь… и живешь в достатке. Странно, что обратила внимание на такую, как я. Обычно меня сторонятся, смеются, а заговорить — так вообще…

Катя вдруг опустила голову, вздохнула и, посмотрев мне в глаза, сказала:

— Я не оцениваю людей по их одежде или обеспеченности. Для меня главное, чтобы человек был нормальный. Думаешь, я богатенькая девочка, хорошо устроившаяся, окрутив взрослого мужика, и прожигающая его деньги в клубах и салонах? — Я пожала плечами. — Видишь. И ты оценила меня по внешнему виду.

Мы еще помолчали немного, и я пошла, заваривать чай. Достав из серванта новый сервиз, с аккуратненькими пузатенькими чашечками и блюдцами с золотой каёмкой, разлила чай и принесла в комнату. Открыла коробку с пирожными, положила каждой по одному и пригласила Катю за стол.

Я почему-то верила девушке. В ней не чувствовалось подвоха или колкости. Она не смотрела на меня как когда-то, или даже иногда сейчас, смотрят мои сверстники, встречая. Мне казалось, она простая, как я, девчонка, отличающаяся лишь тем, что более раскована и открыта. Не знаю почему, но мое сознание не противилось тому, что Катя может стать мне хорошей знакомой или подругой. Может быть, потому что их у меня никогда не было, и в глубине души я хотела этого всегда. А может быть, потому, что осталась совсем одна, и мне был необходим кто-то, с кем можно поделиться переживаниями и эмоциями. Конечно, никто не сможет занять место мамы, но в последние несколько дней ко мне все чаще приходило понимание того, что быть одной мне тяжело. Не физически. Просто не хватает моральной поддержки, того кто скажет: «Я все понимаю» — и попытается успокоить.

— Знаешь. Тогда в больнице, ты показалась мне забитым волчонком. От которого все отказываются и не хотят принимать, потому что шерстка у него не серая, а белая, мягкая и шелковистая. Таким волчонком когда-то была я, — девушка на минуту замолчала, и было видно, то, что она сейчас расскажет, вспоминать ей очень тяжело, но желание поделиться сильнее боли. — В нашей стране очень много маленьких, захудалых деревенек. Где женщины, как проклятые, работают и тащат на себе хозяйство и детей, а мужики беспробудно пьют, не забывая с похмелья хорошенько поколотить свою бабу. Приблизительно в такой деревне родилась и я. Мама умерла, после того как ее, беременную на восьмом месяце, в очередной раз избил отец.

Мне тогда было восемнадцать.

В один прекрасный момент я просто убежала. Мне было все равно, куда идти, и что со мной будет, но оставаться с этим подонком больше не могла. Вышла на трассу и плелась, пока не остановилась машина и предложила подвезти. И знаешь, я села. Мне повезло, потому что в той машине сидел Вадим. Ничего не спрашивая, он привез меня к себе. Ничего не требуя взамен, одел, обул, отправил учиться, и только спустя год мы поняли, что любим друг друга.

Ведь меня никто и не искал с тех пор. Не интересовался, где я, жива ли, что со мной случилось? Один раз я, тайком от Вадима, наняла машину и поехала в свою деревню. Все-таки там остались два моих младших брата. Водитель остановился недалеко от моего дома. Я решила, что не буду показываться. Просто понаблюдаю со стороны. Может, увижу их на улице. Удостоверюсь, что с ними все в порядке, и уеду.

В машине я просидела около двадцати минут, но из дому никто не выходил, и было как-то тихо. Потом во двор выбежал Андрюшка, самый младший. Он словно убегал от кого-то. Через несколько минут в дверях показалась женщина. Она швырнула в брата скалкой и закричала:

— Я тебе покажу, паршивец. Пока дров не наколешь, есть не получишь! — и скрылась в доме. Больше я никого не видела. Просидев еще около часа, я смотрела на брата, который, в свои семь лет неумело махал топором, а по глазам текли слезы. Сердце мое сжалось от неимоверной боли, но что я могла сделать? Забрать с собой его мне никто не позволит, да и выдавать себя, если честно, я не хотела. Так, с новой раной на душе, проталкивая тяжелый ком в горле и давясь собственными слезами, я уехала.

Не так давно я спросила у Вадима «Почему»? Почему пожалел меня тогда. Он улыбнулся и ответил: «Ты была волчонком, и мне захотелось помочь». Вадим предлагал мне выйти за него замуж, но я отказалась. Не хочу обременять его штампом. Он и так слишком много сделал для меня наперекор своим родным и знакомым. — Катя замолчала, а потом вдруг засмеялась. — Правда, иногда надоедает строить из себя тупую стерву, но чтобы выжить в обществе, окружающем Вадима, по-другому никак. Съедят и костей не оставят.

После услышанной от Кати истории, я поняла, почему она не насмехалась над моей одеждой и поведением. Почему не стала сторониться, а даже наоборот. Эта девушка доверила мне то, что было выжжено у нее на сердце. Ту часть своей жизни, которая, казалось, была ночным кошмаром, а я вот пока своими кошмарами поделиться не могла. Возможно, немного позже, если прежде меня не увезут в смирительной рубашке в авто «103», я смогу раскрыть свой секрет, а пока буду пытаться жить с ним и анализировать.

Глава 4

Мы с Катей разговаривали и пили чай, пока нас не прервал звонок мобильного девушки. Это был Вадим. Придя домой, он не обнаружил своего «котенка», что было очень странно, учитывая который был час, и встревожился. За болтовней мы действительно не заметили, как наступил вечер. Настенные часы показывали без четверти девять.

— Я рада, что познакомилась с тобой. Знаешь, после сегодняшнего разговора, ты не представляешь, насколько мне стало легче. Тяжело держать внутри себя то, отчего так хочется избавиться, а поделиться не с кем. Надеюсь, мы еще увидимся? — Катя встала, собираясь уходить. Глаза заблестели, и она отвернулась, чтобы взять сумку.

— Конечно. Ты можешь мне звонить в любое время, — заверила я и, немного помолчав, добавила: — Похоже, нам обеим было нужно это знакомство. Я с удовольствием буду общаться с тобой.

Соглашаясь, Катя кивнула головой. Я проводила девушку и она, попрощавшись, ушла.


Какая странная штука жизнь. Бывает, она течет медленно, плавно, без каких-либо взлетов или падений. Вот так просто течет, а потом — бац! И на тебя сыплется куча, нет, просто груда различных событий, поток которых сбивает с ног, не интересуясь, готов ты к этому или нет. Он несет человека на неимоверной скорости, открывая на поворотах все новые и новые виражи. Ты пытаешься ухватиться хоть за что-то, чтобы остановить все это, но поток несет дальше и дальше. Новые события наваливаются и накатывают, пока твои мысли, чувства и эмоции не превращаются в кашу, в которой разобрать что-либо не представляется возможным.

Именно такая каша творилась сейчас у меня в голове. Но если посмотреть со стороны пословицы: «что не делается — все к лучшему», то, может быть, не все так плохо?

Я постоянно размышляла и думала. Думала и размышляла. Каждый день, приходя на работу, я начинала искать книги с упоминаниями привидений, духов, смерти, снов, и всего, что с этим связано. Постоянной начальницы у меня пока не было, и потому отдел, в котором я работала, курировала сама директор библиотеки.

Так как Светлана Васильевна — человек занятой, то навещала она меня обычно по понедельникам, с составленным планом работы на всю неделю. Мне, конечно, было жаль Веру Павловну, царствие ей небесное, но и появившейся постоянной тишине и свободе действий я была очень рада.

Наконец, наступило утро, и я уже знала, что сегодняшний день ничем меня не порадует. Надо сказать, я уже начала привыкать к своим снам-убийцам. Они регулярно посещали меня, но какую-либо периодичность или закономерность я вычислить так и не смогла.

Мужчины, женщины, молодые девушки, парни, подростки, дети. Как только они не заканчивали свои дни!.. Я видела все до мельчайших подробностей, словно находилась рядом с ними. И на следующий, после убийственного сна, день они обязательно являлись мне. Кто-то молчал, кто-то что-то неразборчиво говорил, кто-то улыбался или плакал, но вели себя эти призраки тихо и мирно. Общение обычно длилось от силы минут пять, а затем гости исчезали.